MEI NOVEM. Рассказы

Он ввалился в двери холла, рассыпав по полу комья снега и устало рухнул на диван. Лена уже ждала его здесь, так что теперь подбежала к нему, принявшись отряхивать снег. Его взгляд выражал досаду истратившего на бесполезную борьбу все силы, но потерпевшего поражение человека. Стало очевидно, что уехать из города сейчас невозможно.

Бушевавшая днём буря оставила после себя серьезные раны на теле города. Ветер повалил деревья, оборвал линии электропередач, а потому многие дома оказались обесточены. Электричество в гостинице тоже пропало. Служащие, конечно, говорили, что ремонтные работы уже ведутся, но верить этому вряд ли можно было. Ведь стоило только выглянуть в окно, как становилось ясно, что пока дороги не будут расчищены, городская бригада не сумеет добраться, к тому же в городе им и так сейчас хватало работы.

Вечером в гостинице повсюду расставили и зажгли свечи, из-за этого мрачные длинные коридоры теперь казались бесконечными. Безмолвно застывшие огоньки стояли вытянувшись и только при приближении людей подрагивали с лёгким треском. Холодными силуэтами бродили по коридорам служащие отеля. Их одинаковая строгая форма, накрахмаленные воротнички, дежурные улыбки и профессиональная невозмутимость теперь становились неприятным, жутким дополнением общей атмосферы, окутавшей с наступлением темноты гостиницу.

Ужин при свечах оказался отнюдь не романтичной трапезой. Тихое позвякивание столовых приборов о тарелки в полутьме напоминало что-то зловеще-демоническое. Никто почему-то не обсуждал за едой произошедшее за день или вести из дома. Гробовая тишина тяжёлой тучей повисла над столами. Лене, которая отличалась особенно живым воображением, представился ужин в готическом замке, где откармливали своих жертв отвратительные людоеды. Никита напоминал гордого графа, по-хозяйски облокотившегося о стойку и наблюдавшего за гостями. Официанты, словно члены зловещей секты, прохаживались туда-сюда, обеспечивая комфортные условия своим будущим жертвам. Лену слегка передёрнуло от пришедших на ум ужасающих картин. Вспомнив о том, что им некуда отсюда деться, девушка с еще большей опаской стала поглядывать на работников. Чувство безысходности внушали ей теперь эти холодные стены. Она понимала, что всё это только её фантазия, тем не менее ощущение неволи начинало давить на рассудок и душу всё сильнее…

Ужин подошел к концу, и гости начали расходиться по номерам. Оступаясь, натыкаясь на углы и служащих, добрались Андрей и Лена до своей комнаты и стали готовиться ко сну. Перед тем как переодеться в ночную рубашку и лечь в постель, девушка подошла к окну и бросила взгляд на улицу,. Ветер скакал резвым рысаком меж засыпанных до половины стволов деревьев, но уже не брыкался и не подбрасывал в воздух целые сугробы. Парковые дорожки и даже лавочки теперь совершенно не были видны под толстым слоем снега. Фонарь, стоявший напротив окна внизу, оставался таким же тёмным, как и вся остальная территория. Девушка переоделась и легла рядом с мужем, до самой шеи укрывшись холодным одеялом. Андрей посмотрел на неё. Она не могла различить в темноте его глаз, однако почувствовала в его взгляде немалое беспокойство.

– Что такое? – спросила озабоченно Лена.

– Что если мне снова приснится фонарщик? – спросил муж, – Я боюсь, что теряю рассудок! В усадьбе я слышал голоса, которых не слышала ты. Вчера ночью я не мог уснуть, а потом этот сон… такой реальный…

– Не волнуйся, милый, – погладила мужа по щеке девушка, – Всё будет хорошо. Через пару дней мы уедем отсюда. Ты не сходишь с ума, на тебя просто давит здешняя атмосфера. И не мудрено…

– Моя тётя однажды перестала узнавать мужа. Она была всё той же, просто не узнавала его. На это было невозможно смотреть. Я постоянно был рядом и видел, как оба они страдали. Я не хочу, чтобы что-то похожее случилось с нами, а моё сознание начинает ускользать от меня, словно вода из пальцев…

– Тихо, тихо, Андрюша, – успокаивающим голосом прошептала Лена, – Ты со всем справишься. Вот увидишь, завтра тебе станет лучше. А теперь спи. Всё будет хорошо.

– Я только не хочу подвергать опасности тебя, – ответил парень, – Не хочу делать больно.

– Я знаю, – улыбнулась девушка и прижалась к Андрею.

Ночью её разбудил неожиданный несильный толчок в бедро. Девушка раскрыла глаза, как вдруг заметила в комнате какое-то движение. Схватив походный фонарик, она быстро включила его. В совершенно бессознательном состоянии, медленно пошатываясь, брёл Андрей к выходу из номера. Лена осторожно встала с кровати и, тихо подойдя сзади к мужу, нежно положила ему руку на плечо. «Андрюша», – дрожащим голосом проговорила она. Парень медленно повернулся и резко взмахнул рукой, метя в Лену. Глаза его были закрыты, а рот расслабленно приоткрыт. Невидящим взглядом уставился он на отпрянувшую от неожиданности девушку. С огромным трудом поднялись, разлепившись, его тяжёлые веки, а закатившиеся глаза вернулись на своё обычное место. Он увидел Лену, и лицо его стало принимать глубоко ошеломлённый вид. Вместе с тем затряслись его руки, теряя контроль над движением. Он шагнул ближе и протянул руку. «На-а», – просипел он севшим голосом, попытавшись ухватить девушку за ночную рубашку. Его колени дрогнули от слабости, и Андрей упал на них. Так он прополз еще шаг.

– На… на… на… на… – сипел Андрей, дрожа так, словно ему не хватало сил выговорить слово до конца. Глаза его были полны удивления. Сделав ещё несколько попыток, он, вконец ослабев, повалился навзничь и потерял сознание. Лена в ужасе стояла, вжавшись в угол комнаты. Помедлив несколько секунд, она подошла к мужу и присела около него. Андрей крепко спал. Ниточка слюны стекала из раскрытого рта на ковёр.

Наутро парень не вспомнил о случившемся, только опять пожаловался на ночные кошмары и плохой сон. Под глазами чернели круги, углубились обычно едва заметные морщинки, а на глазных яблоках проявились алые капилляры. Лена очень беспокоилась о состоянии мужа, а его страх сойти с ума только усиливал ночные мучения. Днём они почти не разговаривали. Андрей всё хуже контролировал свои мысли. Весь день он чувствовал себя не в своей тарелке. Ему мерещились за длинными оконными занавесями, чьи-то лёгкие шаги. Сквозь шелест страниц Лениной книги слышался шёпот, зовущий за собой в ночную тьму. Каждое незначительное движение воздуха казалось ему холодным касанием незримых пальцев. Он дёргался и озирался, переставая различать реальность и фантазию. Елена никак не могла помочь мужу. Саму себя она успокаивала мыслью, что совсем скоро очистят дороги. Всего пара дней пробежит, и они уедут домой, где Андрей позабудет о случившемся, и отпустит его таинственное наваждение. Под треск заиндевевших веток приползла отвратительным пауком ночь, оплетая тёмной паутиной сна и страха молодых путешественников. Сухо пожелав жене спокойной ночи, словно бы выполнив ежедневную формальность, Андрей повернулся к неё спиной. Он знал, что Лена сделала бы всё, что только в её силах, чтобы облегчить его мучения, чтобы хоть как-то помочь ему справиться. Но она не делала ничего. Потому что не могла ничего сделать. Теперь она была для него словно бы за полупрозрачной, но совершенно непроницаемой стеной, в абсолютно другом мире, где не было тех ужасов и опасностей, что царили с его стороны. Самый близкий и родной человек его жизни в одночасье отдалился сильнее, чем когда-либо. Запертый прозрачными, словно аквариум, стенами одиночества, Андрей должен был сам одолеть свои страхи. Никто не сумел бы помочь ему не сойти с ума. Никто. Ради Елены и их будущей семьи он должен был выйти победителем из этой схватки с безумием. С этими мыслями он закрыл глаза. Абсолютная боевая решимость и уверенность охватили его. Он знал, что на следующее утро проснётся здоровым.

Холодное дуновение пробудило Лену ночью. Она натянула сильнее одеяло и открыла глаза. Дверь в номер была настежь распахнута, а её муж куда-то пропал. Сбылись её худшие опасения. Смахнув со лба холодный пот, она быстро оделась и выскочила из номера. Сердце бешено скакало между рёбер, словно мячик для настольного тенниса. Девушка обежала этажи, но не нашла мужа. Она добралась до Никиты и рассказала о случившемся. История встревожила мужчину не на шутку. Он быстро собрался, и вместе, на лыжах, вышли они в белоснежную, как холодный оскал самой смерти, метель, искать пропавшего Андрея. Недалеко от гостиницы, там, где уже не было расчищенных дорожек, они нашли следы беглеца. Казалось, он полз по глубоким сугробам на животе. След вёл в сторону старого особняка. Ветер быстро заметал колею, но всё же оставшихся очертаний вполне хватало для того, чтобы идти по ней за беглецом. Пальцы, охватывавшие рукояти лыжных палок, холодели так же, как холодели от ожидания грядущего ужаса, сердца преследователей. Впереди показалась чёрная паутина толстых и тонких веток высоких деревьев, растущих в саду усадьбы – последних живых её обитателей. Лыжники достигли ворот, и Лена бегло оглядела окрестные дома. В доме Арсения Петровича свет не горел. Мужчина наверняка спал, и звать его на помощь времени не было. Сад усадьбы оказался меньше завален снегом. За мраком скрюченных ветвей забрезжил дрожащий неяркий свет. Никита и Лена устремились к нему, и вот перед ними предстала во всём своём устрашающем великолепии старая усадьба. Вновь дрожали внутри зажжённые кем-то совсем недавно маленькие огоньки свечей. Никита и Лена осмотрели здание, но не нашли в нём никого. Лишь засыпанной снегом комнате, где одна из стен совершенно обвалилась, они обнаружили цепочку глубоких следов, ведущих наружу. «Скорее! Туда!» воскликнул Никита, первым заметив новые следы. Его нос и щёки раскраснелись от мороза и волнения. Лена тоже чувствовала обжигающие дуновения даже самых слабых порывов ветра. Миновав перелесок, лыжники вышли к поляне, раскинувшейся у самой лесной чащи, на фоне которой печальным пятном выделялась старинная разрушенная церковь. Выглядела она пугающе: в темноте высокие полуразрушенные толстые стены казались руинами когда-то неприступной крепости, выдерживавшей долгие годы многочисленные кровавые штурмы. Грозно нависала над ними колокольня, старым, но по-прежнему гордым титаном оглядывающая окрестности. В тёмных окнах-глазницах ещё осталась чугунная ажурная решетка. Деревья окружили старое здание со всех сторон, но Лена никогда не видела, чтобы они росли так необычно: стволы их сильно отклонялись от стен в стороны, словно не хотели даже касаться их, глубоко сожалея о том, что выросли на этой земле. Но они никак не могли покинуть своих мест.

Лена вспомнила рассказ о фонарщике. Вспомнила, что в старой церкви нашли тогда тела всех убитых им людей. Она посмотрела на своего попутчика. Никита побледнел при виде разрушенных стен и решёток. Очевидно, горожане побаивались этих мест, обходили их стороной, а теперь у бармена не было выбора. Он должен был туда войти. Насколько же дурной славой пользовалось это светлое некогда здание теперь, если даже растения чувствовали зло, исходящее от пропитанной кровью земли. Не в силах вынести это, стремились они покинуть чёрную землю, но безжалостным роком всю свою жизнь обречены были прожить здесь в муках.

Пар, вырывающийся из ноздрей Никиты, делал его похожим на быка, готовящегося яростно наброситься на тореадора. Мужчина действительно мужался перед последним броском. Постояв ещё мгновение, он решительно двинулся вперёд по следу. Лена незамедлительно последовала за ним. Внезапно до их ушей ветер донёс обрывок чьего-то вскрика. Быстрее побежали лыжники к храму, борясь с ветром, изо всех сил отталкиваясь от снега лыжными палками. Ворвавшись в здание, они увидели Андрея. С яростным оскалом на лице, он люто сжимал горло Арсения Петровича красными от холода пальцами. Парень навис над местным жителем с шилом в руке. Глаза его были плотно закрыты, как будто бы он по-прежнему спал. На нём была футболка и тонкие штаны, в которых он обычно ложился в кровать. Лена заметила окровавленное пятно на боку Арсения. Быстрым движением отстегнув лыжи, Никита разбежался и прыгнул на Андрея, повалив того с ног. На земле завязалась яростная борьба, под шум которой девушка сумела оттащить раненого Арсения подальше. Всё никак не хотела верить её душа в то, что наблюдали сейчас глаза. Андрей совершенно не походил на самого себя. Маска жесточайшей злобы искажала его лицо, а напряжённые мышцы беспощадно рвали и били Никиту. Широкими взмахами он нанёс бармену несколько метких ударов по рёбрам. Никита отбил атаки и попытался в свою очередь ударить Андрея, но тот только больше разъярился и вцепился противнику зубами в глотку. Елена схватила Андрея за волосы. Думать было некогда, а потому закостеневшие холодные руки двигались почти без приказания мозга. Андрей вскрикнул и наотмашь ударил девушку по лицу. Она рухнула за его спиной, не в силах устоять на ногах. В глазах всё поплыло. Немного оправившийся Арсений Петрович тоже попытался помочь Никите, но получив ещё несколько быстрых ударов шилом в живот, снова упал на каменный пол церкви, истекая кровью. Бармен собрал всю свою ярость и выплеснул её на врага серией точных ударов, метящих в голову, разбив противнику нос и бровь, однако Андрей даже не почувствовал этого. Вонзив старое шило Никите глубоко в солнечное сплетение, он вцепился зубами в нижнюю губу жертвы. Под истошные вопли бармена Лена окончательно потеряла сознание.

Очнувшись, девушка почувствовала, что её куда-то несут. Она дёрнулась и выпала из державших её рук на землю. Быстро оглядевшись, она поняла, что находится в подвале церкви. Лунный свет проникал в помещение через дыры в потолке, немного озаряя его. Андрей, уронивший Лену, отступил осторожно на пару шагов, словно дикий зверь. Его бледная кожа начинала местами синеть от холода, покрываясь волдырями. Глаза всё еще были закрыты. Между ним и Еленой на полу алела широкая лужа всё ещё горячей крови, сочащаяся из исколотых шилом тел Арсения Петровича и Никиты, спущенных также в подвал.