Memento mori

Отдышавшись, я оттолкнулся от стены и метнулся на противоположную сторону улицы, где, через два дома, начинался пустырь. На краю спасительного пустыря был заметен изъеденный ржавчиной холодильник, не так давно использованный мной в качестве ловушки. Ящик Пандоры, блин!

Шаг, второй…

Добежав до середины дороги, я оглянулся через плечо на мое недавнее укрытие - на первом этаже коттеджа бушевало яростное пламя, пожирая остатки гниющего хлама. Если предположить, что и посреди этого обстрела Грузину удалось выжить, наиболее выгодной позицией для него может быть второй этаж дома, частично засыпанный упавшими потолочными балками.

Шаг, второй, третий…

На бегу я перевел регулятор мощности винтовки в крайнее верхнее положение, тем самым снизив мощность заряда до минимума.

Ещё несколько шагов, и улица осталась позади.

Бешено колотилось сердце, со лба катились крупные бусинки пота. Задыхаясь от усталости и нервного перенапряжения, я привалился к капитальному бетонному забору, расположенному аккурат напротив полыхающего здания. Этот забор в два бетонных пролета находился в глубине двора, и от основной улицы его отделяли штабеля широких плит суммарной высотой около полуметра. Таким образом, я мог, прижавшись спиной к грязному, пыльному забору, сесть на корточки и передохнуть, что я и сделал.

Оставалось надеяться, что мой марш-бросок остался незамеченным. До спасительного холма - каких-нибудь сто метров. А потом? Потом меня ждёт подъем на холм, и на пять или семь минут я стану легкой мишенью. Стреляй - не хочу. Даже не обладая навыками снайпера, уложить идиота- верхолаза будет очень просто.

Провел обтянутой в прорезиненный материал ладонью вдоль приклада винтовки и глубоко вздохнул.

– Устал?
– притворно-дружелюбный голос прозвучал над самым ухом, к шее прижался ствол лучевого пистолета.

– Да, - отозвался я хрипло, - замотался совсем. Дела, знаешь ли…

– Ну да… - продолжил всё так же мягко Грузин, - ты у нас человек занятой. У меня вон тоже дела. Отведи, говорят, старик, небольшую группу в указанный квадрат и помоги им вычислить одного жутко занятого сосунка.

Ствол пистолета ещё плотнее прижался к шее. От сильного тычка я покачнулся и едва не свалился набок.

– Резвый ты, Скоба, прямо как блоха, - произнес всё так же спокойно старый проводник.
– Надо было тебя блохой назвать, шустрила.

– Обязательно подумаю об этом на досуге. Ты, главное, потом напомни мне об этом, Грузин.

Послышался тяжкий вздох. Проводник чуть отвел от моей шеи ствол пистолета. Словно почувствовав этот надлом, я проговорил:

– Зачем, Ваха? Ты же меня всему научил. Я же тебе в рот заглядывал, каждое слово хватал. А ты…

– Не в тебе дело, Скоба, - страдальчески выдал Грузин.

Голос его дрогнул.

– Тогда в чём? Сколько могли заплатить тебе, чтобы учитель пошел убивать ученика?

– Не в деньгах дело, сынок, - по-отечески, уже безо всякой наигранности, выпалил проводник.
– Стар я уже стал… Мне на собственных рефлексах в Пятизонье не выжить. Не та уже реакция, да и зрение подводит. Чтобы вернуть прежнюю форму, нужны импланты. Много имплантов. В Ордене согласились помочь в обмен на помощь.

– А разница?! Всё равно ведь за награду, - я попытался повернуть голову, чтобы взглянуть на проводника, но пистолетное дуло больно ткнуло в плечо.

– Не дёргайся!
– уже с совершенно иной интонацией произнес Грузин.

– Ты ушел два года назад. Посчитал, что превзошел своего учителя и подался “на вольные хлеба”. Помнишь?

– Помню!
– едва не выкрикнул я.

– А помнишь, в каких условиях ты ушел? Вспомни Новосибирск! Вспомни мою просьбу!

– Да, я ушел. Надоела опека старого, слепнущего циника. Ваха, я не такой, как ты! У меня совсем иные цели! Если ты думал, что учишь меня, дабы потом обрести в моем лице сына, то ты ошибался. Я рождён для большего!

– Для большего?
– хмыкнул проводник.
– Да ты всего лишь зазнавшийся сперматозоид! Но не об этом речь. Ты поступил как эгоист. Оставил меня в сложной ситуации. Что теперь мешает мне поступить так же эгоистично.

– Я не направлял в твою сторону пистолет.

– Не направлял, - легко согласился проводник.
– Ты оставил меня в кишащей сталтехами и механоидами местности… Ослабшего после ранения… Забыл?!

– Я помню. Мстить мне пришел, значит. Назвали имя жертвы эти ублюдки из Ордена, и ты побежал к ним на поклон. А ты вообще знаешь, почему Орден охотится за мной?

– А ты знаешь?

Воцарилось нелепое молчание

– А чего не убил-то?
– наконец произнес я.

– Старею, - хмыкнул собеседник.
– В былые времена я бы тебя одним выстрелом успокоил.

– Выходит, мне повезло, что ты не в лучшей форме.

– Выходит, что так.

– А сейчас почему не убиваешь? Решил поиздеваться перед тем, как курок спустишь?

– Да вот… - виновато, совсем по-стариковски, изрек проводник.
– Издалека стрелял, думал, смогу убить. А вот так, в упор… рука не поднимается.

– Так отойди метра на три и пристрели!
– не выдержал я.
– Чего ты мне на совесть жмешь? Не можешь убить - сделай, как я когда-то - оставь на растерзание своре сталтехов! Я ведь тебя так же оставил, верно?

Я повернул голову в сторону Грузина, словно забыв о его предостережении. Пистолета, прижатого к шее, не оказалось.

Грузин стоял рядом, прижавшись плечом к бетонной глыбе. Оружие покоилось в кобуре. Медленно, изучающе, я поднял взгляд на закрытое черным дымчатым стеклом забрало шлема. Различить черты лица старика сквозь бликующее забрало не удавалось, зато собственное отражение видно было отчетливо. В отсветах пламени от горящего коттеджа на меня глядело искаженное отражение.

Дыхание перехватило от увиденного. Не обращая внимания на склонившегося ко мне Ваху, я метнулся к дороге. Уже там вскочил на ноги и принялся срывать с себя шлем. Из горла вырвался вопль отчаянья.

– Теперь понял?
– проговорил проводник и, обогнув штабеля бетонных блоков, тоже вышел на асфальтированную полосу.

– Как? Как это произошло? Как, чёрт возьми?!

Я, наконец, сорвал с себя шлем и принялся ощупывать лицо. Кожа на правой скуле оказалась содрана, а под ней пальцы нащупали некое подобие мелкой стальной сетки, стягивающей рану.

– Понял?
– со смесью горечи и непонятной радости вопрошал тем временем Грузин.

– Как же так?..

Я выдернул из кармана датчик жизненных форм и принялся стучать по клавише питания.