Мегрэ ошибается

— Продолжайте, пожалуйста…

— Она сказала, что, войдя в понедельник утром в квартиру, обнаружила револьвер на столе и…

— Она именно так и сказала: на столе?

— Да. И добавила, что спрятала его на лестничной клетке в фаянсовом цветочном горшке. Ваши люди не догадались поискать его там.

— Ловко она нас провела!

— Короче говоря, у нее в руках револьвер, из которого была убита Луиза, и она расстанется с ним только за круглую сумму.

— Вам вернуть его?

— Он принадлежит мне.

— Откуда вы это знаете?

— Она описала мне его и сообщила номер.

— Давно он у вас?

— Лет восемь-девять. Я ездил оперировать в Бельгию. Тогда я путешествовал чаще, чем теперь. Случалось, меня вызывали в США или в Индию. Жена часто жаловалась, что боится оставаться дома одна. Как-то в Льеже, в гостиничном киоске, была устроена выставка-продажа изделий местных оружейников. Мне пришла в голову мысль купить маленький автоматический револьвер. Хочу добавить, что в таможне я его не регистрировал.
– Мегрэ улыбнулся.

— В какой комнате хранился револьвер?

— В ящике моего стола. Именно там я видел его несколько месяцев назад. Я никогда им не пользовался и совершенно забыл о револьвере, когда говорил с ней по телефону.

— Что вы ответили мадам Броль?

— Я сказал, что дам ей ответ позже.

— Когда?

— Скорее всего, сегодня вечером. Я сразу же позвонил вам.

— Съездишь к ней, Люка? Адрес знаешь?

— Да, патрон.

Люка был явно обрадован возможности покинуть тяжелую атмосферу этой комнаты, где двое мужчин вполголоса говорили о внешне обыденных вещах.

Когда за Люка закрылась дверь, какой-то момент в комнате царило молчание. Его прервал Мегрэ.

— Ваша жена знает об этом?

— О шантаже мадам Броль?

— Да.

— Она слышала наш разговор, ведь телефон находится в столовой.

— И как она отреагировала?

— Посоветовала мне уступить.

— Вы не задумались — почему?

— Видите ли, будь то моя жена, Люси Деко или какая-то иная женщина, все они испытывают невероятное удовольствие оттого, что внушают себе, насколько они мне преданны. Что-то вроде конкурса — кто из них мне больше поможет.

Он говорил без иронии и разбирал по косточкам поведение женщин с таким равнодушием, как если бы проводил вскрытие.

— Как вы считаете, почему моя жена испытала внезапную потребность поговорить с вами? Чтобы изобразить роль супруги, оберегающей покой и великий труд своего мужа?

— А это не так?

Профессор взглянул на Мегрэ, но ничего не ответил.

— Ваша жена, профессор, или, может быть, мне это показалось, проявила по отношению к вам удивительное понимание.

— Да, ее не считают ревнивой.

— Не считают или так есть на самом деле?

— Все зависит от того, что вы вкладываете в это понятие. Ей действительно безразлично, с кем я сплю.

— Далее если это Луиза Филон?

— Сначала да. Не забывайте, что Жермена была простой медсестрой, которая в один прекрасный день превратилась в мадам Гуэн.

— Вы ее любили, профессор?

— Нет.

— Почему же тогда женились на ней?

— Чтобы кто-то занимался домом. Пожилая женщина, обслуживавшая меня, долго бы не протянула. А я не люблю быть один, господин комиссар. Не знаю, знакомо ли вам это чувство.

— Вы, вероятно, считаете, что окружающие вас люди должны всем ради вас жертвовать?

Профессор не протестовал. Наоборот, Мегрэ показалось, что его замечание доставило Гуэну удовольствие.

— В определенном смысле, да.

— И именно поэтому вы взяли в жены девушку из бедной семьи?

— Другие меня просто раздражают.

— Выходя за вас замуж, она знала, что ее ждет?

— Очень хорошо знала.

— Когда же она начала проявлять недовольство?

— Она никогда не проявляла недовольства. Вы же видели ее. Она ведет себя безукоризненно, заботится о доме, никогда не настаивает, чтобы мы пошли куда-нибудь вечером или пригласили к себе друзей.

— Если я правильно вас понял, она целые дни проводит, ожидая вас?

— Именно так. Ей вполне достаточно того, что она мадам Гуэн и в один прекрасный день станет вдовой Этьена Гуэна.

— Полагаете, что ей это очень нужно?

— Полагаю, что она не очень огорчится, получив возможность распоряжаться состоянием, которое я ей оставлю. В данный же момент, держу пари, она подслушивает за дверью. Ее встревожил мой звонок к вам. Она бы предпочла, чтобы мы разговаривали в салоне в ее присутствии.

Профессор не понизил голоса, говоря, что его жена подслушивает, и Мегрэ мог поклясться, что слышал в соседней комнате легкий шум.

— Ваша жена утверждает, что именно она посоветовала вам поселить Луизу Филон в этом доме.

— Это правда. Я как-то об этом, и не подумал. Я даже и не знал, что в нашем доме освободилась квартира.

— Предложение супруги не показалось вам странным?

— Почему?

Вопрос комиссара удивил профессора.

— Вы любили Луизу?

— Послушайте, комиссар, вы уже второй раз произносите это слово. В медицине оно неизвестно.

— Вам она была нужна?

— Физически, да. Должен ли я это пояснять? Мне шестьдесят два года.

— Знаю.

— Вот в этом все и дело.

— А вы не ревновали ее к Пьеро?

— Я предпочел бы, чтобы его не было.

Мегрэ встал и, как у Люси Деко, подбросил в камин поленьев. Внезапно он почувствовал, что его мучает жажда. Профессор и не подумал предложить что-нибудь выпить. Вино, выпитое за ужином, оставило у него во рту какой-то странный вкус, и он, не переставая, курил.

— Вы его когда-нибудь встречали?

— Кого?

— Пьеро.

— Один раз. Обычно они делали так, чтобы этого не происходило.

— А какие чувства питала к вам Лулу?

— А как вы думаете, какие у нее могли быть чувства? Думаю, вам известна ее история? Ясное дело, она говорила мне о признательности и далее о привязанности. Истина же гораздо проще. Она не хотела снова оказаться в нищете. Вы должны понять это. Люди, голодавшие всю жизнь и испытавшие нужду в самом прямом смысле этого слова, делают все возможное, только бы снова не опуститься на дно, если им повезло, и они пойдут на все, чтобы вторично не пережить подобного кошмара.