Мефистон. Кровь Сангвиния

— Я — Питер Зорамбус, — сказал, широко улыбаясь, незнакомец, — и я благословляю всех за то, что вы ищете наставления в эти темные времена. Могу ли я узнать ваши имена? — Он протянул руку, приветствуя Мефистона и явно радуясь встрече.

Тот внимательно смотрел на кипящего энтузиазмом человека. Опустилась напряженная тишина.

Зорамбус все так же улыбался, но с каждой секундой улыбка казалась все более вымученной.

Мефистон посмотрел мимо него в темноту ризницы, а затем случилось нечто странное: он пошатнулся, будто у него подкосились ноги. Властелин Смерти оглянулся на ворота, и Антрос увидел, что глаза его наполнились кровью, как тогда, в Карцери Арканум. Но на сей раз красные сферы лучились светом, будто в черепе старшего библиария горело пламя.

Антрос хотел нарушить неловкое молчание, когда Мефистон повернулся обратно к Зорамбусу и вскинул пистолет. Улыбка сменилась добродушным недоверием, и тот поднял руки в примирительном жесте. В следующий миг его голова запрокинулась, пораженная единственным выстрелом из плазменного пистолета Мефистона.

Глава 12

Тарнское аббатство, Дивинус Прим

Звук выстрела эхом разнесся по городу; от удара Питер Зорамбус отлетел назад, размахивая руками. Удивительно, но он не упал, а повис в воздухе, содрогаясь, словно огромная марионетка. Казалось, будто кто-то приостановил воспроизведение пикт-передачи в момент его смерти. К тому времени Антрос уже добежал до остальных библиариев и ясно видел, что происходило. Зорамбус дергался все сильнее и сильнее, пока его очертания не начали размываться и исчезать.

— Господин… — начал было Луций, но прежде, чем он договорил, тело Зорамбуса перестало содрогаться.

Вместо одного перед Кровавыми Ангелами предстали два Извечных Принца. Оба улыбались.

— Я понимаю вашу тревогу, — в унисон заговорили они. На головах обоих не было ни следа раны, и оба поднимали руки в одинаковом умиротворяющем жесте. — Но я уверен, что мы стремимся добиться одного и того же. Если бы мы только могли обменяться словами, а не выстрелами, я бы объяснил, что вместе мы см…

Капитан Ватрен выругался и всадил в обоих по болту. Принцев отбросило назад, но они гоже не упали, а повисли в воздухе. Несколько мгновений они содрогались, а затем разделились.

— Мы все — сыновья Бога-Императора, — сказали четыре Питера, сверкнув одинаковыми зубами. — И все мы хотим найти Его сокровища. Какие бы, по-вашему, у нас ни были разногласия, уверен, их можно лег…

Ответом стал рев болтеров, когда боевые братья отделения Серифа выпустили очередь снарядов.

— Стойте! — закричал Антрос, но выстрелы заглушили его голос.

Когда же дым рассеялся, то перед ними стояли десятки Извечных Принцев, и каждый из них разочарованно качал головой. Затем они обнажили клинки, вскинули пистолеты и начали спускаться по ступеням.

Керамит столкнулся с керамитом, когда белые рыцари обрушились на алых бойцов тактического отделения.

— Ко мне! — рявкнул по воксу капитан, призывая остальных космодесантников на площадь.

Астартес окружили керамитовой стеной Мефистона и других библиариев, сражаясь жестко и хладнокровно. Но на место каждого поверженного ими воина вставали два новых. Постепенно вся площадь наполнялась рядами одинаковых рыцарей в сияющих доспехах, уже не улыбавшихся, а решительных и хмурящихся. Они теснили Кровавых Ангелов, заставляя их отступать по грудам тел.

Антрос следил за Мефистоном, гадая, не поступит ли он так же, как на Термин в окружении сеполькрале.

Властелин Смерти взбежал по ступеням, легко пробившись через ряды Принцев. Добравшись до дверей ризницы, он обернулся и воздел Витарус над головой. Клинок словно исчез, вспыхнув столпом тускло-красного пламени.

Луций ахнул от изумления, когда жар отдался в его латной перчатке, и выронил болт-пистолет. Он заметил, что то же случилось и с другими Кровавыми Ангелами, вынужденными теперь защищаться от бросавшихся на них врагов мечами и ножами.

Мефистон рассек пылающим мечом воздух, и рыцари рядом с ним вспыхнули, как свечи. Алый свет вырвался из их белых доспехов. Катящиеся по камням воины корчились и выли, истекая кровью, пузырящейся в мерцающем пламени. Исходящий от них жар был столь силен, что воздух вокруг подернулся рябью. Когда Извечные Принцы умирали, их доспехи сминались, словно из них под давлением выкачали воздух.

— Полый огонь! — взревел эпистолярий Рацел, находящийся на другой стороне площади.

Слова учителя предназначались не Антросу, но он все равно немедленно понял их смысл. Конечно, обучение Луция еще не завершилось, но он изучил каждую строку «Пресыщенной косы» — трактата Властелина Смерти о заклинаниях, несущих погибель. Этот том находился под запретом для не столь опытных ученых, как лексиканий; тем не менее он заполучил копию много лет назад и потому знал слова призыва полого огня, которые сейчас чуть не сорвались с его губ. Луций ощущал, как чары пылают в разумах Рацела и Мефистона, и жажда присоединиться к ним едва не захлестнула его, однако он никогда не применял подобную магию. Чувствовать такую мощь совсем рядом, но не иметь возможности опробовать ее в деле было сродни пытке.

Рыцари в белых доспехах торжествующе завыли, увидев, как космодесантники бросают болтеры, но затем их голоса изменились, когда пламя опалило их тела. Рацел поднял меч вслед за Мефистоном, сплетая ослепительные нити света, и обрушил на врагов бурлящую волну смерти.

Опытные библиарии сражались как один, создавая бушующий огненный круг. Пламя было настолько жарким, что Кровавый Ангел чувствовал его, даже несмотря на систему контроля температуры окружающей среды в силовом доспехе. Повсюду рыцари падали и растворялись в огненной буре: их лица сгорали в расплавленных шлемах. Тлеющие угли кружились в воздухе, как тучи светлячков, но все, о чем мог думать Антрос, — величие колдовства. Ему казалось, он слышит прекрасный океан, умоляющий погрузиться в его волны, испытать на себе ярость его приливов. Но когда Антрос уже готов был уступить, он вдруг услышал, что исповедник зовет его по имени.

Он поборол искушение и отвернулся к воротам. Там он увидел лишь ряды белых рыцарей, уже горевших или все еще стрелявших в Кровавых Ангелов. Луций заставил себя забыть о зове заклинания и пробился сквозь ряды пылающих воинов. Лишь немногим полумертвым врагам хватало сил пытаться рассечь его фальшионом, но он отбрасывал их, разя посохом, словно дубиной.

Наконец Антрос пробился к монастырским вратам и вырвался на открытое пространство. С облегчением он увидел, как Зин помогает пресвитеру идти по меловой дороге. Луций замедлил шаг, снял шлем и вдохнул, собираясь окликнуть жрецов. Лишь тогда он заметил идущего к ним человека. Это был Питер Зорамбус — во всяком случае один из них. Этот конкретный Извечный Принц был тяжело ранен: жар изуродовал его ногу до неузнаваемости. Его широкая улыбка блеснула в лунном свете, когда он поднял меч и направился к еле плетущейся добыче.

Антрос никак не смог бы добраться до священников раньше Зорамбуса. Текст призыва полого огня по-прежнему не выходил из головы, и в конце концов слова архаичного языка вырвались у него из глотки, ничем больше не сдерживаемые. Чувство ненависти и жажды крови захлестнуло Антроса, посох его окутало багровое пламя, а на мир вокруг опустилась красная пелена.

В нескольких метрах от него на краю дороги Питер Зорамбус пошатнулся, когда огонь охватил его тело.

Священники закричали от страха, лишь сейчас заметив подбирающегося к ним врага. Пламя было недостаточно буйным, чтобы остановить Извечного Принца. Шагнув к Зину, Зорамбус замахнулся мечом.