Мегаполис Ленд

Ребята резко откланялись и оставили директрису.

– Что делать? – запаниковала Вика, едва они вышли из кабинета. – Мы в полнейшем тупике, Настенька пропала без вести, никаких следов. Достань письмо!

Коридор опустел, девушки в бикини исчезли, только на полу сидел фотограф и рассматривал снимки, подводя итоги фотосессии. Стас достал измятое письмо и тщательно его расправил. Вика выхватила листки и впилась в них.

– Зря Тополин повесился! – ворчала она. – Слушай, ничего толком в письме не сказано. Витиевато что-то понаписал сам для себя, а о главном умолчал. Связывайся после этого с людьми из науки – до смерти ранимые и чувствительные создания. Теперь я понимаю, что не зря отказалась от аспирантуры.

– По какому предмету?

– Ты забыл, по какой специальности у меня диплом? Мы заканчивали один факультет, у нас одинаковая специальность, только у меня красный диплом, а у тебя синий. Вспомнил?

Стас снова попал впросак, не понимая, как мог запамятовать такие банальные вещи. Видимо, переутомился.

– Я же не робот с процессором последнего поколения. У мужчин периодически случаются сбои, к тому же я нахожусь в постоянном стрессе. Конечно, я понимаю, что для тебя важны подобные мелочи…

– Мелочи? – вспылила она.

– Нет, я не это имел в виду. Знаю, для тебя особенно значимы памятные даты: знакомство, признание в любви, дни рождения, символы совместного времяпрепровождения и так далее. Я не подвергаю сомнению ценность этого для тебя. Мужчины же существа с другой планеты, они хуже ориентируются в подобных вещах. Для нас важнее настоящее, актуальная ситуация, то, что мы видим в данный момент перед носом. Я понятно излагаю?

– Понятно-то понятно, – грустно согласилась Виктория. – Ты силен задним умом. Я же жду, когда ты научишься предугадывать свою доморощенную актуальную ситуацию.

– Я буду стараться.

Поверив на слово, девушка вернулась к письму. Глаза пробегали заученные строки снова и снова, но смысла не прибавлялось. Оторвав взгляд от профессорских каракулей, Вика предложила:

– Может, выбросить эти никчемные записи?

– Зачем? Оставим пока, это память о покойном профессоре. Пройдет несколько лет, Тополин получит признание профессионального сообщества, посмертно обретет желаемую славу, и письмо будет представлять огромную историческую ценность, как последняя рукопись, написанная профессором перед скоропостижной кончиной. Будет храниться в музее и привлекать ценителей его таланта.

– Ты намерен ждать этого момента?

– Не то чтобы ждать, но вдруг он невзначай получит Нобелевскую премию, а его последнее письмо хранится у меня в целости и сохранности.

– Попробуешь выгодно его продать?

– Что ты, я же патологический альтруист! Отдам безвозмездно в хорошие руки.

– Я уже не различаю, когда ты всерьез, а когда смеешься надо мной, – усмехнулась Вика.

Не ответив, Стас аккуратно сложил письмо и засунул его в карман.

На улице светило солнце. Жара немного спала, день неминуемо переходил в вечер. Вика облокотилась на капот «Citroen», нагретый в лучах, и отрешенно изучала цветущую клумбу. Симпатичные цветы пылились около дороги, устремившись ввысь, словно отчаянно прося у неба дождя. Но ни единого облачка не проплывало в воздушном океане. Цветы молча грустили, опустив лепестки, и касались высохшей и потрескавшейся земли, по наивности пытаясь нащупать влагу.

С досады Вика обобщила все, что приключилось с ней за последние несколько дней, осознавая, как безумно соскучилась по маме, которую не видела уже тысячу лет. Как соскучилась по любимой работе и надоедливым сослуживцам, по суетливым подружкам и навязчивым поклонникам. Короткие, но эмоционально насыщенные дни показались ей вечностью. Она поняла, что очень устала ходить по кругу, участвуя в чужой гонке по неизвестному маршруту без старта и финиша, без победителей и проигравших.

Странно, но ей никто не звонил, как будто она выпала из привычного ритма, провалившись в свое измерение, в особый, недоступный случайным обывателям параллельный мир с только ему присущими законами и правилами. Точнее, законов Вика не ощущала вовсе, напротив – в этом мире царило беззаконие, превращаясь в сумасшедшую анархию. Если бы в начале недели потусторонний доброжелатель предрек, что через пару дней на ее глазах будут погибать люди; что она лично заглянет смерти в лицо, увидев воочию, как она выглядит; что она начнет ходить по лезвию бритвы, подвергая себя и близких смертельной опасности, то она посчитала бы новоиспеченного пророка безумцем и шутом. Теперь в настоящем безумии оказалась она сама, неожиданно уяснив, что зашла слишком далеко. Окончательно смирившись, что следы завели их в тупик, Вика немного расслабилась и стала думать о безрезультатном окончании рискованного эксперимента.

Вернулся Стас с двумя бутылками воды и протянул одну ей. Вика прижала рот к узкому горлышку и сделала несколько глубоких глотков. Утолив жажду, она оторвалась от капота и несколько раз подпрыгнула на месте, пытаясь избавиться от гнетущих мыслей.

– Слушай, а нас ведь может разыскивать полиция, – вдруг вспомнила она.

– И что с того? – самоуверенно заявил Стас. – Какие у них доказательства? Пусть попробуют привести хоть одно. Если разобраться, Груздеву, к примеру, могли пришить те же грузчики или бандиты. Зурикова прикончила дворовая шпана, банда мстящих отмороженных гопников. Версий сколько угодно. Наплевать, что говорит Бзик и ему подобные придурки. Их нужно всех проверить на наркоту. Не удивлюсь, если они постоянно под кайфом, а это уже светит им тюремной решеткой. Суммируя факты, логично предположить, что бояться ментов нам не стоит. Как ни крути, инквизиторы представляют более серьезную опасность. Но где они? Я их не видел. Может, это выдумка? Как они нас найдут? Мы не предъявляли никому свои паспорта и не делились предстоящими планами с покойниками. Тетя Валя и Коля не могли настучать на нас.

– Они были в курсе, что навигатор у нас, а это для инквизиторов важнее всего остального.

– Допустим, и что с того? Где нас искать? Они понятия не имеют. Избавимся от улики, и дело с концом, заживем по-старому.

– Как раньше у меня уже не получится, – покачала головой Вика.

– Брось, – успокоил ее Стас. – Через неделю, максимум две ты будешь вспоминать о наших приключениях, как о голливудском фильме.

– Что ж, убедил, – сдалась она, – но все равно на душе кошки скребут. Что-то не доведено до логического конца. Фильм оборвался, не дойдя до финала. Где ожидаемый хеппи-энд? Я привыкла завершать начатое, – она села за руль и включила радио.

Стас минут пять покрутился вокруг машины, болезненно переживая вину и бессилие. Солнце все так же безжалостно палило рассудок…

Город мертвых

Во дворах правила сиеста – словно по всеобщему сговору улицы опустели, а люди исчезли, будто провалились в невидимую черную дыру. Старый японский фургон, замазанный засохшей грязью, неслышно въехал в затерявшийся переулок, прокатился десять метров и остановился рядом с Викиной малышкой, притаившись.

Доверившись интуиции, Пастарьев очнулся и прищурился. Из фургона показался небритый, суетливый и крадущийся человек в затхлой потрепанной кепке, и хромой походкой направился к ним. Предчувствуя опасность, Стас машинально похлопал Вику по колену:

– Похоже, к нам гости! Просыпайся. Он похож на таксиста.

– Зачем ты вызвал такси? – медленно потянулась Виктория. – Мою девочку эвакуировали на штрафстоянку? Только этого не хватало.

Небритый мужчина в потрепанных серых джинсах, кожаной куртке и лакированных туфлях, изнемогая от жары, но не желающий избавляться отлишней одежды, осторожно доковылял до машины, пригнулся, чтобы разглядеть пассажиров, и неуверенно спросил с кавказским акцентом:

– Такси заказывали?

Напрягшийся Стас оценил возможную угрозу и, как Штирлиц, сухо ответил:

– Вы ошиблись. Сами на ходу, разве не заметно?

Подозрительный тип просто так не сдавался и сложил черные руки на пояс:

– Ай-ай-ай, непорядок! Станислав и Виктория?

Сердце девушки екнуло и провалилось в пятки, готовясь к шудшему повороту собитий.

– Вы инквизитор? Мы ни в чем не виноваты! Нас подставили!

– Письмо при вас? – хладнокровно спросил таксист, гневно стрельнув огненными зрачками.