Мелодия Бесконечности. Симфония чувств

– Как прикажете, сенсей, - хмыкнул Танака, стараясь казаться равнодушным, когда готов был взорваться от переизбытка нахлынувших эмоций, - я предупредил, а дальше дело ваше.

Отвлекшись на перепалку, Ондзи не заметил, как из-за поворота появился автомобиль, оглушительно включивший сирену. Крутой поворот руля, внезапный резкий толчок огромной силы - и всё завертелось перед глазами, а черепная коробка, казалось, взорвалась изнутри. Кровь, стекающая по лицу мешала смотреть, а всё тело болело так, точно представляло собой кровавое месиво из мяса и костей.

Доктор снова пережил тот кошмар, когда лежал на операционном столе - разбитый, с переломанными конечностями, не представляя, будет ли он жить вообще, и насколько полноценную жизнь он сможет вести. Память заботливо укрыла эти мучительные воспоминания в самых отдаленных уголках сознания, а сейчас пришло ощущение такого пугающего дежа-вю, но сознание благоразумно покинуло разум доктора, давая отдых измученной телесной оболочке и не давая окончательно сойти с ума.

Пока к месту аварии спешила машина скорой помощи, остальная компания продолжила свой путь в направлении дома, простившись с Винсентом, Бьянкой и маленьким Паоло.

Когда их покидали сестры из дуэта "Sky Ocean", рыжеволосая Николь проходя мимо Джона, задержалась, ещё раз изучив его тревожным взглядом, с сожалением произнесла:

– Ты с трудом контролируешь себя. Ты становишься опасен не только для смертных, но и для магического сообщества. Наш долг - охранять тайну существования магии, и если ты станешь представлять угрозу, то мы вынуждены будем остановить тебя. И поверь - мы исполним свой долг, если потребуется.

Мужчина лишь смиренно кивнул, отводя затуманенный заклятием взгляд, но за него тотчас же вступилась Маргарита:

– Никки... не говори так, ведь мы же друзья, - с надеждой заметила темноволосая малышка.

– Да, друзья, но наша миссия - превыше всего, и в ней места для сантиментов, - за сестру ответила такая же сосредоточенная Мишель.

– Мишель? И ты считаешь так же?
– Маргарита перевела взгляд на неё, ища поддержки и понимания в глазах цвета морской волны.

Рука русоволосой Стражницы мягко легла на плечо девушки:

– Прости, малышка, но у нас есть то, что более важно для нас, - Маргарита взволнованно задержала дыхание.

Джон, молчавший до этого, неожиданно подал голос:

– В таком случае, я прошу вас не сдерживаться. Я сам прошу вас остановить меня, если моя сила выйдет из-под контроля.

Доктор пришел в себя, он пытался напрячься и вспомнить произошедшие события, но стоило ему открыть глаза, как яркий белый свет хлестко резанул по глазам. Возвращение к реальности было ещё более болезненным, чем сама автокатастрофа.

Однако, в голове наступила отрезвляющая ясность, но оставалось такое чувство, что он лишился какой-то части своих воспоминаний.

Джек понимал, что находится в больничной палате, но не мог вспомнить, почему он здесь. Хотел приподняться, но в голове отдало острой болью и головокружением до тошноты и потери сознания.

Очнувшись повторно, вернулась и боль, но была она уже настолько яркой. С трудом скосив взгляд вправо, мужчина увидел кисть своей правой руки в металлических пластинах и штырях и застонал от отчаяния.

Отворилась дверь палаты, и вошел лечащий врач с выражением искреннего сочувствия на лице взглянувший на его руку, от чего возникало жгучее желание обреченно взвыть:

– Господин Хадзама... Ваша правая кисть раздроблена, мы сделали всё возможное: сопоставили кости, наложили шины, восстановили целостность сухожилий и нервов, но всё же... Пройдет достаточно времени, прежде чем подвижность и чувствительность восстановятся, но даже тогда нельзя гарантировать, что функции вернутся в полном объеме...

– на этих словах врач замолчал и продолжил уже совсем неуверенно, наблюдая, как темнеет лицо пациента, и как он пытается крепче стиснуть зубы, не имея возможности хоть как-то пошевелиться на больничной койке, - Вы не сможете выполнять деликатную работу... вы не сможете больше оперировать, доктор... Вы понимаете? Безусловно, за ваши выдающиеся заслуги, вас с честью примут в качестве консультанта, но не оперирующего хирурга.

– Ложь!
– зло сплюнул японец, напрягая мышцы лица, - Вы лжете! Это всё - ложь...

– Вы вернее меня знаете о последствиях подобного рода травм, - осторожно, с сочувствием, проговорил врач, - Сожалею, Хадзама-сенсей. Никто не смог бы провести операцию лучше...

– Я... смог бы...
– беззвучно прошептали пересохшие губы Джека.

– Вы помните, что с вами произошло?

– Голова... так болит...
– слабо двигая языком, поинтересовался доктор, даже в таком состоянии он оставался врачом, - должно быть, была авария... Водитель? Что с ним?

– Не волнуйтесь, ваш друг отделался менее значительными повреждениями и выразил желание поскорее поставить в известность ваших близких, что типично для его ситуации - он считает себя виновным в трагедии, так как был за рулем транспортного средства. Вашему приятелю повезло больше, чем вам, но в нем говорит вина за случившееся. Он отверг мои рекомендации касательно собственного здоровья.

Проведя необходимые врачебные манипуляции, лечащий врач удалился, оставляя Джека предаваться раздумиям насчет дальнейшей жизни без любимой работы. Он думал, что сильный, но сейчас был беспомощнее младенца. И как теперь жить ему, привыкшему всего добиваться самому и своими руками строить свою судьбу.

Давно Ондзи не испытывал такого страха - не отдохнув, не переодевшись и не дождавшись, пока подействует обезболивающее, такси уже несло его, петляя улицами, чтобы сообщить о печальном происшествии. На его счастье, во время самого столкновения, не замеченные среди дыма, от них отделились две серые субстанции, больше походившие на химерные облака темного дыма, и проклятие двух из смертных грехов, программирующие своих носителей на саморазрушение вплоть о гибели, освободились для поиска новых жертв.

Обнаружив в кармане своего пиджака короткое послание, выполненное знакомым почерком, Ондзи ещё долго держал его в руке, шепотом зачитывая наизусть, а душа беспокойно металась подстреленным зверем.

Не менее драматичными смятениями раздираема была душа и помощника азиата.

Винтер проводил мать и её дитя до дверей их дома, задержав руку женщины в своей ладони дольше обычного, пока сынишка побежал переодеваться.

Наконец он смог отпустить Бьянку, уже развернувшись, чтобы уйти, скрывая печаль в своих глазах, как цепочка на его шее порвалась, и хранимый им столько лет оберег упал к его ногам. А он не успел подхватить его, стоя и растерянно глядя в пол.