Медвежьи невесты
Шрифт:
— Начальник химлесхоза мужу сказала, что участок — на двоих.
Катя ушла в дом и вернулась с Андреем.
В его взгляде недвусмысленно читался тот же вопрос, который только что задала Катя: «Что ты здесь делаешь?»
С невозмутимым видом Нина воткнула лопату в землю и бросила в образовавшуюся ямку клубни. И тут же от пинка Андрея картошка мячиком отскочила вверх.
Нина продолжала своё, но и Андрей не собирался отступать: с новой ямкой вышло то же самое.
— Я вам покажу, как землю чужую отбирать! — кричал Андрей. — Ишь, умники
— Да ты, говорят люди, на десять машин накопил уже, и всё тебе мало! — Нина в сердцах отбросила лопату.
— Говорят, что кур доят. Ты чужие деньги не считай. И в огород чужой не суйся! — продолжал отчитывать Андрей.
Нина, плача, вернулась в дом.
Вечером Юра с порога заметил, что жена чем-то расстроена.
— Так и так, Юра… — не стала скрывать Нина, рассказала, как было.
— Ладно, Нин, — махнул он рукой. — Пусть сеют. Жили мы без земли и дальше проживем.
… А голос Андрея слышали даже на том берегу.
— Ой, Нина, что у вас там вчера за крик стоял на вашей стороне? — спросила наутро у магазина Петровна, седая, как одуванчик, готовый вот-вот развеяться парашютиками в небе.
— С Андреем поругались, землю не смогли поделить… — вздохнула Нина.
— Ой, Нина, грех-то какой, ругаться из-за земли!..
28
Третий день подряд огненным иероглифом вспыхивало предупреждение в небе: быть грозе. Гром гремел, но где-то вдалеке, оставляя надежду: обойдет стороной.
И действительно, хоть воздух был натянут прозрачным полотном — даже не капало.
— Говорил же, не будет никакого дождя, — Юра посмотрел вверх, убедился в отсутствии туч.
Собственно говоря, тяжёлые облака, налившиеся темной влагой, как напившиеся крови комарихи, всё же были, но далеко, а, следовательно, не могли испортить настроение.
Как и следовало удачливому охотнику, Юра довольно насвистывал; по дороге в свой второй лесной дом он успел подстрелить четырех рябчиков и теперь имел полное право предвкушать вкусный ужин.
Мавр сделал свое дело, теперь дело за женой. Нина не заставила долго ждать жаркое по-сибирски, как они с мужем окрестили нехитрое таёжное лакомство. Минута-другая, и выпотрошенные, опаленные на огне рябчики вынуждали Фингала перебирать лапами от нетерпения: скоро непременно под столом будут вкусные кости.
Рябчик и кости от него были доедены, Юра улыбался во сне; в тайге он засыпал, едва успев коснуться подушки головой. Нина же, напротив, долго ворочалась. Шумы неизвестного происхождения, коих всегда предостаточно в огромном дремучем лесу, становились тенями на стенах, размахивали прозрачными крыльями, точно летучие мыши.
Танцевали деревья. Глупцы говорят «застыл, как дерево»: у ветвистых своя пластика, свой язык, не каждому дано научиться его понимать, вернее, дано только избранным. И даже услышать музыку для их привычного, но каждый раз разного шаманского танца.
В эту ночь он был особенно неистов,
руки-ветви ритмично, повинуясь мелодии ветра, тянулись вверх, подражая пальцам огня… И так же шипели и потрескивали.«Пожар!» — обожгла Нину догадка, а гром словно подтвердил её раскатом где-то совсем близко.
Нина осторожно потрясла мужа за плечо:
— Юр, что-то неладно…
Проворчал что-то во сне и повернулся на другой бок.
Гром ударил снова, молния распорола зигзагом небо, хлынул дождь. Подозрительное шипение, между тем, становилось всё сильнее.
— Юр, — снова позвала Нина. — Тайга горит.
— Какая тайга горит, дождь такой… Спи ты!
К звукам разбушевавшейся стихии теперь примешивалось и жалобное повизгивание Фингала.
— Юр, выйди, посмотри. Там, наверное, пожар…
— Пожар, пожар, — передразнил Юра. — Как выдумает что!
Одним прыжком, как хищник, Юра оказался у двери, рванул её на себя и тут же захлопнул.
— Что там?
— Там целое море воды…
Удручённым взглядом Юра обвёл избушку, явно осознавая: под натиском стихии ей не устоять.
— Вот что! — Юра взял за руку жену и снова толкнул дверь. — Пойдём на гору!
Нина в страхе остановилась на пороге. Ручеёк, разделявший поляну, вдруг стал полноводной рекой и подступал теперь к избушке, намереваясь стать не меньше, чем морем.
— Фингал, Фингал! — позвал Юра.
Собака отозвалась повизгиванием из-под нар.
— Надо взять с собой ружье! — вспомнила Нина.
— Не надо. Оно нам не понадобится.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, раз говорю. Железо притягивает молнию — сразу убьёт, — Юра начал сердиться на жену за непокорность, резко дернул ее на себя, и оба оказались по пояс в воде.
— Вот так потоп! — присвистнул Юра.
— Юр, это, наверное, всемирный потоп, — окинула Нина взглядом тайгу, с ужасом подумала, что именно так, наверное, выглядит в шторм океан.
Сосны, как мачты, раскачиваются из стороны в сторону, а ветер, будто бешеный пёс, сорвавшийся с цепи, несся куда-то, не разбирая дороги, и выл на луну. Но мужу-моряку, конечно, лучше знать, что такое шторм.
— Если это всемирный потоп, поплывём на дереве, — усмехнулся он в темноту.
От одной только мысли, что, возможно, придется добираться до заветного холма-великана на бревне, Нина на мгновение оцепенела. Вода вызывала в ней какой-то суеверный ужас. Непогода вырывала с корнем вековые деревья, как морковку с грядки.
— Иди за мной и ничего не бойся!
Муж был прав: остаться означало верную гибель.
Страшно было и отдаваться на волю стихии, но, так, по крайней мере, есть возможность спастись.
Размышлять и даже бояться, между тем, было некогда.
Юра, опытный охотник, чувствует, куда можно наступить, чтобы не оказаться с головой под водой. Нина же, зажмурив глаза, отдалась на волю проведения и мужа, быстро и покорно следовала за ним. Когда же, наконец, открыла глаза: гора, казавшаяся недосягаемой, была уже совсем близко.