Мелхиседек. Книга 2. Человек

А ведь, если бы такая мысль и могла как-то приходить в голову, то она не должна была бы прозвучать! Конъюнктура (способствующая или не способствующая выгоде система сложившихся обстоятельств) не позволила бы это сделать! Да и издатели, которые живут тем, что люди покупают печатающихся у них философов, не стали бы такое печатать, объясни им хоть кто-нибудь, - что это на самом деле значит! Или нам хотят сказать, что понятие конъюнктуры (выгодности или невыгодности) философам неведомо? Ведомо! Еще как ведомо! Иначе - чем объяснить то, что самая главная мысль Платона о том, что физический мир является лишь искаженным отражением истинного мира нефизических идей, находящегося в нематериальном плане, остается как бы в стороне от всего того, за что берется любой философ? Все материальное - это как тень на стене, отраженная от нематериального, говорил Платон. Остаются только контуры, по которым совершенно нельзя судить об истинном виде мира. Это простое и логичное объяснение все философы обходят стороной, мудрый лик - ящиком, как будто его вообще нет. Потому что Платон этим простым выводом отменил саму философию. В этой платоновской версии мира любой человек запускает в ткацкий станок своего мышления химеру отраженного мира идей и в итоге может получить только химеру. После Платона философии вообще не должно быть в смысле науки познания мира. И это философами осознается, и поэтому нигде далее никем из них Платон в своей идее не усиливается, а просто вскользь упоминается, как автор теории перевоплощения душ. А если вдруг сами философы своими размышлениями о непознаваемости мира человеческим разумом неустанно хоронят философию, то это происходит у них, очевидно, неосознанно, неодолимым наитием, пророческим элементом. То есть, с Его присутствием.

Данное соображение теперь заставляет нас более пристально взглянуть на историю философии, где мы, будем считать, уже обнаружили как минимум след Его непосредственного влияния. Посмотрим, не хранятся ли в этой истории еще где-нибудь столь же приятные сюрпризы?

Хранятся. И первым из них бросается в глаза неравномерность распределения во времени всплесков философской активности. Эти всплески напоминают периоды мозгового штурма, когда говорят все наперебой и сразу, правда, перебивая и опровергая в данном случае друг друга, хотя до этого была полная тишь и после этого опять наступает такая же тишь. Такое впечатление, что кто-то организует эти симпозиумы, но дает слово одновременно всем, причем вручая листки с готовыми текстами незаметно для выступающих и также незаметно управляя регламентом выступлений и, оставаясь за кулисами.

Это притягивает своей очевидной "графикоподобностью", поскольку если бы процесс развития философии был самотекущим и зависел бы только от некоей естественной по последовательности развития во времени мысли, то философы должны были бы рождаться постоянно и непрерывно и сменять друг друга, опираясь на достижения предшественников. Но все совсем не так! Приходится видеть такие огромные периоды отсутствия философской мысли и такие бурные моменты ее активизации, что просто язык не поворачивается назвать все это как-то иначе, чем как неким управляемым кем-то графиком.

Для подтверждения этого вывода примерами начнем опять с Заратустры. Эта фигура так же, как и Платон, старательно обходится историками. Почему? Потому, по-видимому, что древний иранец не укладывается ни в одну из схем истории философии. Он ломает любую из них одним только своим полноправным присутствием. Само появление философии в древнем мире явилось резким поворотом сознания от сотворения мифов к умозрительно-логическим и безобъектным понятиям. С появлением философии непонятным образом изменилось само сознание человека: притчи заменились логическими доводами, а вместо персонажей олицетворения (богов, титанов, духов, сил стихии и т.д.) появились сформулированные отвлеченно понятия, которые ранее выражались этими персонажами. Каким-то непонятным образом изменилось мышление человека! Чтобы не говорить о том, что это Бог перекоммутировал что-то в нашем сознании, и мы в результате стали думать по-другому, историки культуры и науки пытаются доказать, что причины изменения человеческого мышления лежат не в Боге, а в конкретных бытовых и политических причинах. Для этого берут древних греков, объявляют их первыми философами и объясняют появление философии распадом родоплеменных связей. Но, во-первых, если бы мы ждали действительного распада родоплеменных связей, то философии не было бы и по сию пору, а во-вторых, Заратустра полностью опровергает эту теорию, поскольку в древнем Иране тогда ничего не распадалось ни до него, ни во время него, ни потом. А сам Заратустра жил задолго до первых греков-философов. Поэтому его дешевле не замечать.

Есть еще один вариант появления философии, который предлагает нам считать, что философия возникла в контексте развития древнегреческой науки. То есть попутно с ней, как придаток научной мысли. Здесь философию прямо выводят из изменившегося сознания, и это правильно, но само изменение сознания относят к появлению наук. Но, во-первых, нам кажется, что появление бронзы, железа, колеса или даже астрологии, - гораздо более резкий переворот общественного сознания и развития общества, чем достижение отдельными его лицами умения высчитать длину стороны треугольника, или такая удивительная догадка, что тело из ванны вытеснит столько же воды, каково само из себя является по объему. Однако в первых случаях в головах людей ничего не изменилось, хотя изменился весь окружающий мир (бронзовый век - это синоним цивилизации, до него была дикость, а с его приходом появилось скотоводство, земледелие и письменность), а во втором случае человек, который жил также, как жил тысячу лет до этого, даже не изменив моды на одежду, вдруг стал заниматься наукой. Почему? Если брать науку в качестве причины возникновения философии, то, что брать в качестве причины возникновения науки? Опять только Его промысел, других факторов не было. Но Заратустра без всяких вот таких длительных эссе одним своим фактом существования опровергает господствующую теорию возникновения философии как попутчика развития науки, потому что он жил там, где никакой наукой древних греков еще и не пахло, а философ он был отменный, равным которому вряд ли можно кого-либо еще поставить, кроме Платона и святого Павла, но у последнего была все же философия откровения и это не совсем нам по теме.

Еще более откровенными усилиями выталкивается Заратустра из общего плана развития философии по той причине, что он разрушает догмат "избранного народа", который первым пришел к единобожию. Об этом мы еще поговорим, а сейчас отметим, что по данным раскопок в Аркаиме Заратустру относят к периоду более раннему, чем откровение Моисея, из-за чего и раньше нарушался и сейчас полностью опровергается настолько желанный ортодоксами факт, что еврейский народ первым пришел к идее Единого Бога. Здесь тоже, повторяем, есть что возразить, и мы это еще сделаем, но здесь же опять простым своим присутствием неопровержимо возражает этой мысли все тот же Заратустра, который говорит о Едином Боге (он называет Его "Агурамазда"), считает многобожие грехом и делает вывод о том, что все будет прекрасно, потому что всем занимается Мудрый и Добрый Бог, а у него просто не может быть все иначе, чем хорошо.

Так же точно Заратустра не втискивается и в ряд религиозных деятелей древности, поскольку в его философии нет никаких мифических персонажей или глупостей про змеев в океанах и хлопотливых богов на небесах или горах. Это строгая философская система с элементами космизма, поскольку по мысли Заратустры помощниками в исполнении плана Агурамазды выступают планеты и звезды, отвечающие каждая за свой участок. Поэтому Заратустра (и это последнее, что он полностью разрушает), полностью опровергает общее мнение, что идея Бога - это состояние экзальтированного ума, пророческий дар или особая избранность. Человек пришел к Богу размышлениями и утверждал это без пены у рта, а спокойно и очень обстоятельно. То есть, он доказал, что к Богу приходят не по недостатку знаний и косности сознания, - а наоборот!!

За все это постоянно делается вид, что Заратустры как бы нет, но мы уделяем ему столько внимания даже не за его заслуги перед человечеством, а за то, что помимо всех вышеназванных чудесных обстоятельств, есть еще одно, которое для нас является отправным - в то время на всей Земле Заратустра был единственным философом! Причем в том самом месте, в котором ни по каким нынешним канонам истории, философов появляться не должно было! А он не просто появился, но и был единственным и непревзойденным. Одно это говорит нам о том, что философия не появилась сама по себе.

Итак, мы видим, что не наука дала толчок развитию философии, а наоборот философия дала толчок развитию науки именно тем, что мышление в философии впервые стало оторванным от мифа и притчи, и направлено к рассмотрению и систематизации. После Заратустры появился Анаксимандр, который был первым среди древних греков, который мыслил вне мифов, но он просто повторил Заратустру, которого греки считали "звездным философом", а вот следующий за ним Анаксимен дал, похоже, первую попытку научного осмысления мира, поскольку он фантазировал о том, что все состоит из воздуха, который, сгущаясь, образует землю и воду, а, разрежаясь, - огонь. Здесь от философии нет ничего, это первая научная гипотеза о строении мира. Итак, философия породила науку, а саму философию породило, таким образом, совершенно донаучное резкое изменение мышления, имеющее природу мистического и сверхъестественного характера.

Оба этих первых грека жили в 6 веке до нашей эры, и вот наступил 5-й век до нашей эры и сразу, внезапно, появились и несмолкаемо зазвучали на 150 лет сразу целых 15 больших философов! Неплохая картина - полторы тысячи лет никого, затем один Заратустра, затем сразу 15 философов в течение всего лишь полутора столетий, причем завершил этот список Платон (Эпикура, навязчиво видевшего перед глазами мелкие частицы, испускаемые каждым предметом, которые попадают нам в нос и в глаза и тем самым вызывают у нас… эмоции и чувства, считать всерьез философом нельзя), а после замыкающего Платона - тишина! Самая настоящая тишина, поскольку за 1600 лет после Платона появилось всего лишь 16 незначительных философов, которые не сказали ничего нового, о чем не сказали бы еще древние греки и Заратустра. Так график это или не график, если 1500 лет линия мысли ровная, затем в течение трех столетий огромный всплеск, а затем еще более 1500 лет та же ровная линия, поскольку показателем "по одному слабенькому философу на сто лет" можно пренебречь? Явно - график.

Но вот приходит 18-й век, и начинается нечто непонятное - появляется сразу 25 крупных философов, а 19 век рождает еще 29 маститых, не считая всякой мелочи и абсолютно сумасшедших марксистов! В 20 веке уже философия вновь мертва, поскольку вокруг только эпигоны старых мастеров, которых никто не знает, за исключением узких салонных кругов, да эзотерики, которые используют совсем не философские методы проникновения в тайны мира и не претендуют на место философов.

Так и хочется этот график начертить! И мы его начертим, но для начала оговорим некоторые его особенности, которые будут по-разному характеризовать разные периоды подъема философской мысли. Исходить мы будем по-прежнему из того, что уровень первой философии недостижимо высок и своими выводами даже свел на нет саму целесообразность философии. Закономерно, что после Платона в области мысли воцарилась схоластика (отвлеченные от конкретики рассуждения) и, так называемый, теоцентризм. Яркий пример схоластики - это спор двух ученых мужей на предмет "есть ли у крота глаза". Спор разгорелся настолько жарко, что работающий неподалеку садовник предложил господам вырыть крота и посмотреть на дело непосредственным взором (свои-то глаза у них есть, в конце концов?). На садовника зашикали и прогнали. Он непрофессионально вмешался в спор. После Платона считалось неважным, что мы видим, важно было знать в принципе - могут быть у крота глаза или не могут быть. Это не анекдот, а действительный факт, записанный в средневековых источниках. Схоластика была безобидна, но и бесполезна. А вот теоцентризм (определение Бога центром любых рассматриваемых явлений) был положителен, но бессилен, поскольку после первых Отцов Церкви возникли догматы и добавить было уже нечего, а науки еще не было, чтобы дать новую пищу для ума. Но в любом случае этот период философии можно считать положительным по итогам, в отличие от второго ее периода, который мы должны назвать отрицательным и по итогам и по направлению.