Мелкие боги

— Молодец. Дорогу к воротам ты помнишь?

— Да, господин Ворбис.

Дьякон закрыл лицо капюшоном.

— Иди.

Улицы освещали факелы, но Эфеб был не тем городом, что бодрствует в темноте. Пара случайных прохожих не обратила на них никакого внимания.

— Бухта охраняется, — равнодушно заметил Ворбис. — Но дорогу со стороны пустыни… все знают, что пустыню еще никому не удавалось пересечь. Уверен, ты тоже это знаешь, Брута.

— Но сейчас я начинаю подозревать, что мои знания не соответствуют истине.

— Именно так. А… ворота. Насколько помню, вчера часовых было двое?

— Я видел двоих.

— А сейчас — ночь, и ворота закрыты. Тем не менее должен быть ночной сторож. Жди меня здесь.

Ворбис исчез в темноте. Через какое-то время до Бруты донесся приглушенный разговор. Брута смотрел прямо перед собой.

Разговор сменился глухой тишиной. Брута начал считать про себя.

«После десяти возвращаюсь.

Ещедесяток, и все.

Хорошо, пусть будет после тридцати, и потомя точно…»

— А, Брута. Пошли.

Брута проглотил свое сердце и медленно повернулся.

— Но я ничего не слышал, — только и смог выдавить он.

— Я хожу тихо.

— Ну что, есть ночной сторож?

— Уже нет. Помоги мне открыть засовы.

В главных воротах была небольшая калитка. Оцепеневший от ненависти Брута отодвинул засов. Дверь распахнулась, даже не скрипнув.

Снаружи были только свет далекого крестьянского хозяйства и густая темнота.

А потом эта темнота хлынула в ворота.

* * *

Как пояснил немного позже Ворбис, все дело — в иерархии и в неспособности эфебов мыслить соответственно.

Ни одна из армий не способна пересечь пустыню. Но, может быть, маленький отряд способен пройти четверть пути и оставить запас воды. И сделать так несколько раз. А другой маленький отряд, использовав оставленные запасы, продвинется дальше, быть может до половины, — и тоже оставит запас. А еще один маленький отряд…

На это ушли месяцы. Треть легионеров умерла от жары и жажды, от диких животных и еще от чего-то очень плохого, от жуткого, что хранит пустыня…

Только изощренный мозг Ворбиса мог разработать подобный план.

И разработать его заранее. Люди уже умирали в пустыне, когда брат Мурдак отправился читать свои проповеди. Путь через пустыню был уже проторен, когда омнианский флот горел в Эфебской бухте.

Только мозг Ворбиса мог разработать план возмездия задолго до нападения.

И часа не прошло, как все кончилось. Фундаментальной истиной стал тот факт, что у горстки дворцовых стражников Эфеба не было ни малейшего шанса.

Выпрямившись, Ворбис сидел в кресле тирана. Время шло к полуночи.

В залу ввели кучку эфебских граждан во главе с самим тираном.

Некоторое время он перебирал какие-то бумаги, потом поднял голову с выражением легкого изумления на лице, словно и не подозревал, что перед ним, под прицелом арбалетов, стоят порядка пятидесяти человек.

— А… — промолвил он, и на губах его мелькнула улыбка.

— Итак, — продолжил Ворбис, — мне очень приятно заявить, что теперь мы имеем возможность пренебречь мирным договором. В нем отпала необходимость. К чему болтать о мире, если войны больше нет? Эфеб становится епархией Омнии. Споры закончены.

Он бросил документ на пол.

— Через несколько дней в бухту войдет наш флот. Пока дворец в наших руках, сопротивления не будет. Как раз в эту минуту разбивают ваше дьявольское зеркало.

Он скрестил пальцы и обвел взглядом группу эфебов.

— Кто его построил? — спросил он.

Тиран поднял на него глаза.

— Это была эфебская конструкция.

— А, — понимающе произнес Ворбис. — Демократия. Совсем забыл. Тогда кто… — он подал знак легионеру, который немедленно передал ему пакет, — …написал вот это?

На мраморный пол был брошен экземпляр «Де Келониан Мобиле».

Брута стоял рядом с троном, там, где ему было приказано стоять.

Он заглянул в бездну и превратился в нее сам. Все вокруг происходило в каком-то удаленном круге света, окруженном тьмой. Мысли быстро сменяли ли друг друга.

Знает ли сенобиарх? Кому-нибудь еще известно о двух видах истины? Кто еще знает, что Ворбис вел войну сразу за обе армии, словно играл в солдатики? Порочны ли действия, если они направлены на дальнейшее процветание?…

…На дальнейшее процветание бога, который сейчас ходит в облике черепахи. Бога, в которого верит только Брута?

К кому обращается Ворбис во время молитвы?

Сквозь бурю мыслей Брута услышал спокойный голос Ворбиса:

— Если написавший это философ откровенно не сознается в содеянном, вас всех предадут огню. И не сомневайтесь в правдивости моих слов.

Толпа зашевелилась, и раздался голос Дидактилоса:

— Пропустите! Вы же его слышали! В любом случае… я всегда хотел это сделать…

Отпихнув пару слуг, из толпы, гордо держа над головой пустую лампу, вышел философ.

Он немного замешкался, оказавшись на свободном месте, потом медленно повернулся лицом к Ворбису. Сделал несколько шагов вперед и вытянул перед собой руку с лампой, словно критически рассматривая дьякона.

— Гм-м, — наконец изрек он.

— Так это ты… преступник? — спросил Ворбис.

— Несомненно. Меня зовут Дидактилос.

— Ты что, слепец?

— Только в том, что касается зрения, мой господин.

— Тем не менее ты носишь с собой лампу, — заметил Ворбис. — Наверняка в каких-нибудь своих злокозненных целях. Или ты скажешь, что так ищешь честного человека?

— Не знаю, мой господин. А может, вы мне скажете, как выглядит такой человек?

— Я должен казнить тебя на месте, — промолвил Ворбис.

— Разумеется.

Ворбис указал на книгу.

— Эта ложь,эта клевета…Этот соблазн,призванный сбить людей с пути истинного познания. Неужели ты и сейчас посмеешь заявить, — он отпихнул книгу ногой, — что мир — плоский и плывет в пустоте на спине гигантской черепахи? Посмеешь заявить об этом здесь, стоя передо мной?