Мегрэ путешествует

В гардеробной комнате один из инспекторов насчитал восемнадцать костюмов; несомненно, их было по стольку же и в остальных квартирах Уорда — в Каннах, в Лозанне, в Лондоне.

— Можете прислать мне фотографа, — произнес голос доктора Поля.

Мегрэ смотрел на все сразу и ни на что конкретно. Он фиксировал в памяти этот номер и все, что там было, не упуская ни одной, даже мельчайшей, подробности.

— Позвони-ка Люка и узнай, есть ли у него что-либо новое, — сказал он Лапуэнту, который немного растерялся из-за шума стольких голосов.

Телефонов в номере было три: один в гостиной, второй у изголовья кровати и еще один в ванной комнате.

— Алло? Люка? Это Лапуэнт…

Мегрэ у окна тихо разговаривал с прокурором и следователем. Доктор Поль и фотограф оставались возле ванны, и с этого места их не было видно.

— Сейчас мы выясним, подтверждает ли доктор Поль мнение доктора Фрера. Тот считает, что кровоподтеки…

Судебно-медицинский эксперт наконец появился перед ними, жизнерадостный, как всегда.

— До моего отчета и, вероятно, вскрытия (думаю, придет указание вскрывать тело) могу сказать вам следующее: а) этот субъект мог прожить минимум восемьдесят лет; б) он был порядочно пьян, когда влез в ванну; с) он не поскользнулся, и тому человеку, который помог ему перейти в мир иной, понадобилось напрячь свои силы, чтобы это сделать.

Судейские чиновники — прокурор и следователь — взглянули друг на друга: вскрывать тело или не вскрывать?

— У него есть семья? — спросил прокурор у Мегрэ.

— Насколько я смог понять, есть двое детей, оба несовершеннолетние, и развод с третьей женой еще не доведен до конца.

— Братья, сестры есть?

— Подождите минуту… — И Мегрэ снова поднял трубку телефона. Когда он это делал, Лапуэнт жестом дал ему понять, что хочет с ним говорить, но Мегрэ сначала позвонил в бар. — Позовите, пожалуйста, месье Арнольда.

— Одну минуту…

Чуть позже Мегрэ сообщил прокурору:

— Сестер нет. Брат был, но убит в Индии в возрасте двадцати двух лет. Остались двоюродные братья, с которыми он не поддерживал никаких отношений. Чего ты хотел, Лапуэнт?

— Люка рассказал мне про один факт, о котором ему только что сообщили. Сегодня утром, около девяти часов, графиня Пальмиери звонила по телефону из своей палаты по нескольким номерам.

— Номера записали?

— Парижские — нет. Их было вроде бы два или три, один повторился два раза. Потом она звонила в Монте-Карло.

— Какой телефон?

— Отеля «Париж».

— Кому звонила, не знают?

— Нет. Хотите, я закажу разговор с этим отелем?

Все та же среда: здесь «Георг Пятый», в Монте-Карло — самый роскошный отель Лазурного берега.

— Алло, соедините меня, пожалуйста, с отелем «Париж» в Монте-Карло.

— Что?

Лапуэнт, растерянный и смущенный, повернулся к комиссару:

— Она спрашивает, кто заказывает разговор.

И Мегрэ нетерпеливо ответил:

— Уорд… или, если для нее больше подходит, то я…

— Алло, мадемуазель. Разговор заказывают от имени комиссара Мегрэ. Да… Спасибо… — Положив трубку, Лапуэнт объявил: — Надо подождать десять минут.

Как раз перед этим в одном из ящиков мебели были найдены письма — на английском, на французском и часть на итальянском языках. Они лежали все вперемешку: письма женщин вместе с деловыми и тут же приглашения на обеды и коктейли; в другом таком же ящике находились более аккуратно рассортированные папки с бумагами.

— Это забираем?

Мегрэ, бросив взгляд на следователя Каласа, точно безмолвно советуясь с ним, кивнул. Было одиннадцать часов, и отель начал просыпаться: стали слышны звонки, шаги людей из обслуги и непрерывные щелчки лифта.

— Как вы считаете, доктор, могла бы женщина удержать его голову под водой?

— Смотря какая женщина.

— Ее называют «маленькая графиня», поэтому можно предположить, что она вряд ли крупного телосложения.

— Тут имеет значение не рост и не полнота, а другое… — проворчал доктор Поль тоном философа.

И Мегрэ предложил:

— Может быть, нам стоит заглянуть в номер 332?

— В 332-й?

— Это номер графини, про которую я говорю.

Дверь оказалась запертой, и им пришлось искать горничную. В номере уже сделали уборку. Он тоже состоял из гостиной, несколько меньшей, чем в 347-м, спальни и ванной комнаты. Хотя окно было открыто, в номере еще пахло духами и спиртным; бутылку из-под шампанского уже унесли, но другая, с виски, на три четверти полная, по-прежнему была на столике.

Прокурор и следователь, слишком хорошо воспитанные или слишком застенчивые, топтались на пороге, не решаясь войти, пока Мегрэ открывал шкафы и ящики мебели. То, что он обнаружил в них, было женским вариантом найденного у Дэвида Уорда: вещи класса суперлюкс, которые можно найти лишь в немногих магазинах и которые считаются символами высокого уровня жизни.

На туалетном столике, словно дешевые безделушки, валялись в беспорядке драгоценности: украшенные бриллиантами часы-браслет с крошечным циферблатом, серьги и кольца; все это вместе стоило около двадцати миллионов.

Здесь тоже в ящиках мебели лежали бумаги: приглашения, счета портных и модисток, рекламные буклеты и расписания рейсов «Эр-Франс» и «Пан-Америкэн». Никаких писем личного характера, словно маленькая графиня не писала и не получала по почте ни строчки. Зато в стенном шкафу Мегрэ насчитал Двадцать восемь пар обуви, среди которых были ни разу не надетые. Их размер подтвердил, что графиня действительно была маленькой.

Прибежал Лапуэнт:

— Я дозвонился до отеля «Париж». Телефонистка регистрирует исходящие вызовы, но те, которые поступают постояльцам, отмечает только, когда нужного человека нет на месте, и оставляет ему записку. Сегодня утром она приняла больше пятнадцати вызовов из Парижа и не в состоянии сказать, кому был адресован этот. — После небольшого колебания Лапуэнт добавил: — Еще она меня спросила, так же ли у нас жарко, как там. Похоже…

Заметив, что его больше не слушают, он замолчал. Вся маленькая группа направилась обратно в номер Дэвида Уорда и по пути встретила довольно странную процессию.

Директор, которого, несомненно, предупредили, был в ней разведчиком: шел впереди и беспокойным взглядом следил за дверями, каждая из которых могла в любой момент открыться. В качестве подкрепления для расчистки пути он имел при себе одного из одетых в голубую форму посыльных. За ними шли четыре человека с носилками, где лежало спрятанное под одеялом, по-прежнему нагое тело Дэвида Уорда.

— Сюда… — полушепотом произнес месье Жиль.

Он шел на цыпочках. Носильщики продвигались вперед осторожно, стараясь не задеть за стену или дверь. Они не направились к какому-либо из пассажирских лифтов, а вошли в коридор, который был уже остальных и не так ярко окрашен. Он вел к грузовому лифту.

Дэвид Уорд, который был одним из самых престижных клиентов этого отеля, покидал его тем же путем, что сундуки и громоздкий багаж.

Какое-то время в коридоре стояла тишина. Судейские чиновники, которым здесь больше нечего было делать, никак не могли решить, возвращаться им в номер или нет.