Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

Я. Замойски сделано также важное замечание о «молчащих источниках», в которых отсутствует какая-либо информация о стратегических замыслах Сталина. В частности, акцентировано внимание на прозрачности и многозначительности многоточий в воспоминаниях Г.К. Жукова – «Гитлер... торопился, и не без причин...» В результате у Замойски сложилось убеждение в том, что «Сталин еще в период Мюнхена предпринял огромную, опасную, "с дальним прицелом" игру, рассчитанную на то, что СССР, т.е. он скажет в этом конфликте решающее слово...» [1196] 33.

1196

33 Там же. С. 425, 427.

В этом же направлении в своих исследованиях двигался и историк И. Хоффманн, долгие годы проработавший в Институте военной истории во Фрайбурге, который пришел к выводу о том, что «Сталин заключил пакт 23 августа 1939 г., чтобы развязать войну в Европе, в которой он сам с 17 сентября 1939 г. принимал участие как агрессор... Военные и политические приготовления Красной Армии к нападению на Германию достигли кульминации весной 1941 г.» [1197] 34.

В статье Хоффманна, опубликованной в журнале «Отечественная история», содержатся дополнительные доказательства агрессивности намерений СССР. Во-первых, он приводит два очень важных факта: «Заключение нами соглашения с Германией, – сообщал Наркоминдел 1 июля 1940 г. послу в Японии, – было продиктовано желанием развязать войну в Европе». А в телеграмме советским послам в Японии и Китае 14 июня 1940 г. говорилось: «Мы бы пошли на любое соглашение, чтобы обеспечить столкновение между Японией и Соединенными Штатами».

1197

34 Отечественная история. 1993. № 4. С. 29. Положения статьи развиты в его книге: Hоffmann J. Stalins Vernichtungskrieg 1941–1945. Planung, Ausfuhrung und Dokumentation. Munchen, 1999. Первое издание этой книги было осуществлено там же в 1995 г.

Во-вторых, в допросах военнопленных советских офицеров, хранящихся в немецких архивах, он нашел подтверждения тому факту, что действия Красной Армии на границе с Германией перед 22 июня 1941 г., действительно, были окутаны тайной, смысл которой понимали далеко не все.

В-третьих, имеются дополнительные вещественные доказательства существования наступательных планов с советской стороны, захваченные немцами. Так, бывший заведующий кафедрой восточно-европейской истории Майнцского университета, профессор доктор Готтхольд Роде, в свое время переводчик и зондерфюрер в штабе 3-й немецкой пехотной дивизии, нашел 23 июня 1941 г. в здании штаба советской 3-й армии в Гродно, – как он отметил в своем дневнике, – «кипу карт Восточной Пруссии, отлично напечатанных в масштабе 1:50.000... Вся Восточная Пруссия, как на ладони. Зачем же, – задавался он вопросом, – Красной Армии нужны были целые сотни карт?» Далее, в здании штаба советской 5-й армии в Луцке 4 июля 1941 г. были обнаружены документы, среди которых – «План политического обеспечения военных операций при наступлении». Кроме того, немцам были известны листовки, адресованные немецким солдатам, найденные, в частности, войсками 16-й немецкой армии в первый день войны, 22 июня 1941 г., у местечка Шакяй в Литве. Таким образом, по мнению И. Хоффманна, хотя «Гитлер не имел ясного представления о том, что действительно готовилось с советской стороны,... он своим нападением 22 июня 1941 г. предвосхитил нападение Сталина» [1198] 35.

1198

35 Там же. С. 19, 26, 27, 29.

Надо сказать, что и на Западе точка зрения о «превентивном» нападении Германии на СССР в 1941 г. подавляющим большинством историков отвергается без обсуждения. Еженедельник «Die Zeit» (7 июня 1991 г.) прямо назвал сторонников этой версии «запоздалыми жертвами нацистской пропаганды» [1199] 36. Складывается впечатление, что западные историки, в особенности немецкие, больше всего боятся обвинения в симпатиях к фашизму, в неонацистских устремлениях. Эти опасения столь велики, что перевешивают стремление к истине, которым в своей работе должен руководствоваться историк. Поэтому они так агрессивны в своей критике историков так называемой ревизионистской школы, к которой относят прежде всего Суворова и Хоффманна. Недавно в этом ряду прибавилось еще одно имя – немецкий историк В. Мазер выпустил книгу «Нарушенное слово. Гитлер, Сталин и Вторая мировая война» (в другом переводе «Вероломство...»), которая подверглась сокрушительной критике со стороны другого немецкого историка Г.А. Якобсена вплоть до заявления, что «Мазер показал себя в этой книге несостоятельным как историк». Аргументами в его критике служат такие же категоричные утверждения, как и у наших противников этой концепции: «Нет никаких указаний, документов, которые свидетельствовали бы о том, что у Сталина были политические намерения напасть в какой-то определенный день на Германию», и вообще «нет никаких доказательств, что Сталин собирался напасть на Германию в 1941 году». К тому же, по мнению Г.А. Якобсена, «Красная армия еще только собиралась модернизировать свои танковые войска и авиацию» [1200] 37.

1199

36 Цит. по: Борозняк А.И., Буханов В.А. Рец. на кн.: Два пути на Москву. От пакта Гитлера–Сталина к операции «Барбаросса» (на нем. яз.), 1991 // Вопр. истории. 1993. № 8. С. 176. См. также: Якобсен Г.-А. Противоречивые оценки 22 июня 1941 года // Война и политика, 1939-1941. М., 1999. С. 253–269 и др.

1200

37 Лит. газ. 1994. 21 сентября; Якобсен Г.-А. Вторая мировая война. Хроника и документы // Вторая мировая война: два взгляда. М., 1995. С. 84.

К сожалению, в этом вопросе не только российские, но и западные историки руководствуются прежде всего идеологическими мотивами. Так, израильский историк Г. Городецкий, автор книг, изданных в 1995 и 1999 гг. на русском языке – «Миф "Ледокола"» и «Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз», провозглашая своей целью «перевод дискуссии с дороги идеологии на рельсы науки», видит в концепции В. Суворова только «грандиозную мистификацию», которая выгодна «для тех, кто хотел ослабить потепление политического климата, а в Германии – реабилитировать нацистский режим» [1201] 38. В этом заявлении наиболее откровенно раскрывается идеологизированность трудов самого Г. Городецкого. Было бы честнее признать, что и многие западные историки пока не готовы к серьезной научной дискуссии по этим вопросам так, как это сделал, к примеру, американский историк Р.Ч. Раак в рецензии на книгу И. Хоффманна «Сталинская всесокрушающая война 1941–1945» [1202] 39.

1201

38 Книжное обозрение. 1995. 21 февраля; Городецкий Г. «Ледокол»? Сталин и путь к войне // Война и политика... С. 244-252.

1202

39 Raak R.C. Рец. на кн.: Stalins Vernichtungskrieg 1941– 1945. By Joachim Hoffmann. Munich, 1995 // Slavic Review. 1996. Vol. 55. N 2. P. 493–494.

Попытки оправдать действия Сталина в 1939–1941 гг. беспомощны, наивны, а главное, идут вразрез с логикой. Пожалуй, Сталин не желал бы себе лучшего защитника, чем, к примеру, И. Фляйшхауэр. Приведя факт более чем полуметровой (58 см) подписи Сталина на карте – приложении к советско–германскому договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г., она стремится убедить читателя в том, что это не «империалистический триумф в связи с подписанием секретного протокола к пакту от 23 августа, а скорее своего рода разрядка в связи с тем фактом, что пакт о ненападении принес свои плоды». Хотя не было бы триумфа, то и не было бы и психологической разрядки. Более того, по мнению И. Фляйшхауэр, «карта закрепляет не разделение Польши пополам, а скорее советский отказ от большей части Восточной Польши в качестве компенсации за Литву. Сталин тогда явно предпочитал военную безопасность территориальной экспансии на Западе» [1203] 40. В последующем И. Фляйшхауэр и Г. Городецкий пытались даже доказывать, что существительное «наступление» в русском языке означает ...«оборона» [1204] 41.

1203

40 Накануне... С. 242-243.

1204

41 Невежин В.А. Синдром наступательной войны... С. 155.

Весьма примечательно, что публикации, которые появились в России в те годы на эту тему – документальные материалы или статьи историков, руководствовавшихся стремлением установить истину, в целом подтверждали концепцию «Ледокола». «Военно-исторический журнал» (1991, № 12; 1992, № 1, 2) осуществил частичную публикацию вариантов планов стратегического развертывания Советских Вооруженных Сил, которые разрабатывались перед войной Генеральным штабом и Наркоматом обороны СССР (план 1940 г. – основа для подготовки плана от 18 сентября 1940 г., план от 11 марта 1941 г. и частично план от 15 мая 1941 г.). Предваряя эту публикацию под названием «Готовил ли СССР превентивный удар?», редакция журнала сформулировала свою точку зрения: «В целом они (материалы. – И.П.) подтверждают, что Советский Союз, делая, по словам Молотова (выделено мною. – И.П.), выбор в пользу "наступательной политики", не ставил перед собой агрессивных целей, не провоцировал Германию на "превентивную войну"» [1205] 42. Однако историки Б.Н. Петров [1206] 43 и особенно В.Н. Киселев, от которого редакция даже предпочла отмежеваться примечанием («Мы не считаем точку зрения автора бесспорной»), пришли к иным выводам. По мнению Киселева, «и вермахт, и Красная Армия готовились к наступлению. Стратегическая оборона нами не планировалась, и это общепризнанно. Обороняться должны были только войска прикрытия, чтобы обеспечить развертывание главных сил для наступления. Судя по срокам сосредоточения резервов приграничных военных округов, армий резерва Главного Командования и развертывания фронтовых пунктов управления, наступление советских войск по разгрому готовящего вторжение агрессора могло начаться не ранее июля 1941 года...» [1207] 44.

1205

42 Военно-исторический журнал. 1992. № 1. С. 7.

1206

43 Петров Б.Н. О стратегическом развертывании Красной Армии накануне войны // Военно-исторический журнал. 1991. № 12.

1207

44 Киселев В.Н. Упрямые факты начала войны // Военно-исторический журнал. 1992. № 2. С. 15–16.

Генерал-полковник Ю.А. Горьков одним из первых в России опубликовал «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» по состоянию на 15 мая 1941 г., что нанесло еще один удар по предшествующей советской историографии войны, категорически отрицавшей факт возможной проработки Генштабом Красной Армии плана нападения на Германию. Но сам Горьков не согласен с выводом о подготовке Красной Армии к наступлению. Более того, в усилении Юго-Западного направления он видит не стратегический замысел, а просчет. По его мнению, «...замысел оперативного плана войны отражал не наступательную, а скорее зонтичную доктрину. Войскам прикрытия согласно смыслу зонтичной доктрины должна ставиться задача прикрыть прочной обороной развертывание своих войск, выявить состав наступающих войск противника, определить направление главных и других ударов для уточнения задач главным силам своих войск» [1208] 45.

1208

45 Горькое Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера... С. 37.

Между тем, именно непредвзятое изучение имеющихся документов кануна войны привело к появлению статей В.Д. Данилова и М.И. Мельтюхова [1209] 46. Основной вывод, к которому пришел Данилов, заключался в признании: «Готовились начать войну сокрушительным наступлением, но упустили многие вопросы организации надежной обороны страны. Именно этими "ошибками" и "просчетами" объясняются крупные неудачи наших войск в начале войны».

Что касается статьи Мельтюхова, то решение о ее публикации принималось на специальном заседании редколлегии журнала «Отечественная история», на котором также проявилось резкое неприятие концепции подготовки СССР к нападению на Германию со стороны историков Ю.А. Полякова, В.П. Дмитренко, В.И. Бовыкина, В.А. Федорова и др. [1210] 47. Поляков, несмотря на лавину очевидных фактов, отказывался признавать агрессией действия СССР по присоединению Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии, Бессарабии и обвинял Мельтюхова в тенденциозности. Дмитренко был убежден в том, что «обсуждать в научном журнале книгу Суворова просто неприлично».

1209

46 Данилов В. Готовил ли Сталин нападение на Германию?// Комсомольская правда. 1992. 4 января; Сегодня. 1993. 28 сентября; Поиск. 1994. № 24 (17–23 июня); Мелътюхов М.И. Споры вокруг 1941 года: опыт критического осмысления одной дискуссии // Отечественная история. 1994. № 3.

1210

47 Отечественная история. 1994. № 4–5. С. 277–283.

Тем не менее статья была принята к публикации. Заместитель главного редактора журнала М.А. Рахматуллин справедливо оценил ее как одну из первых попыток объективной оценки книг В. Суворова. Мельтюхов не только обосновал факт готовившегося со стороны СССР нападения на Германию, но и указал на то, что план войны с Германией был утвержден 14 октября 1940 г. и его дальнейшее уточнение в документах от 11 марта и 15 мая 1941 г. ничего, по сути, не меняло. «Самое важное, – подчеркнул он, – и в Германии, и в СССР эти планы не остались на бумаге, а стали осуществляться. Сопоставительный анализ подготовки сторон к войне – еще одно из направлений дальнейших исследований кануна войны. Но даже на основе известных сегодня материалов можно утверждать, что этот процесс шел параллельно и с начала 1941 г. вступил в заключительную стадию и в Германии, и в СССР, что, кстати, еще раз подтверждает неизбежность начала войны именно в 1941 г., кто бы ни был ее инициатором» [1211] 48.

1211

48 Там же. С. 283. Выступление М.И. Мельтюхова.

Что касается даты возможного советского наступления, то, по мнению Мельтюхова, «никакие наступательные действия Красной Армии против Германии ранее 15 июля 1941 г. были невозможны» [1212] 49. Данилов, наоборот, считает, что самым поздним сроком готовности было 2 июля 1941 г. [1213] 50 Несколько позже он назвал другую дату – «примерно после 10 июля 1941 г.» [1214] 51

Далее Мельтюхов коснулся версии о «превентивной войне» Германии против СССР. Он привел определение превентивных действий, данное немецким историком А. Хильгрубером. Превентивная война – это «военные действия, предпринимаемые для упреждения действий противника, готового к нападению или уже начавшего таковое, путем собственного наступления». Для этого требуется прежде всего знать о намерениях противника. По мнению Мельтюхова, ни Германия, ни СССР не рассчитывали на наступление противника, значит, и тезис о превентивных действиях в данном случае неприменим. Более того, он считает, что «версия о превентивной войне вообще не имеет ничего общего с исторической наукой, а является чисто пропагандистским тезисом для оправдания собственных действий» [1215] 52.

1212

49 Там же. С. 281; Мелътюхов М.И. Споры вокруг 1941 года... // Отечественная история. 1994. № 3. С. 16, 17, 18.

1213

50 Данилов В. Указ. соч. // Комсомольская правда. 1992. 4 января.

1214

51 Данилов В. Сталинская стратегия начала войны // Отечественная история. 1995. № 3. С. 40.

1215

52 Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 года... // Отечественная история. 1994. № 3. С. 187.