Мелкий Дозор (сборник)

В руках у Саши появился белый клинок, такой яркий, что глаза резало. Вряд ли это сильно поможет, но пара секунд у него будет. Тимофеева он ударит «серым молебном», а перстень разрядит в ведьму. Нет, не выйдет. Оборотень убьет Сашу, а вампира заклятие лишь задержит.

– Максим, – позвали за спиной.

Он знал, что нельзя оборачиваться, но устоять не смог. Лина, та Лина, что держала рыцаря, слабо улыбнулась, а затем вытянула руки вверх.

– Стой! – крикнул он, но поздно. Раздался звон, и хрустальные осколки покатились по кафелю.

Замок застонал – так плачет животное, лишившееся хозяина. Задрожал, как в лихорадке, и стал исчезать. Первым сгинул потолок, освободив место звездному небу и полной луне, а потом истаяли стены – камни темнели, превращались в черный пепел, который уносил ветер.

Ведьма оказалась умнее всех. Пока вампир изумленно водил головой из стороны в сторону, она бросила незаконченное заклинание и ушла в Сумрак. Портье не понял, что произошло, – оборотни в зверином обличье не слишком сообразительны. Он прыгнул на Сашу, и Максим с удовольствием, которого сам испугался, разрядил амулет. Охваченный огнем волк упал на землю, закрутился юлой, разбрасывая искры. Яркая вспышка – и от портье остались только горстка праха и запах паленой шерсти в воздухе.

Тимофеев оскалил пасть. Максим приготовился к схватке – «серый молебен» почти сорвался с пальцев, но тут на плечо вампира легла рука.

– Ночной Дозор, – сказала темнота. – Клыки спрятать, в Сумрак не входить. Рыпнешься – спалю, как товарища. – Луна осветила лицо Марата, боевого мага второго уровня, их лучшего оперативника.

Максим выдохнул.

– Ведьма, – сказал он. – Ведьма ушла.

Марат кивнул и тут же исчез, забрав с собой вампира.

Максим огляделся. Когда исчез замок, те, кто находились внутри, не пострадали, насколько он мог судить. Гости сгрудились там, где раньше был конференц-зал, их уже окружили оперативники. Люди, запертые в подвале, так и остались стоять, где стояли, погруженные в транс. Лины он нигде не видел.

– Эй! – Максим помахал рукой незнакомому Светлому в кожаной куртке. – Ищите девочку. – Неужели Лина убежала, пока он отвлекся на портье? Как у нее сил хватило? – То есть женщину. Она не могла далеко уйти.

– Макс, – Саша осторожно тронула его за рукав. – Ее нет.

– Что значит нет?

– Она исчезла, – печально сказала Саша. – Вместе с замком, когда ты сжег оборотня.

Не веря, он опустился на колени, туда, где совсем недавно сидела Лина. Они бы обязательно что-нибудь придумали, разорвали связь с рыцарем, помогли выздороветь…

– Макс, если бы не она, нас бы убили. И их тоже. – Саша указала на вереницу людей, освобожденных из клеток.

И следов бы не осталось, как от тех, кто умер в «Фее Моргане» за три года. Тимофеева и Суханову, конечно, допросили бы, но на этом все – доказательств никаких. И они бы начали все сначала, уже в другом месте.

– Она спасла всех.

То, что говорила Саша, было правильно, верно, и он был согласен с каждым словом, но легче от этого не становилось. Ладонь зачерпнула с земли пригоршню пепла. Максим развел пальцы, позволяя ему упасть на землю. На коже остались блестящие в свете звезд хрустальные осколки.

Сергей Лукьяненко. Мелкий Дозор

1. Будет

Когда человеку с телекамерой развяжут глаза, он увидит перед собой людей, словно бы сбежавших со съемок костюмированного фильма.

Рыжая девушка в прозрачном белом платье, в туфельках на высоком каблуке, со сверкающей в волосах диадемой – красное золото и зеленые, в цвет глаз, камни. Слишком большие, чтобы быть изумрудами, конечно же. Ну просто неприлично большие. Такие изумруды хранятся в музеях и государственных сокровищницах. Ведь правда?

Молодой мужчина в облегающем черном костюме и черном плаще, заколотом у горла серебряной розой. На поясе у мужчины шпага – не спортивное оружие современных фехтовальщиков, а настоящая боевая средневековая шпага, тяжелая и широкая, подлинное оружие убийства. А вы думали, мушкетерская шпага – это та тонкая острая палочка вроде шампура, с которой бегал в известной экранизации актер Михаил Боярский?

Седовласый старик, закутанный в мантию и опирающийся обеими руками на деревянный посох. Из той редкой породы людей, которые с возрастом не толстеют и не ссыхаются, остаются ровно такими же, как и в зрелости. Глаза у него ясные и мудрые, на лице добрая улыбка. Похож на Гэндальфа из сказки Толкина, не так ли?

Оператор на всякий случай начнет работать. Картинка в любом случае обещает получиться интересной: темная законсервированная станция метро и трое ряженых в ярком круге света.

Рядом с ним несколько молодых людей самой обычной наружности снимут повязки с глаз двум фотожурналистам и довольно-таки известному сетевому публицисту. Еще двум людям, видимо, тоже журналистам, не только снимут повязки, но и развяжут руки.

– Благодарим вас за то, что вы согласились прийти в наше убежище, – негромко произнесет старик.

– Согласились? – Один из тех, кому развязали руки, разразится саркастическим смехом. – Вообще-то выбора у нас не было!

– Выбор есть всегда. – Старик покачает головой. – Можете уходить, вас проводят.

Журналист настороженно оглядится – и замолчит.

– Мы похожи на вас. – В разговор вступит мужчина в плаще. – Но мы – не люди. Мы Иные.

– Я – оборотень, – скажет девушка в белом платье.

– Я – маг, – проговорит старик.

– Я – вампир, – улыбнется мужчина в плаще, обнажая острые зубы.

Оператор равнодушно продолжит снимать. Вы бы только знали, с каким количеством психов приходится сталкиваться оператору новостной программы!

– Это рекламная акция музыкальной группы? – спросит насмешливо сетевой публицист. – Или новой книги Пелевина?

– Скорее Акунина, – с усмешкой предположит кто-то из фотографов, и камера в его руках тонко всхлипнет, записывая очередной кадр. – Фандорин и упырь…

В следующий миг его палец вдавит спуск камеры – то ли на профессиональных рефлексах, то ли от животного страха, – и та застрекочет, выдавая кадр за кадром. Рыжая девушка с улыбкой потянется – и белое платье на ней разойдется по швам. Руки девушки начнут удлиняться, ноги, напротив, укорачиваться. Густая рыжая шерсть полезет сквозь кожу. Глаза начнут сходиться, нос плющиться.

– Оборотень-орангутанг, – произнесет старик, называющий себя магом. – Очень редкий вариант, признаюсь. Как правило, человек перекидывается в хищника. Чаще всего – в волка. В Азии распространены перевертыши-тигры. В Японии встречаются лисы. Небольшое количество медведей… кабанов… случается и иная экзотика. Но опрокидень-обезьяна – случай редчайший…

Его не станут слушать, но старик словно и не ждет этого. Он будет все так же бубнить себе под нос о редкости и значимости данного случая, поскольку, по его мнению, перекидывание в обезьяну начисто опровергает теорию Дарвина о происхождении человека, пока журналисты не сойдутся вокруг оборотня – неуверенные, опасающиеся, но уже почуявшие в тяжелой звериной вони сладкий запах сенсации.