Медовый месяц на Ледяной планете. Рух и Харлоу

— Повтори, — прохрипел я, отчаянно желая понять, что говорит мне моя пара.

Но она только хитро улыбается мне и трется своей мокрой киской вверх и вниз по моему стволу. Когда я стону, она наклоняется, чтобы слегка поцеловать меня в губы, а затем откидывается назад. Ее пальцы гладят мой член, пока она крепко держит меня…

И медленно усаживается на мою длину.

Я не смею пошевелиться.

Я никогда не мог себе представить ничего подобного. Спаривание все еще в новинку для меня. Моей Хар-лоу пришлось показать мне, как засунуть мой член в нее. У меня было желание, но у меня не было знаний. С тех пор мы страстно желаем друг друга, и Хар-лоу постоянно показывает мне новые способы доставить ей удовольствие. Я брал ее, когда она лежала на спине, и я брал ее сзади, как это делают животные. Она оседлала меня и ввела мой член в себя, это было в новинку.

И мне это нравится.

Я стону от удовольствия, когда она извивается на мне, ее тело занимает всю мою длину. Она тяжело дышит, ее взгляд прикован ко мне, ее руки крепко сжимают мои предплечья.

— Рух. — Она выдыхает мое имя, как будто ей доставляет радость просто произносить его. Затем, пока мы смотрим друг на друга, она медленно приподнимает бедра, а затем снова садится на меня.

Никогда еще я не чувствовал себя лучше.

Мое семя угрожает быстро пролиться наружу, но я хочу, чтобы этот момент длился вечно. Я очарован видом того, как она скачет на мне верхом, как мой член исчезает в ее теле. Я хватаю ее за бедра и тяну вверх и вниз, быстрее и быстрее, пока она снова не начинает хныкать. Мое имя, затаив дыхание, слетает с ее губ. Я стискиваю зубы, решив продержаться до тех пор, пока она снова не прижмется ко мне. Я понял, что если я все делаю правильно, Хар-лоу достигает кульминации дважды, и это моя новая цель — делать это каждый раз.

Она вскрикивает, запрокидывая голову, и ее ногти впиваются в мои руки, когда она скачет на мне быстрее и жестче. Несмотря на мои намерения не торопиться, я не могу. Это слишком хорошо, моя пара слишком красива, ее влагалище слишком тугое, влажное и совершенное. В тот момент, когда я чувствую, как она крепко сжимается вокруг меня, и она издает горлом хриплый звук, я кончаю. Мое освобождение вырывается из меня, и я крепко прижимаю ее к своей груди, когда мое семя изливается в ее тепло, и ее тело сотрясается над моим.

Нет ничего лучше, чем это. Ничего.

Проходят мгновения. Хар-лоу что-то мурлычет в своем горле, убирая мою гриву с лица. Пряди моей гривы прилипают к ее коже так же, как и к моей, и она издает горловые звуки, разговаривая. Я не могу уследить за ее словами, но мне нравятся ее счастливые звуки. Я прижимаю ее к себе, поглаживая ее нежную кожу.

Я никогда не был так счастлив. Иметь Хар-лоу — это… Я не знаю этих слов. Я только знаю, что мое сердце так переполнено, что иногда у меня болит в груди.

Она что-то бормочет, а затем натягивает мех на нас обоих. Я поправляю его, не забывая накрывать свою половинку, потому что ей всегда холодно. Хар-лоу улыбается мне, а затем прижимается к моей груди, тихо разговаривая. Ее влагалище все еще сжимает мой член глубоко внутри нее, и я чувствую каждую дрожь ее тела. Мне это нравится.

Однако мех — это напоминание о том, что я должен сделать завтра. Я должен выйти и поохотиться. Я ставил ловушки и ловил рыбу с тех пор, как мы прибыли сюда, на пляж, потому что я не хотел покидать свою пару. Хар-лоу хрупка, и есть много-много вещей, которых она не понимает в том, как заботиться о себе. Она не знает, как ставить ловушки или как сделать копье. Ей повезло, что у нее есть я, потому что я могу делать все это для нее. Но охота опасна. Я не могу взять Хар-лоу с собой. Я не знаю, что бы я сделал, если бы стадо двисти повернуло не в ту сторону и растоптало ее. Я не знаю, что бы я сделал, если бы снежный кот напал на нее.

Хар-лоу должна оставаться в безопасности в пещере, у огня. Я буду охотиться.

Часть 4

ХАРЛОУ

Когда я просыпаюсь утром, Руха нет.

Хм.

Обычно мы просыпаемся, завернувшись в меха, чтобы немного прижаться друг к другу перед рассветом и перекусить на скорую руку перед завтраком, но этим утром его нигде не видно. Я протираю глаза и выглядываю из пещеры, но Руха нет. Он, наверное, на рыбалке. Может быть, он проснулся с острой потребностью поймать немного рыбы или что-то в этом роде. Мы все еще не очень хорошо умеем общаться, и многое из того, что происходит между нами, — это догадки. Зевая, я плотно заворачиваюсь в несколько мехов, которые у нас есть, и разжигаю огонь. Угли потухли, пока я спала, и я помешиваю их, пока они снова не нагреются, затем устанавливаю самодельный «штатив», который у нас есть для подогрева воды.

Я бы хотела, чтобы у нас было больше вещей. Я приняла как должное, сколько припасов есть в главной пещере, и как усердно все работали, чтобы сделать эти припасы. Когда я думаю о том, сколько времени мне приходится тратить только на то, чтобы приготовить кулинарный мешочек, я по-новому ценю тех щедрых, заботливых людей из ша-кхаи, которые без лишних вопросов приняли кучу людей в свои дома, накормили и одели нас.

Рух считает их врагами, но они всегда были добры ко мне. Однако я сделала свой выбор. Теперь я с Рухом, и это означает, что нужно начинать все сначала во всех отношениях.

Я подхожу ко входу в пещеру, цепляясь пальцами ног за ледяные камни, и выглядываю наружу, высматривая широкие плечи моей пары и длинные растрепанные волосы. Я не вижу его на пляже, но это не значит, что его нет рядом. Он, наверное, собирает еду. Я смачиваю мягкий кусочек кожи, принимаю быструю ванну с талой водой, а затем добавляю еще немного из ручейка в пещере. Как только моя сумка наполняется, я добавляю последние несколько листьев для горячего чая и одеваюсь. Может быть, пока Рух будет ловить рыбу, я смогу найти какие-нибудь растения, которые ша-кхаи всегда использовали для приготовления чая. Я решаю, что могу начать свои поиски там. Листья — это просто. Это все остальное, что пугает.

По одной вещи за раз, Харлоу, — напоминаю я себе.

Я направляюсь к скалам, замечая, что копье Руха исчезло из пещеры. Определенно охотится. Вид того, что его нет, на самом деле заставляет меня чувствовать себя немного лучше, и я концентрируюсь на сборе листьев для чая. Я горжусь собой за то, что действительно узнала несколько растений, которые цепляются за здешние скалы. Это странно, потому что для покрытой льдом планеты здесь можно найти удивительное количество зелени, если знать, где искать. Есть деревья, похожие на картофель, у которых растут невероятно высокие стебли, но рядом с пляжем, насколько я вижу, их нет. Здесь есть всевозможные виноградные лозы, оплетающие скалы и прорастающие в расщелины. И я знаю, что если я поднимусь в горы, то смогу покопаться под снегом и найти всевозможные странные, жилистые растения, которые каким-то образом растут, несмотря на холод и серое, слабое солнце.

Я собираю листья до тех пор, пока в мой маленький мешочек больше не вмещается, и мои руки не становятся полными. Я снова оглядываюсь в поисках Руха, но его по-прежнему нет и в помине. Я не могу позволить этому беспокоить меня. Он знает, что делает. В следующий раз я скажу ему, что, если он отправится в путь, ему нужно взять меня с собой. Мне тоже нужно научиться охоте.

Хотя нет смысла злиться из-за этого. И я, на самом деле, не такая. Я просто расстроена тем, что наше общение снова ухудшается. Это единственное, в чем я хотела бы, чтобы мы оба преуспевали. Есть так много вещей, которые я хочу ему сказать, и я вижу, что он хотел бы поговорить со мной больше. Мы приближаемся к этому, но нам обоим не терпится большего. Мысли о Рухе и словах, которыми я могу его научить, отвлекают меня, и я возвращаюсь в пещеру и раскладываю листья для просушки, прежде чем осознаю это. У входа в пещеру я вижу кучи морских водорослей, которые я собрала с пляжа, и тоже раскладываю их сушиться. Когда они высыхают, они затвердевают и превращаются в толстый тростник, который можно заплетать в косы и плести корзины, и мысль о том, чтобы сделать свою собственную корзину, волнует.

Место хранения. Кто бы мог подумать, что я буду так чертовски взволнована из-за хранения? Это сводит меня с ума.

Однако многое еще предстоит сделать, и я не могу сидеть сложа руки. С этой мыслью я приступаю к работе.

К тому времени, как я собираю последние пригоршни листьев и раскладываю их на меху возле моего крошечного костра, я понимаю, что уже почти стемнело.

Нет, зачеркните это, здесь темно. Небо такое яркое просто потому, что над головой сияют звезды. На улице совсем темно, и взошли луны. И до сих пор нет никаких признаков моей пары. Я была занята весь день, потому что сидеть у камина и беспокоиться не приносит мне никакой пользы, но он никогда не уходил так надолго. Я ничего не могу поделать, но немного паникую.