Мельпомена (История, Книга 4)
Шрифт:
74. Алиатт на требование Киаксара не выдал скифов, откуда и возникла война между лидийцами и мидянами и продолжалась пять лет. В этой войне многие победы были одержаны мидянами над лидийцами, а равно лидийцами над мидянами; между прочим, имело место подобие ночной битвы. Война ведена была обеими сторонами с одинаковым успехом, и на шестом году, когда они сошлись снова и загорелось сражение, день внезапно превратился в ночь. Фалес Милетский предсказал ионянам эту перемену дня, определив заранее тот самый год, в котором затмение случилось. Когда лидийцы и мидяне увидели ночь вместо дня, они приостановили битву и поспешили заключить мир между собой. Лица, примирившие их, были киликиец Сиеннесий и вавилонянин Лабинет. Они ускорили заключение мирного договора и устроили сватовство, а именно: посоветовав Алиатту выдать замуж дочь свою Ариенис за Астиага, сына Киаксара, потому-де что без тесных уз непрочны и договоры. Сами договоры заключаются этими народами точно таким же способом, как и у эллинов, с той однако разницей, что обе стороны разрезают себе кожу на руках и друг у друга слизывают кровь.
75. Этого-то Астиага Кир покорил своей власти невзирая на то, что тот был отцом его матери: причину этого я расскажу впоследствии. Поэтому Крез негодовал на Кира, посылал к оракулу за советом, воевать ли ему с персами, и когда был получен двусмысленный ответ, он признал его благоприятным для себя и пошел войной в
76. Перейдя с войском реку, Крез вступил в так называемую Птерию в Каппадокии. Птерия – укрепленнейший пункт в стране; находится она вблизи Синопы, почти у самого Евксинского Понта. Здесь он расположился лагерем и опустошал поля сирийцев. Город птерийцев он взял, а жителей его обратил в рабство, покорил также все соседние города и изгнал ни в чем не повинных сирийцев. Между тем Кир собрал свое войско, присоединил к нему живущие на пути народы и выступил против Креза. Впрочем, прежде чем открыть сражение, он послал глашатаев к ионянам с предложением отложиться от Креза; но ионяне не приняли этого предложения. Когда Кир явился и расположился лагерем против Креза, у Птерии произошло ожесточенное с обеих сторон сражение; противники потеряли много убитыми, а по наступлении ночи разошлись, причем ни на одной стороне не было победы.
77. С одинаковым мужеством сражались оба войска. Но Крез находил свое войско малочисленным; и в самом деле, оно было гораздо меньше Кирова. Поэтому на следующий день, так как Кир не нападал более, Крез отступил в Сарды, решив привлечь египтян к союзу – с Амасисом, египетским царем, он заключил союз еще раньше, нежели с лакедемонянами, – а также пригласив к участию вавилонян, которые состояли с ним в союзе; вавилонским царем был в то время Лабинет; наконец решил он объявить лакедемонянам, чтобы они в определенное время явились к нему. План его состоял в том, чтобы, соединив этих союзников и собрав собственное войско, выступить против персов после зимы, в начале весны. С такими планами возвратился Крез в Сарды, откуда послал глашатаев к союзникам, предлагая им явиться в Сарды на пятый месяц после этого. Войско же свое, состоявшее из иноземцев, которое сражалось с персами, он отпустил все, будучи уверен, что Кир после такого исхода битвы не решится более при подобных условиях напасть на Сарды.
78. В то время как Крез занят был такими планами, все предместье города наполнилось змеями, а лошади покидали свои пастбища, шли туда и поедали змей. Крез принял это за чудо, как оно и было на самом деле. Тотчас послал он вопросить тельмесских толкователей чудес. Послы прибегли к гадателям, узнали от них смысл чуда, но им не удалось уже сообщить ответ Крезу: прежде чем на обратном пути они достигли Сард, Крез был взят в плен. Тельмессцы, впрочем, предсказали это, говоря, что чужое войско, следует ожидать, вторгнется в страну, покорит туземцев, потому что змея – дитя земли, а лошадь – неприятель и чужеземец. Тельмессцы дали такой ответ Крезу уже в то время, когда царь был в плену, и они еще ничего не знали ни о Сардах, ни о самом Крезе.
79. Когда после сражения при Птерии Крез отступил, и Кир узнал, что Крез намерен распустить свое войско по домам, он сообразил, что для него очень выгодно напасть возможно скорее на Сарды, прежде чем лидийские войска будут вновь собраны. Задумано – сделано, так что Кир сам явился к Крезу вестником о войне. Крез пришел в сильное замешательство, потому что все случилось совершенно противно его ожиданиям и рассчетам, однако повел лидийцев в битву. В то время в Азии не было народа сильнее и воинственнее лидийцев; сражались они на лошадях с длинными копьями в руках и были прекрасными всадниками.
80. Войска встретились перед городом Сарды на большой чистой равнине, по которой, кроме других рек, протекает и Гилл, изливающийся в наибольшую здесь реку под названием Герм; эта последняя вытекает из священной горы Матери Диндимены [24] и вливается в море подле города Фокеи. Когда Кир увидел перед собой ряды лидийцев, выстроившихся к бою, он пришел в ужас от лидийской конницы и по совету мидянина Гарпага поступил следующим образом: всех верблюдов, которые следовали за его войском и были нагружены хлебом и разными запасами, он велел собрать вместе, снять с них ношу и посадить на них людей в вооружении всадников; затем он велел им идти впереди остального войска против конниц Креза; за верблюдами шла пехота, а за пехотой вся конница. Когда войско выстроилось в ряды, Кир убеждал воинов убивать беспощадно всякого попадающегося всадника, щадить только самого Креза даже в том случае, если он будет схвачен и станет защищаться. Такова была его речь. Верблюдов Кир поставил против лидийской конницы потому, что лошадь боится верблюда и не выносит ни вида его, ни запаха. Придумано все это было с той целью, чтобы сделать конницу Креза бесполезной для него, ту самую конницу, на которую Крез возлагал блестящие надежды. Но лишь только оба войска сошлись, лошади завидели верблюдов и услышали запах их, как повернули назад, и надежды Креза исчезли. Однако и после этого лидийцы не потеряли мужества: заметив испуг лошадей, они спешились и пешими сражались с персами. Только когда с обеих сторон пали многие воины, лидийцы, обратясь в бегство, оттеснены были в акрополь и там осаждены.
24
…из священной горы Матери Диндимены… – Диндимена – Мать богов (Великая Мать, Кибела, Рея). Эпитет связан с горой Диндим в Галатии – местом пребывания богини.
81. Осада была начата. В надежде, что она продлится долго, Крез из акрополя снова послал послов к союзникам, ибо прежние приглашали союзников явиться на пятый месяц, между тем как высылаемые теперь должны были просить союзников явиться немедленно, так как Крез в осаде.
82. В числе других союзников посольство явилось и к лакедемонянам. В это самое время спартанцы были во вражде с аргивянами из-за Фиреи. Дело в том, что Фирея эта принадлежала Арголиде, но спартанцы отрезали ее и присвоили себе. Аргивянам принадлежала также материковая земля к западу от Арголиды до Малеев, затем остров Кифера и прочие острова. Аргивяне
выступили на защиту отнимаемой у них части владений, и сошедшиеся неприятели условились в следующем: с обеих сторон будут сражаться только по триста воинов; какие из них останутся победителями, тем и должна принадлежать спорная земля; обе армии должны были возвратиться по домам, каждая на свою родину, и не присутствовать при сражении. Последнее условие постановлено для того, чтобы побеждаемая сторона не была поддержана своим войском, если войска будут присутствовать. Войска разошлись; остались только избранные от обеих сторон, и враги сразились. Сражение велось с равным успехом; при наступлении ночи осталось из шестисот человек только трое: из аргивян Алкенор и Хромий, из лакедемонян Офриад. Двое аргивян, считя себя победителями, бежали в Аргос, между тем лакедемонянин Офриад снял доспехи с убитых, вооружение их доставил на место стоянки спартанского войска и занял там свое место. На следующий день обе стороны явились узнать, чем кончилось состязание, причем каждая сторона присваивала победу себе: одни потому, что из их числа осталось больше в живых, другие же потому, что указывали на бегство противников, тогда как их воин остался на месте и обнажил трупы врагов. Спор перешел в сражение, с обеих сторон много пало, и победителями остались лакедемоняне. С этого времени аргивяне стригли себе волосы – прежде они обязаны были носить волосы длинные – и постановили, что ни один аргивянин не отпустит себе волос, а женщины не будут носить золотых украшений до тех пор, пока Фирея не будет возвращена. Лакедемоняне сделали противоположное постановление: носить с этого времени длинные волосы, хотя раньше не носили таких. При этом говорят, что один из трехсот, оставшийся в живых, Офриад, считал для себя постыдным возвратиться в Спарту после того, как товарищи его пали в сражении, и в Фирее лишил себя жизни.83. Спартанцы находились в этом положении, когда из Сард явился глашатай с просьбой помочь осаждаемому Крезу. Выслушав глашатая, спартанцы изъявили готовность помочь царю. Но когда приготовления были закончены и корабли снаряжены, пришло другое известие, что крепость лидийцев взята и Крез в плену. Спартанцы приостановили сборы ввиду этого тяжкого для них несчастья.
84. Сарды были взяты так: на четырнадцатый день осады Кир разослал всадников по стоянке с обещанием царской награды тому, кто первый взойдет на укрепление. Когда после этого все войско сделало попытку приступа и потерпело неудачу, в среде отступивших оказался один из мардов по имени Гиреад, который решился взойти на укрепление в том пункте, где не поставлено было никакой стражи: в этом месте вовсе не боялись нападения, потому что стена здесь отвесна и неприступна; поэтому только здесь прежний царь Сард Мелес не велел пронести льва [25] , которого родила ему наложница: по словам тельмессцев, обнесение льва кругом акрополя должно было делать Сарды неприступными. Когда Мелес велел носить льва вокруг укрепления в тех местах, где можно было взойти на стену, он пропустил один лишь этот пункт как отвесное и неприступное место; обращено оно к Тмолу. Итак, мард Гиреад видел накануне, как в том самом месте какой-то лидиец сошел со стены за шлемом, скатившимся сверху, и поднял его; заметил это Гиреад и решился: он взошел на укрепление, по следам его поднялись другие персы и, когда на стены взошли многие воины, Сарды были взяты и весь город разорен.
25
…прежний царь Сард Мелес не велел пронести льва… – Рассказ о льве Мелеса – лидийский; к нему добавлен персидский рассказ, героем которого был мард Гиреад. Лев – геральдическое животное Сард (быть может, древний тотем), изображался на лидийских монетах. Он был атрибутом божества – хранителя Сард.
85. Такая судьба постигла Креза. У него был сын, о котором я уже упоминал, глухонемой, хотя во всех отношениях человек достойный. В минувшую пору своего благополучия Крез делал и придумывал все для излечения сына: между прочим, он посылал в Дельфы спросить о нем оракула. Пифия тогда ответила:
Лидиец родом, царь многих народов, не в меру простодушный Крез,Не желай слышать в доме речей твоего говорящего сына,Речей, которые ты так жаждешь слышать;Гораздо лучше оставаться ему глухонемым,Так как впервые он заговорит в роковой день.Во время взятия крепости кто-то из персов, не узнав Креза, направился к нему с целью лишить его жизни. Заметив это, Крез, угнетенный постигшим его горем, оставался неподвижным, ибо равнодушно относился к смерти. Но глухонемой сын его, объятый ужасом при виде нападающего перса, воскликнул: «Человек, не убивай Креза!» В этот момент он заговорил впервые и уже до конца жизни владел речью.
86. Итак, Сарды были взяты, а Крез попал в плен. Царствовал он четырнадцать лет, четырнадцать дней находился в осаде и согласно оракулу разрушил свое собственное великое царство. Захватив Креза, персы отвели его к Киру; тот велел сложить большой костер, взвести на него в оковах Креза вместе с четырнадцатью сыновьями лидийцев [26] ; делая это или во исполнение обета, или из желания посвятить богам первые плоды победы, или же потому, что знал Креза за благочестивого человека и хотел испытать, не спасет ли его от сожжения какое-нибудь божество. Так велел сделать Кир. Стоя на костре, подавленный бедствиями Крез вспомнил вдохновенное изречение Солона, что никто не может считать себя счастливым раньше смерти. При этом воспоминании Крез вздохнул и после продолжительного молчания трижды воскликнул: «Солон!» Услыхав это восклицание, Кир велел переводчикам спросить Креза, кого зовет он, что переводчики и исполнили. На их вопросы Крез сначала отвечал молчанием и только после настоятельных требований отвечал: «Много бы я дал, лишь бы тот, кого я назвал, поговорил со всеми владыками». Ответ был неясен, и Креза снова стали расспрашивать о значении его слов; персы продолжали настаивать, беспокоили его; тогда Крез рассказал, как некогда пришел к нему афинянин Солон, осмотрел все его великолепие, но презрел все богатства. При этом Крез добавил, что Солон предсказал ему все, что с ним потом случилось, относя это, впрочем, не столько к нему лично, сколько вообще ко всем людям, особенно к тем, которые почитают себя счастливыми. Когда Крез говорил это, костер был уже зажжен и горел по краям. От переводчиков Кир узнал, что говорил Крез, и смутился при мысли, что он, человек, предал пламени другого живого человека, не менее счастливого, чем он сам; кроме того, он устрашился и возмездия, памятуя, что у людей нет ничего постоянного. Немедленно Кир приказал затушить горящий костер, свести оттуда Креза и тех, что были там вместе с ним, но усилия потушить огонь ни к чему не приводили.
26
…тот велел сложить большой костер, взвести на него в оковах Креза вместе с четырнадцатью сыновьями лидийцев… – Вероятно, здесь речь идет, скорее, о самосожжении; риутальный характер действа подчеркивает и количество сотоварищей Креза – дважды по семь (семь – священое число).