Мелочи жизни

.— Мария Петровна, к вам можно?

Маша вскочила, растерянно посмотрела на Антонину Павловну, на Шведова, снова на Антонину Павловну. Наконец, с трудом взяв себя в руки, смогла ответить:

— Игорь Андреевич... Очень хорошо, что вы пришли! Как раз проверяю тетрадь вашего сына. — И с этими словами Маша увела модельера прочь из учительской. Картина, надо сказать, печальная...

Антонина Павловна даже не подозрительно, а сочувственно посмотрела им вслед. Убедившись, что дверь захлопнулась, подошла к столу, за которым Маша проверяла тетради. Повернула открытую тетрадь обложкой вверх. Фамилия на ней, вопреки утверждениям Маши, что она проверяла тетрадь сына импозантного «визитера», фамилия на тетради оказалась женская.

В коридоре Маша завела Шведова за угол и только собралась с духом... Но он ее опередил:

— Будешь опять ругаться, что я сюда пришел?

Маша разом потеряла решительность. И ответила обреченно:

— Я знала, что это рано или поздно произойдет.

Игорь наоборот излучал оптимизм. Даже пытался шутить.

— И что сейчас? Рано?.. Или поздно?!

Маша не могла сказать ничего внятного. Она только гладила лацканы его пиджака, сшитого по моде следующего года, и повторяла беззвучно:

— Игорь... Игорь... Игорь...

— Почему ты прячешься от меня? Что случилось? — Игорь нежно обнял Машу за плечи.

— Я виновата...

— Ты можешь объяснить, что происходит?.. — Как человек дела Шведов предпочитал ясность во взаимоотношениях. Но добиться ясности от плачущей женщины невозможно.

— Как хорошо, что ты все-таки пришел.

А дома у Маши шли сборы в дальнюю дорогу. Юля сломил; сопротивление большого семейного чемодана, и тот покорно давал укладывать в себя джентльменский набор современного делового человека.

Но, даже доверяя дочери, Сергей не мог удержаться от замечаний.

— Аккуратней, аккуратней!

— Ну пап! Ничего с твоей водкой не будет.

— Это не просто водка! — деланно возмутился Сергей. — Это русский сувенир! Представительский подарок на переговорах!

— Лучше бы ты его на что-нибудь поменял. — Юля гордилась своей практичностью.

— Ну конечно. Приехать в Англию на три дня и ходить менять водку на колготки.

— Не на колготки, а на лосины! — пришел черед возмутиться Юле.

— Да привезу я тебе твои лосины! Не нервничай. И лосины... — Сергею показалось, что можно скаламбурить, — и оленины, и медвежатины... Лучше скажи, где мать?

— Вообще, должна уже быть. Она же знает, когда у тебя рейс.

Сергей в растерянности остановился перед раскрытой дверцей шкафа, на которой висели его галстуки. Все пять Причем первый — это еще тот, подаренный отцом на выпускной вечер в школе. Пока он работал в лаборатории НИИ, ему в голову не могло прийти ходить на работу в галстуке. Теперь не так. Сергей поднял голову и встретился взглядом с дочерью.

— Какие брать?

— Все. — Юля не церемонилась. — И еще купи там. Нормальный.

— А эти, конечно, ненормальные!..

Но дочь не хотела конфликтов и, ловко сунув галстуки в чемодан, перевела разговор на другую тему:

— Тебе с собой завтрак сделать?

— В самолете покормят. Не надо.

От дальнейших уточнений отвлек звонок в дверь.

— О! Мать!

Сергей радостно пошел открывать. Но на пороге стоял улыбающийся Гоша.

— Гоша?.. — Сергей не смог скрыть удивления.

— Привет, родственничек. — Кажется, Гоша улыбался всегда, даже во сне. — Вот пришел проводить. Не прогонишь? Я ненадолго. Англия — это, конечно, неплохо, но Франция, старик, круче! Мне есть с чем сравнивать!

— Ну как я мог тогда поехать. Ты же помнишь, что тогда с Сашкой происходило... — Даже вспоминая, Сергей помрачнел и покачал головой.

— Помню-помню... Потому и пришел.

— Что случилось?! — Что-то в улыбающемся Гоше показалось Сергею тревожным.

— Да ты не волнуйся, не волнуйся. — Гоша уверенно прошел в комнату. — Это я так!

Трудный для них обоих разговор Маша решила продолжить на улице. Тетради подождут. Да и любопытные коллеги не располагали к откровенности. А вот на улице... Иллюзия одиночества.

Маша собралась с силами и решила высказать Игорю все, что передумала за эти дни.

— Ты можешь сколько угодно убеждать меня в обратном, но я знаю... Я знаю совершенно точно. Все, что произошло с Сашей, это расплата за мой грех. За нашу с тобой связь.

— Но это же чушь! Я не верю в мистику!

— Игорь, не надо. Это так. Я знаю, что это так.

— Просто какое-то национальное бедствие — делать из себя мучеников! — От возмущения Шведов даже заговорил громче чем обычно. — Почему ты думаешь, что, если ты будешь несчастлива, окружающим тебя людям будет хорошо?!

— Игорь... — Маша не хотела делать ему больно, но выхода не было.

— Ну что — Игорь?! Что — Игорь! — Шведов не хотел поверить в еще не сказанное, но уже очевидное.

— Игорь... Все кончено...

— Ничего не кончено!

— Игорь... Я прошу тебя...

— Но тебе же хорошо со мной! Ты же не сможешь без меня! — Шведов сам не заметил, как остановился и схватил Машу за плечи.

Маша тоже остановилась. Она стояла рядом с ним и не могла ни смотреть на него, ни говорить. Игорь скорее почувствовал, чем услышал:

— Я смогу. Я буду пытаться. Я смогу...

Так и стояли они посреди тротуара. То ли обнявшись, то ли отталкивая друг друга.

Мимо быстро прошла женщина. Оглянулась. Внимательно посмотрела. Усмехнулась. Еще бы не усмехнуться Антонине Павловне, глядя на эту парочку!

В квартире Кузнецовых Гоша свой. И сборы Сергея ни на минуту не прерывались из-за прихода родственника. Если Сергей и нервничал, то не из-за туманной просьбы молодого коммерсанта, а из-за отсутствия Маши, ставшей последнее время особенно дорогой.

В очередной раз посмотрев на часы, Сергей не сдержался:

— Черт! Где же Машка?!

Юлька в ответ только развела руками. Затянув ремень на чемодане и похлопав себя по карману с документами, Сергей вспомнил о Гоше.

— Ну? Ты долго будешь темнить со своей просьбой?

— О чем ты говоришь! Я? Темнить? У меня к тебе самый что ни на есть пустячок.

— Ну давай-давай! Знаю я тебя! Что-нибудь привезти?

— Привезти?! Ты — мне?! — Гоша изобразил обиду. — Хозяину коммерческого магазина? Ты сошел с ума.