Меланхолия Харухи Судзумии

Что станет с нашим миром?

Как только что говорил Коидзуми, Харухи, похоже, создаёт полностью новый мир. Будут ли в этом новом мире Асахина и Нагато, которых я знаю? Или получится сюрреалистическая вселенная, где эти «аватары» будут гулять по планете, а пришельцы, путешественники во времени и экстрасенсы станут обыденным делом?

Если мир и впрямь станет таким, зачем там буду нужен я?

Аргх, к чёрту всё, бестолку ломать над этим голову, поскольку я просто не-по-ни-ма-ю. Не понимаю, о чём там думает Харухи, и не имею телепатических способностей, с помощью которых я мог бы прочесть чужие мысли.

Тут я услышал Харухи:

— Да что здесь творится? Что мир, что гигант — всё какая-то дикость!

Да вы эту дикость и создали, барышня! Мне самому интересно знать, зачем вы меня во всё это втянули! Какие ещё Адам и Ева? Что за чушь! Ни за что не поверю в такое дурацкое объяснение. Ни за что!

— Разве ты не хочешь вернуться в обычный мир? — мягко спросил я.

— О чём это ты?

Харухи обернулась ко мне. Её лицо выглядело светлым даже в этом сером мире, но сияющие глаза были покрыты мглой.

— Мы же не можем сидеть здесь вечно! Тут нет магазинов: когда мы проголодаемся, нам нечего будет есть. К тому же, школа окружена невидимой стеной, отсюда нет выхода. Мы тут просто с голоду помрём.

— Хмм, всё это диковинно, но меня не волнует. Рано или поздно всё как-нибудь устроится. Почему-то я просто чувствую себя очень счастливой.

— А что насчёт «Бригады SOS»? Ты же только создала кружок! Ты так его и бросишь?

— Да мне теперь плевать на кружок, ситуация и так — необычнее не придумаешь; эти дурацкие погони за загадками отныне в прошлом!

— Но я хочу назад, в старый мир.

Гигант в ту же секунду прекратил уничтожать школу.

— До того, как мы попали в этот переплёт, я не понимал, как люблю свою самую обычную жизнь. Там у меня были этот идиот Танигути, Куникида, Коидзуми, Нагато, Асахина и даже пропавшая Асакура.

— …О чём ты говоришь?

— Я очень хочу увидеться с ними снова. Мне столько нужно им рассказать.

Харухи наклонила голову, и, через секунду, продолжила:

— Мы увидим их; не вечно этот мир будет покрыт темнотой. Придёт утро, и встанет солнце. Я в этом уверена.

— Всё совсем не так. Этот мир — не то, что ты думаешь. Я очень хочу увидеть своих друзей из обычного мира.

— Не понимаю, о чём ты.

Харухи нахмурилась, глядя на меня раздасадованно и сердито, как ребёнок, у которого отняли его ненаглядную игрушку:

— Разве тебе не надоел тот скучный мир? Он до того нормален, что в нём нет ровным счётом ничего необычного. Разве ты не хочешь встретиться с чем-нибудь интересным?

— Когда-то я тоже так думал.

Гигант зашевелился. Он снёс оставшиеся куски школьного комплекса, и направился во двор. По пути он вмазал кулачищем по соеденительному переходу, и сокрушительно пнул здание, где находились кружки. Школа медленно уравнивалась с землёй, включая и нашу литературную комнату.

Я глянул через Харухино плечо, и с изумлением заметил неподалёку другие мерцающие синие стены. Одна, две, три… досчитав до пяти, я бросил.

Лишённые противодействия багровых шаров, синие гиганты незамедлительно принялись за уничтожение серого мира. Не понимаю, что в этом такого интересного. Всякий раз, как они взмахивали руками или ногами, всё, чего они касались, просто обращалось в прах.

Секунды спустя не было уже половины школы.

Я понятия не имел, насколько велика эта закрытая реальность, и не знал, будет ли она расширяться, чтобы заменить собой нашу. В эти мгновения мой разум пребывал в полнейшей неопределённости. Если бы какой-нибудь старый пьянчужка, сидящий напротив меня в поезде, сказал бы сейчас «дай поделюсь тайной, только никому не говори: я пришелец из космоса», я бы тут же ему поверил. Потому, что число загадочных событий, в которых я участвовал, уже утроилось за последний месяц.

Что мне оставалось делать? Если бы это случилось месяц назад, может, я бы ничего и не придумал, но сейчас мне казалось, что я как-нибудь выкручусь. В конце концов, мне давали несколько подсказок.

Рассудив так, я сказал:

— Харухи, за последние несколько дней я столкнулся с кучей интересных вещей. Хотя ты об этом и не знаешь, тобою интересуется множество самых разных людей. Можно даже сказать, что мир буквально вращается вокруг тебя. Все эти люди считают тебя уникальной личностью, и возлагают на тебя определённые надежды. Может, ты и не в курсе, но события развиваются в очень любопытном направлении.

Я схватил Харухи за плечо, и вдруг понял, что ещё держу в своей её руку. Харухи посмотрела на меня с выражением лица, говорящим: «что на тебя нашло?»

Затем она отвела взгляд, и сухо уставилась на безумствующих синих гигантов.

Глядя на её юное, мягкое лицо, я вспомнил про «потенциал эволюции» Нагато, «искажение времени» Асахины и Коидзуми, считающего Харухи богом. А что я, кто для меня Харухи? Кем мне её считать?

Харухи — это Харухи, что тут можно сказать? Но этот ответ мне не подходит. А других ответов у меня нет. Я ведь заранее знал, что этим кончится, да? Если вы ткнёте пальцем в любого моего одноклассника, и спросите «что он для тебя значит?», как, по-вашему, я должен буду отвечать? …Ну, извините. Я опять хожу по кругу! Для меня Харухи — не «просто одноклассница», и уж конечно не какой-нибудь «потенциал эволюции», «искажение времени» или даже «бог».

Гигант повернул к беговой дорожке. Вообще-то у него не должно быть глаз, но я живо чувствовал на себе его взгляд. Он шагнул в нашем направлении. Одним движением он наверняка перешагивал десятки метров, иначе бы он не покрывал разделяющее нас расстояние с такой скоростью, двигаясь так медленно!

Дошло! Кажется, Асахина про это что-то говорила? Предсказание! И последнее сообщение Нагато. «Белоснежка» и «Спящая красавица». Боже, я даже помню «Спящую красавицу»! Что общего в этих двух историях? В нашей форс-мажорной ситуации ответ прямо-таки кричал о себе.

Чёрт, какая же это глупость.

Слишком глупо! Асахина, Нагато, я на это никогда не пойду! Слышите? Никогда!

Мой разум настаивал на этом. Но люди никогда не были формой жизни, чьё выживание основывалось бы только на здравом смысле. Наверное, им нужно немного того, что Нагато называет «смешанными данными». Я отпустил руку Харухи, взял её за плечо, и повернул к себе.

— Чего ещё…

— Знаешь, ты здорово смотришься с этим хвостиком.

— Что?

— Не знаю уж, с каких пор, но я не могу не думать об этом хвостике. По-моему, он лучше всего тебе идёт.

— Что ты собираешься выкинуть?

Её чёрные глаза противились мне. Не обращая внимания на протесты Харухи, я поцеловал её в губы. В такие моменты принято закрывать глаза, что я и сделал. Так что я не знаю, каким было выражение на лице Харухи. Расширенные от удивления глаза? Или она тоже закрыла их, как и я? Или замахнулась, чтобы залепить мне пощёчину? Но даже пощёчина в данный момент меня не беспокоила, поскольку на эту карту я ставил всё. Если бы кто-нибудь ещё отколол такое с Харухи, он бы понял, как я себя чувствовал. Я схватил её руку, и крепко сжал, не желая пока отпускать.