Механический ангел
Шрифт:
— Мой бог… — пробормотал Джем.
— ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ! — взвыла женщина в последний раз, повалилась вперед и растянулась на полу.
Наступила зловещая тишина. Уилл уставился на нее, широко открыв рот.
— Она… — начал он.
— Да, — вздохнул Джем. — Думаю, на этот раз она точно мертва.
Но Уилл только головой покачал:
— Мертва? Знаешь, а вот теперь я так не думаю.
— И что же ты думаешь?
Вместо ответа Уилл опустился на колени возле тела. Двумя пальцами он коснулся щеки женщины и осторожно повернул ее голову так, чтобы заглянуть ей в лицо. Ее рот был широко открыт, правый глаз невидяще смотрел в потолок, а левый свисал до середины щеки на медном проводе, прикрученном к чему-то в глубине глазницы.
— Она никогда не была живой, потому никогда и не умирала, — объявил
— Если бы только знать. Но она назвала нас нефилимами. Она знала, кто мы.
— Или это знал тот, кто ее сделал, — заметил Уилл. — Не думаю, что она вообще что-то знала. Она всего лишь механизм, вроде часов. А теперь у нее просто кончился завод. — Он встал. — Так или иначе, но лучше отвезти ее в Академию. Генри непременно захочется взглянуть на такое уникальное изобретение.
Джем не отвечал. Он смотрел на женщину, распластавшуюся на полу. Ее платье задралось до колен, обнажив грязные ноги. Рот был открыт в немом крике, и Джем ясно различал, как ее горло металлически поблескивает в тусклом свете лампы.
Только оказавшись в парке, Тесс почувствовала, что начинает расслабляться. Она не бывала на природе с тех самых пор, как приехала в Лондон, и теперь она насмотреться не могла на зеленую упругую траву и ветвистые деревья. И пусть парк этот был и в половину не столь хорош, как Центральный парк Нью-Йорка, ей все равно было хорошо, а в последнее время она, как никогда прежде, научилась ценить такие маленькие радости. Воздух здесь казался не таким сырым, как в городе, да и небо выглядело почти синим… Чего же еще желать?
Томас опять остался ждать девушек на козлах экипажа. Все это время Джессамина рта не закрывала, болтая обо всем на свете и одновременно ни о чем, а Тесс молча шла рядом, наслаждаясь прогулкой. Они прошли по широкой аллее, и Джессамина сообщила, что она, одному Богу известно почему, называлась Гнилым рядом. Несмотря на столь неблагозвучное название, это было место, чтобы, как говорится, и на людей посмотреть и себя показать. Посреди аллеи гарцевали на лошадях мужчины и женщины в изящных нарядах. Их веселый смех эхом разносился по парку, а ветер играл легкими вуалями, прикрепленными к небольшим элегантным шляпкам. По бокам аллеи неспешно прогуливались пешеходы. Под деревьями были установлены стулья и скамьи, на которых сидели преимущественно женщины, они лениво крутили в руках яркие зонтики от солнца и потягивали мятную воду. Рядом с ними курили представительные джентльмены, усатые и бородатые. В воздухе смешались запахи табака и лошадей с ароматом свежескошенной травы и духов.
Во время прогулки с ними никто не заговаривал, но Джессамина, казалось, знала всех и вся — знала, кто женился, кто искал мужа, кто имел дело с чьей-то там женой — и все знали об этом, кроме несчастного мужа. От этой болтовни слегка кружилась голова, и Тесс обрадовалась, когда они свернули на более узкую дорожку, ведущую в глубь парка.
Там Джессамина взяла Тесс под руку и слегка пожала — жест получился очень дружеским.
— Ты и не представляешь, какое это облегчение, когда рядом появляется еще одна девушка, — затараторила она. — Конечно, Шарлотта — замечательный человек, но она такая правильная, такая скучная… К тому же она замужем!
— Но есть же еще и Софи.
Джессамина фыркнула:
— Софи — служанка.
— Я знала девушек, которые очень дружески общались с горничными, — возразила Тесс.
Хотя, если быть честным, ее утверждение было не до конца верным. Она читала о таких девушках, но лично не знала ни одну. Однако, согласно романам, главная функция горничной состояла в том, чтобы слушать вас, пока вы изливаете ей сердечные тайны, рассказывая о своей трагической любви. За это главная героиня иногда позволяла одеваться горничной в свою одежду и притворяться хозяйкой. Таким образом, кстати, она могла избежать пленения главным злодеем. Правда, Тесс, как ни старалась, так и не могла представить себе Софи защищающей честь и достоинство Джессамины.
— Ты же видела ее лицо. Уродство ожесточило ее сердце. Тем более что горничная настоящей леди должна быть симпатичной и непременно говорить по-французски. А Софи мало того что уже никогда не станет красавицей, что ты с ней ни делай, так она еще и глупа как пробка. Язык ей, во всяком случае, выучить не по силам. Я сразу же сказала об этом Шарлотте, в тот же день,
как она привела ее к нам. Но Шарлотта никогда не слушала меня. Никогда.— Даже не представляю почему, — удивилась Тесс.
Они свернули на узкую дорожку, которая петляла между деревьями. За зарослями поблескивала река, а деревья, сплетаясь над головой ветвями, образовывали навес, укрывающий гуляющих от яркого солнца.
— Зато я знаю! — Джессамина запрокинула голову и подставив лицо солнечным лучам. — Шарлотта никогда никого не слушает. Она даже бедного Генри держит под каблуком. Не знаю, почему он вообще на ней женился.
— Как я понимаю, потому, что любит ее.
Джессамина снова фыркнула:
— А вот и неправильно понимаешь. Кроме тебя, так больше никто не думает. Генри просто хотел получить доступ к ресурсам Академии, в противном случае ему пришлось бы прервать свои дурацкие опыты и он бы никогда не воплотил в жизнь ни одну из своих задумок. Не думаю, что это он склонил Шарлотту к замужеству… вряд ли он вообще хотел жениться. Но если бы какая-то другая женщина управляла Академией, он, не задумываясь, женился бы на ней. Вряд ли для него есть разница между Шарлоттой и другими женщинами. А еще есть эти мальчики — Уилл и Джем. Джем достаточно приятный молодой человек, но ты знаешь, он, как иностранец, не заслуживает доверия. К тому же стоит узнать его поближе, как ты понимаешь, насколько он эгоистичен и ленив. Он не вылезает из своей комнаты, притворяется больным, порой отказывается выручить… — Джессамина беспечно болтала, очевидно забыв, что прямо сейчас Джем и Уилл бродят по Темному дому, в то время как она прогуливается в парке с Тесс. — А Уилл… Он вбил себе в голову, что должен вести себя так, словно воспитан дикарями. Он никого не уважает, для него не существует авторитетов, и он представления не имеет о том, как должен вести себя настоящий джентльмен. Я предполагаю, это потому, что он из Уэльса!
Тесс была сбита с толку:
— Из Уэльса?
«Разве это плохо — быть уэльсцем?» — собралась добавить она, но Джессамина, очевидно, иначе истолковала ее вопрос. Решив, что девушка поражена до глубины души и поверить не может в услышанное, настолько оно ужасно, Джессамина продолжала с удвоенным рвением:
— Да. Ты только посмотри на его черные волосы, и у тебя сразу же развеются все сомнения. Хотя, конечно, он не чистокровный уэльсец. Из Уэльса была его мать. Ради нее-то его отец и оставил нефилимов. Вот и вся история. А может, она его околдовала? — рассмеялась Джессамина. — Они ведь там, в Уэльсе, владеют совершенно особенным волшебством и знают всякие разные интересные штучки.
Тесс первый раз об этом слышала.
— А ты не знаешь, что случилось с родителями Уилла? Они и правда мертвы?
— Скорее всего, да. А как иначе? Ведь будь они живы, они непременно явились бы и забрали его. — Джессамина нахмурилась. — Так или иначе, но он сирота… Знаешь, я больше не хочу говорить об Академии. — Она повернулась и внимательно посмотрела на Тесс: — Я уверена, что тебе не терпится узнать, почему я так хорошо к тебе отношусь.
И вот тут Джессамина ошибалась. Тесс совершенно искренне считала, что все идет так, как и должно быть. Во всяком случае, в романах девушки из хороших и некогда богатых семейств, совсем как она сама, часто находили себе любезных и богатых защитниц в минуты жизненных невзгод. Эти в высшей степени достойные леди помогали своим протеже добрым советом и участием, давали им кров, покупали одежду и приглашали к ним лучших учителей. «Ну с образованием у меня все в порядке, — подумала Тесс. — Тетя Генриетта была, пожалуй, умнее всех гувернанток и учителей, вместе взятых». Хотя, надо сказать, Тесс все же немного смущал тот факт, что Джессамина ничуть не напоминала самоотверженных и великодушных пожилых дам из романов.
— Джессамина, вы читали «Фонарщика» [53] ?
— Конечно нет. Девушки не должны читать романы, — объявила Джессамина назидательным тоном, совершенно очевидно кому-то подражая. — Тем не менее, Тереза, я решила тебе довериться.
— Тесс, — автоматически поправила ее Тесс.
— Конечно, поскольку мы уже стали лучшими друзьями, — легко согласилась Джессамина, — а скоро станем друг для друга и кое-кем еще.
Тесс озадаченно посмотрела на свою спутницу:
53
Сентиментальный роман Марии Сюзанны Камминс 1854 года; за первые две недели было продано двадцать тысяч экземпляров.