Медовый олигарх

– Что вы такое говорите? Откуда он взялся?

– Это я у вас должна спросить, откуда он взялся! – с новой силой взвилась великанша. – Занимаетесь здесь черт знает чем, а потом удивляетесь, откуда домовые берутся! Немедленно отвезите меня на вокзал, я здесь ни минуты больше не останусь!

– Вы хотите уехать?

– Чем быстрее, тем лучше!

– А как же ваша проблема? – спросила Олеся.

– Да лучше я еще десять раз стану черной вдовой, чем один раз клиенткой психушки! – рявкнула Фатиния и, оглянувшись в конец коридора, где была ее комната, снизила голос до шепота: – У вас в доме святая вода есть?

– Не знаю, – пожала Олеся плечами. – Живая есть, а вот святая… наверное, нет.

– Э-э-эх, нехристи, – покачала головой великанша. – Вот поэтому у вас так свободно и разгуливает всякая нечисть. Да святая вода, так же как и соль, всегда в доме должна быть!

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы нечистую силу отпугивать.

– Какую нечистую силу?

– Олеся, проснитесь, милая, ау, – пощелкала Фата пальцами перед лицом девушки. – Я же только что вам сказала, что меня чуть домовой не задушил, а вы спрашиваете – какую нечистую силу!

– Я уже проснулась… с вашей помощью, и вы не совсем правы, – возразила девушка. – Домовые не относятся к нечистой силе. Нечисть – это злые сущности, а домовые, они всегда добрые, если, конечно, хозяева им нравятся. Вы ведь наверняка слышали о таком обычае: когда семья переезжает на другое место, люди всегда зовут с собой домового, потому что он должен быть в каждом доме, чтобы охранять и защищать его. Его еще хозяином называют. Вы ведь тоже за городом живете, у вас свой дом?

– Ну и что?

– Разве у вас в доме нет хозяина?

– В нем есть хозяйка – это я! – не терпящим возражений тоном произнесла Фата, хлопнув кулаком по своей могучей груди. – А в вашем доме вообще неизвестно что творится! Нечисть спокойно себе разгуливает, как будто так и надо. Конечно, что же тут удивительного, когда сама хозяйка всякими непотребными вещами по ночам занимается?

– Чем это непотребным я занимаюсь? – опешила Олеся.

– Как это чем? А этот ваш спиритизм? Это же общение с потусторонним миром! Это же грех великий!

– Я это делаю очень редко, только в исключительных случаях, когда того требуют обстоятельства.

– Редко, да, видно, слишком метко, – проворчала Фатиния, с опаской оглядываясь по сторонам. – Я в окно сегодня посмотрела и увидела…

– Что за шум, а драки нет? – спросил Валя, подходя к женщинам. – Или есть? – хмыкнул он, увидев их, сидевших на полу со вздыбленными волосами. На руках у молодого человека устроился кот Василий, которого он неторопливо поглаживал. – Что случилось-то?

– Да вот Фата говорит, что в ее комнату домовой приходил, – сообщила другу Олеся.

– Лохматый и страшный, – поддакнула та. – Я чуть не умерла от страха, когда он мне прямо на шею прыгнул! Ведь он же меня до смерти удушить мог, если бы я не убежала!

– Уж прямо так и до смерти? – хмыкнул Валя.

– А вам, как я погляжу, смешно, да? – рявкнула Фатиния.

– А вы хотите, чтобы я безутешно зарыдал, слушая вашу «душераздирающую» историю про домового? – огрызнулся Валентин. – Небось хлопнули стаканчик коньячку с устатку, вот вам и мерещится бог знает что, – с сарказмом усмехнулся он.

– Да как же ты смеешь такие вещи про меня говорить? Я порядочная женщина, а не алкоголичка какая-нибудь! – взвизгнула великанша. – Я смотрю, вы здесь все чересчур веселые, – прищурилась она, увидев широкую улыбку молодого человека. – Издеваться над людьми вам доставляет удовольствие? Я этого так не оставлю! Я обязательно сообщу куда следует, будете тогда знать!

– Фатиния, не нужно так волноваться, – миролюбиво произнесла Олеся. – Никто над вами не смеется. Может, и не было ничего? Может, вам просто страшный сон приснился?

– Я что, похожа на идиотку?! – еще пуще взвилась та. – Я пока еще своим собственным глазам верю. Я его вот так же, как вас, видела!

– Ну надо же, какая глазастая, – снова усмехнулся Валентин. – Вы разве со светом спите? – поинтересовался он.

– Почему со светом? – удивилась Фатиния. – Все выключила и спать легла.

– Как же вы тогда могли что-то заметить в темноте?

– Какая вам разница, видела я что-то или нет? – огрызнулась женщина. – Зато я очень распрекрасно почувствовала, что в комнате кто-то есть. Я сначала тоже подумала, что мне показалось, а потом… гляжу в окно, а там… – понизила она голос до шепота. – Нет, вы только посмотрите на него, он снова смеется! – всплеснула руками Фата, рассердившись на Валентина. – Вы не верите мне, что ли? Думаете, я все сочинила? Или, может, вы за сумасшедшую меня принимаете?

– Успокойтесь, Фата, никто ничего такого не думает, – сказала Олеся. – А на Валю не стоит обращать внимания, он у нас всегда такой… подозрительно веселый, – бросила она строгий взгляд на друга. – Лучше рассказывайте, что дальше произошло?

– А что дальше? Откуда-то сбоку кто-то мне на грудь как прыгнет, я прямо оторопела от страха. Правда, быстро опомнилась, рукой его схватила и с себя сбросила. Брр, как вспомню, какого страху в тот момент натерпелась, аж мороз по коже, – передернулась Фата. – Он, черт лохматый, тоже за все у меня ответит! Я с утра пойду в церковь, куплю ладан и святую воду. Обкурю ладаном и окроплю водой всю комнату! Вот тогда посмотрим, кто посмеется, нечисть бесстыжая. Я ему покажу, как надо мной хихикать!

– Что вы сказали? Кто над вами хихикал? – изумилась Олеся.

– Ваш домовой, вот кто! Я бегом из комнаты рванула, а он давай мне вслед смеяться.

– Как это смеяться?

– Так же нагло, как тогда из-под стола, в гостиной, хи-хи-хи, – изобразила Фата, скорчив при этом лицо в страшную гримасу.

– Ах, вот оно что?! – прошептала Олеся и, повернувшись в сторону Валентина, посмотрела на него таким взглядом, что тому сразу же захотелось дать деру.

– Почему сразу я-то? – пожал он плечами.

– Очень подозрительно! Я верно понимаю, это твоих рук дело? – строго спросила его Олеся.

– Ну вот еще! Почему как что, так сразу Валя? – запетушился тот. – И вообще, я тут совершенно ни при чем, она сама во всем виновата, – кивнул он в сторону Фатинии.

– Нет, вы только посмотрите на него, люди добрые, что за наглость! Что значит, сама виновата? – взревела та.

– А то и значит, что нечего валерьянку открытой на тумбочке оставлять, тогда и домовые вам мерещиться не будут, – тявкнул Валентин.