Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

На футбольное поле выбежали команды: англичане в коротких оранжевых трусах и таких же майках и американцы в синих майках и белых трусах. Свист, аплодисменты и рев толпы встретили их.

Воздух был чист и ясен. Солнце уходило на запад, приближался вечер.

Уже произошла жеребьевка и вратари заняли свои места.

Я взглянул в сторону, где сидела госпожа Барк. Журналистка, откинувшись назад, что–то с жаром говорила офицеру. Я навел бинокль — сомнений не было. Госпожа Барк разговаривала с капитаном Хартли, тем самым Хартли, который совсем недавно был задержан нами в Фирузкухе.

Я не принадлежу к классу болельщиков футбола, хотя несколько раз до войны бывал на стадионе «Динамо», когда выступала команда ЦДКА. Я видел, как волновались зрители, как переживали они промахи и ошибки своих любимцев, каким радостным гулом одобрения встречали удачный удар в ворота противника. Мне было понятно их волнение, но всегда меня радовало то честное, беспристрастное отношение, каким наш зритель отмечал успехи и другой, удачно игравшей команды. Даже больше, на международных играх в Москве я был свидетелем, как любой хорошо и красиво забитый противником гол в наши ворота вызывал аплодисменты и одобрительный шум на трибунах.

Ничего подобного не было здесь. С самого же начала сотни американских глоток разразились воплями.

— Лупи его по ногам, Джон!.. Валяй, валяй, Тед!.. Бей по воротам, скотина, куда лупишь в сторону!.. Крой этих лондонцев, кроши их, Джонни!.. — неслось отовсюду, и даже флегматичный Шварцкопф, вынув изо рта сигару, что–то выкрикнул из своей ложи.

Англичане были спокойней. Правда, их солдаты время от времени подбадривали своих игроков, но эти возгласы потонули в воплях и реве американцев.

Один из форвардов англичан с левого края головой забил мяч в сетку американских ворот. Принцесса Ашраф оживилась. Подавшись вперед, она энергично зааплодировала англичанам. Аплодисменты англичан и нескольких иранцев потонули в буре негодующих воплей возмущенных неудачей американцев. По полю уже снова бегали игроки, мяч летал по всем направлениям, фоторепортеры щелкали своими аппаратами, а гул на трибунах не смолкал. Это американцы орали, бранились, свистели, топали ногами и хором скандировали возгласы поощрения своим игрокам.

Истекли первые 45 минут, ударил гонг, раздался свисток судьи, и игроки ушли с поля. Я вышел из ложи. Мистрис Барк, за которой виднелась голова капитана Хартли, шедшая к выходу, окликнула меня.

— Немного погодя отзовите меня, как бы по делу, — успел я шепнуть Крошкину.

— Прекрасная новость, настоящая «шоу» [30] , — идя навстречу мне, крикнула журналистка. — Капитуляция Италии! Храбрые американские парни вместе с английскими войсками сегодня высадились в Италии. Только что сообщил об этом майор Хартли. Вы знакомы, господа? — спросила она.

30

Сенсация (англ.).

— Знакомы! Знакомство произошло при довольно забавных обстоятельствах, не так ли, полковник? — засмеялся Хартли.

— Майор сообщил, — продолжала Барк, — великолепную новость. Наши парни крепко исколотили этих джерри. Взяты трофеи, пленные, очищено несколько десятков километров итальянской земли.

— Пленных не взято ни одного. Высадка совершена с островов Пантеллерия.

— Так вы знали об этом? — удивленно спросила мистрис Барк.

— Конечно! Еще утром я читал радиограмму из Москвы.

— Странные вы люди, русские! — разочарованно протянула журналистка. — Знать о создании второго фронта и молчать о таком событии…

— О втором фронте?

— Конечно, сэр, — вмешался Хартли, — а как же иначе назвать это замечательное дело?

— Очень просто! — десантными операциями пятой американской и восьмой английской армий «на каблуке итальянского сапога».

Хартли пожал плечами. Госпожа Барк миротворчески сказала:

— Возможно, что это так, а пока, — да здравствует англо–американский фронт в Италии!

— Вас можно поздравить, майор Хартли? — спросил я.

— Да, повышен в чине неделю назад. По этому поводу не мешало бы выпить бокал доброго виски.

К нам подошел майор Крошкин. Вежливо поклонившись, он сказал:

— Простите, господа, мне срочно нужно переговорить с полковником Дигорским.

— Очень хорошо, вы найдете нас в баре, полковник, — сказал Хартли.

— Не забывайте моей скромной хижины и маленькой Зоси, охраняющей ее, — уходя сказала журналистка.

Мы выбрались из толпы и, разыскав свою машину, вернулись в Тегеран.

Поездка генерала оказалась удачной. Впечатление от охраны и частей отличное.

— Дорога на замке. Ни один прохвост не нарушит графика в нашей зоне. Кстати, знаете ли, что вчера ночью повторное заседание меджлиса объявило войну Германии?

Я пожал плечами. Генерал улыбнулся.

— Господа Шварцкопф и Ридли прямо с футбола направились в меджлис. Читайте. — И он протянул мне «Сетарее Иран» и другие газеты, на первой странице которых было крупно напечатано

«Сегодня Иран объявил войну кровожадной Германии».

— Готовьтесь к решительному бою. Приближается развязка, вот почитайте шифровку, которая обрадует вас, — сказал генерал.

Он сидел на низкой тахте, на которой лежали бумаги. Выбрав одну из них, он протянул ее мне.

— Завтра капитан Аркатов и вызываемый вами по тому же делу человек вылетают сюда. Прошу встретить их на аэродроме.

Военный аэродром «номер семь» находился за селением Кередж, километрах в сорока от Тегерана. Село это при шахах династии Каджаров было летней резиденцией властителей Ирана, но уже лет пятьдесят как перестало быть таковой, и теперь возле этого села находился наш ближайший аэродром.

— Прибудут они послезавтра в девятнадцать часов, значит, вам придется встретить и абсолютно незаметно доставить их сюда. Подумайте и вечером скажите, как вы сделаете это.

— Слушаюсь, — сказал я.

— И второе, как вы думаете, когда наступит финал этого затянувшегося «дела о привидениях»?

— Не знаю. Во всяком случае не так скоро, как предполагаете вы, — сказал я.

— Скоро увидите, — загадочно сказал генерал. — Что вы думаете о Зосе?

Я только хотел ответить, как он засмеялся: