Мегрэ и господин Шарль

— С вами никогда не угадаешь…

Сакраментальная бутылка коньяка с рюмкой стояла на столике. Она налила себе, не предложив посетителям.

— Что теперь будет?

— Сегодня вечером это станет известно журналистам, и они вместе с фотографами начнут трезвонить в ваши двери.

— Помешать им в этом никак нельзя?

— Вы можете их не принимать.

— И тогда?

— Они примутся искать в других местах. Вас они не пощадят, скорее, напротив. Это обидчивые люди. Возможно, им что-то удастся обнаружить.

— Мне нечего скрывать.

— Поступайте, в конце концов, как вам заблагорассудится, но на вашем месте я их принял бы. Постарался бы выйти к ним в достаточно пристойном виде. Первые появятся через час с небольшим.

Пить она больше не стала, даже налитую вторую рюмку.

— Они держат связь с комиссариатами…

— Вам доставляет удовольствие так со мной говорить, правда?

— Можете быть уверены, что не слишком.

— Вы меня презираете.

— Я никого не презираю.

— Это все, что вы хотите мне сказать?

— Да, все. Мы, вероятно, скоро опять увидимся.

— Не имею ни малейшего желания. Я вас презираю, господин комиссар. А теперь убирайтесь! Клер!.. Выставите этих господ за дверь.

На тротуаре, напротив дома 207-а по-прежнему стоял инспектор, и Мегрэ не решился положить конец слежке, предпочтя, в конечном итоге, продолжать ее.

Прослушивание телефонных разговоров ничего не дало, и нужно было подождать результата, раз уж Натали не постеснялась выйти вечером к телефону-автомату, накинув меховое манто поверх ночной рубашки.

— Что ты обо всем этом думаешь, Лапуэнт? — поинтересовался Мегрэ, садясь в машину.

— Если она будет вести себя с журналистами так же, завтра утром можно ожидать любопытных сообщений в газетах.

— На Набережной мне сегодня больше нечего делать. Высади-ка меня у дома.

Г-жа Мегрэ встретила его, хитро улыбаясь.

— Доволен?

— Чем это я должен быть доволен?

— Разве твой покойник не обнаружен?

— Сообщили по радио?

— Да, в шестичасовых известиях было краткое сообщение по этому поводу. Есть хочешь?

— Нет. После такого дня, какой пришлось провести, аппетит не появляется.

Мегрэ направился к буфету и задумался, что бы себе налить, потому что его подташнивало. В конце концов он решился на стопку джина. Такое случалось нечасто. Бутылка стояла нетронутой уже больше года.

— Тебе налить? — спросил он.

— Нет, спасибо. Сядь и почитай газеты, а я тебе приготовлю немного поесть.

Суп уже поспел. После него она подала салат с ветчиной и ломтики холодной картошки.

— Тебя что-то мучает? — негромко спросила г-жа Мегрэ, пока муж ел.

— Я кое-чего не понимаю, и это мне не нравится.

— С кем ты работаешь?

Г-же Мегрэ было известно, что его всегда сопровождает кто-нибудь из ближайших сотрудников. Иногда это был Жанвье. Иногда Люкас, но он теперь заменял

Мегрэ, когда тот отсутствовал. На этот раз судьбе было угодно, чтобы это был Лапуэнт.

— Телевизор включить?

— Нет. Мне что-то лень смотреть.

Комиссар устроился в своем кресле и принялся листать газеты, но голова его была занята другим, особенно Натали, которая только что в столь грубых выражениях выставила его за дверь квартиры.

В девять он уже дремал, и жена собиралась будить его, чтобы он перебрался на кровать, когда телефонный звонок заставил Мегрэ подскочить на месте.

— Алло!.. Да, я слушаю. Это вы, Гренье?.. Удалось что-нибудь обнаружить?

— Сначала один вопрос. Этот господин имел привычку носить шляпу? Мегрэ подумал.

— Я никогда его не видел, и мне не пришла в голову мысль расспрашивать на этот счет его жену или служащих. Подождите-ка… Одевался он изысканно, старался выглядеть моложаво… Я представляю его себе скорее с непокрытой головой…

— А может быть, кто-то снял с него шляпу, прежде чем ударить по голове?.. Да не один раз, а раз десять, по моему мнению, с большой силой. Череп — на кусочки, как мозаика…

— Пули нет?

— Ни в голове, ни где бы то ни было. Не знаю, каким предметом воспользовались: молотком, разводным ключом или монтировкой. Возможно, монтировкой. Двух таких ударов вполне хватило бы, но убийца остервенел.

— А что это за дыра на уровне талии?

— Это позже. Тело уже начало разлагаться, когда зацепилось за якорь или что-то в этом роде.

Мне показалась интересной одна деталь. Щиколотки повреждены, как мне кажется, чем-то вроде железной проволоки, причем так сильно, что одна ступня почти отвалилась. К этой проволоке, должно быть, привязали что-то тяжелое — груз или бутовый камень.

— Долго, по вашему мнению, он пробыл в воде?

— Точно сказать невозможно. Несколько недель.

— Четыре, пять?

— Возможно. По ходу дела я проверил одежду. В одном из карманов обнаружилась связка ключей. Я пришлю их вам завтра утром, как только смогу.

— Буду ждать с нетерпением.

— У вас в распоряжении больше людей, чем у меня. Пришлите кого-нибудь за ними.

— Идет. Оставьте ключи у вахтера.

— Теперь я отправлюсь в горячую ванну и хорошенько поем. Не хотел бы я иметь такую работенку каждый день. Спокойной ночи, Мегрэ.

— Спокойной ночи, Гренье. И спасибо.

На следующий день комиссар появился у себя в кабинете, когда не было еще девяти. Первым делом он отправил инспектора в Институт судебной медицины за связкой ключей.

В дверь постучали. Это был Лапуэнт, который сразу же понял, что есть новости.

— Мне звонил Гренье. Удар Сабен-Левеку был нанесен тупым предметом, как пишут в донесениях. Ударов десять, чрезвычайно сильных. Прежде чем бросить тело в воду, к щиколоткам привязали камень или какой-нибудь груз. Кроме того, Гренье нашел в одном из карманов связку ключей.

— Газеты видели?

— Нет еще.

Лапуэнт отправился за ними в инспекторскую и со странной улыбкой подал Мегрэ.

— Взгляните.