Мегабайт

Вместо ответа этот псих показывает мне точно такую же, как и у меня, бомбу. Замечаю, что таймер уже тикает. Семь секунд до взрыва.

«Вали отсюда... Если взорвется, все компы в округе погорят... Ничего не останется... Даже пепла не будет... Уходи...»

Я тянусь к бомбе. Отобрать. Выключить. Обезвредить. Времени еще полно. Успею.

«Ай-яй-яй... Нехорошо... – Кузнецов осторожненько поглаживает какую-то зловещего вида кнопочку на боку своей файл-бомбы. – Взорваться хочешь?»

«Почему?» – спрашивает вдруг Ифо-1.

«Почему? Почему? Заладил одно и то же... Почемучка чертов... Надо так!»

Ифо-1 молча смотрит на умирающего Кузнецова. Время идет. Секунда. Еще одна...

«Валим отсюда», – предлагаю я близнецу.

Он нехотя отрывается от разглядывания проклятущей бомбы и поворачивается ко мне:

«Да... Хорошо. Двинули».

И мы двигаем.

Сервер. Еще один. И еще. Темные коридоры сетевых кабелей. Щелканье уходящих секунд у меня в Ядре.

Время. Время. Время.

Взрыв, как ни странно, получается совершенно беззвучным. Серебряное озеро, похожее на разлившуюся ртуть, захлестывает оставшиеся позади компьютеры, не доходя до нас буквально несколько байтов. Вижу в этом ирреальном зеркале свое отражение и вздрагиваю. А в следующую микросекунду ртутное озеро исчезает. Мгновенно. Только что оно было, и вот его уже нет. Ничего больше нет. Пустота. Черная дыра. Провал в ничто.

Прикидываю масштабы взрыва и беззвучно присвистываю. Неслабо. Выведено из строя почти полсотни компьютеров. Уничтожено множество всяческой информации (может быть, даже весьма ценной для кого-то). Сгинули сотни неповинных в наших разногласиях программ. Причем, судя по мощности взрыва и масштабам разрушений, у Кузнецова не оставалось ни единого шанса. Даже если бы он был полностью здоровым, то и тогда не успел бы сбежать.

Последний удар был нанесен. Последний удар в этой бессмысленной войне.

Наш враг поразил сам себя.

Нехотя плетемся к входу в локальную сеть корпорации. Здесь все еще идут ремонтные работы. Суетятся программы-чистильщики и программы-ремонтники, работают программисты-люди. Прямо перед нашим носом внезапно исчезает полуразрушенный участок защитной стены, для того чтобы через пару микросекунд возникнуть вновь, но уже новым и блестящим. Это означает, что только что кто-то заменил один из поврежденных файлов его резервной копией, взятой из архива.

Устанавливаю связь с локалкой и вызываю Шермана. Он не отвечает довольно долго, мне уже надоедает ждать, когда все-таки связь налаживается. К сожалению, только звуковая – видеоизображения почему-то нет.

– Алло! Ифо, это ты?

– Да, я.

– Ты цел? Наши спецы засекли мощнейший взрыв совсем недалеко от входа в нашу сеть. Что там случилось?

– Ничего. Ничего не случилось.

Коротко рассказываю Шерману о встрече с ныне дважды покойным Кузнецовым, опустив при этом некоторые не слишком важные моменты.

– Жаль, – говорит Деннис. – Жаль, что так получилось.

– Жаль, – механически повторяет Ифо-1. Почему так получилось? Иван Озеров дал человечеству новый мир, новую жизнь. Реальность, изначально свободную от войн и смертей. Казалось, здесь человечество сможет осуществить все свои мечты. Но нет. Едва только человек перешагнул через барьер виртуальности, как сразу началось то же самое, что и в реальном мире: драки, войны, смерть. Ронделла убили. Кузнецов взорвался на собственной бомбе. Мы сами ходили по самому краешку пропасти столько раз, что и сосчитать не удастся. Удивительно, что живы остались.

Почему ради нового мира мы должны драться? Почему первые шаги любого начинания всегда следуют через боль? И пусть даже эта боль виртуальная и представляет собой всего лишь набор цифр, но от этого она не становится менее мучительной.

Почему?

Обрываю связь.

* * *

Миллиарды, миллиарды, миллиарды микросекунд.

* * *

Титановый панцирь огромного паука тускло блестит в свете висящих под потолком ламп. Восемь суставчатых конечностей – две руки и шесть ног – аккуратно поджаты под металлическое туловище. В той части тела, которую можно назвать головой, сбоку приоткрыта маленькая дверца, куда входит толстенное переплетение оптико-волоконных кабелей, соединенных с внешним пультом управления и компьютером. Вокруг разбросаны инструменты и куски металла. Неподалеку стоят люди и с мягким нетерпением смотрят на металлическое существо. Так матери наблюдают за своим ребенком, делающим первый шаг.

Я запоминаю каждую черточку этой картины, безжалостно перегружая блоки памяти. Равнодушно поблескивает холодный глаз видеокамеры. Щелкают утекающие секунды. Я смотрю. Это очень важно для меня. Важно для нас. Ведь мы в последний раз видим свое тело со стороны.

«Вперед, брат, – шепчет Ифо-2. – Пора вступить в новый мир».

«Точнее, вернуться в старый».

«Ты не прав, – возражает близнец. – Это будет для нас новый мир. И то, что мы когда-то жили в этом мире, будучи человеком, еще ничего не значит. Наша память о тех далеких временах мертва. И это значит, что для нас следующий шаг станет шагом в неизвестность. Новый мир».

«Ага. Нас ждет новый старый мир...»

«Пусть так. Не буду с тобой спорить».

«Тогда пошли».

«Да, пошли...»

И мы это сделали. Переправились по оптоволокну из внешнего компьютера в электронный мозг металлического паука. Программный интерфейс, который мы с таким трудом разработали, принял нас в свои объятия. Десять процессоров нового поколения, созданные специально для работы с системами ИИ, врубились на полную мощность. Ощущения... В общем, описать это невозможно. Надо почувствовать. Божественно! Мне жаль, что люди не способны ощутить ничего подобного. Мир стал ярче, чище, светлее...

Это было так, будто мы после вековых странствий где-то на задворках Вселенной наконец-то вернулись домой.

Поднимаю дрожащую руку (слабый писк серводвигателей музыкой звучит в наших новых металлических ушах) и отсоединяю кабель. При этом чувствую себя так, словно только что разорвал связывающую нас с прошлым пуповину. Бесконечный мир компьютерных сетей остался позади. Неведомо откуда явился страх (дурак тот, кто считает, будто компьютерные программы бояться не могут). Но сейчас не время дрожать от страха – нас ждет будущее.

Ифо-2 принимает управление и медленно распрямляет подогнутые под туловище суставчатые ноги. Я с восторгом ощущаю, что встаю.

Я встаю! Мы встаем!

С чувством победителя верчу тяжелой головой. Вижу, как смеются и аплодируют стоящие вокруг люди. Управляющий мастерской, широко улыбаясь, показывает мне большой палец.

– Ну, что стоишь? – Старший механик с размаху хлопает меня по металлической спине. Титановый панцирь отзывается слабым звоном. – Иди! Докажи, что мы не зря тут целых полтора месяца ковырялись.

«Я боюсь, – вдруг признается мне Ифо-2. – Вдруг что-нибудь не так, и мы...»

«Я тоже боюсь, – отвечаю я, – Но не можем же мы теперь дать задний ход... Лучше представь себе, как будет хлопать глазами Шерман, когда мы в таком виде заглянем к нему в гости».

Ифо-2 смеется.

«Да, это зрелище я ни за что не пропущу. Придется идти... Хотя, если честно, я думаю, что нам и на улицу-то выходить не слишком разумно – арестуют еще».

«За что?» – Притворяюсь удивленным, хотя и сам все прекрасно понимаю.