Меморандум киллеров

— Ну да, этот их оружейный отдел, — заметил Щербак, — там же столько соблазнов! Стволы-то неучтенные! А это — крупные бабки. Опять же и «загрузка» нынче тоже дорого стоит. А это — сплошь и рядом, что, мы не знаем, да?

— Все высказались? — не очень учтиво оборвал сотрудников, готовых удариться в воспоминания, Денис Андреевич. — Или есть веские основания для отказа?

— Да какие там основания? — Филя пожал плечами. — Надо Максу нашему сказать, чтоб он выудил из своих компов все, что там может быть по той гребаной «Земфире». А уж Анну Николаевну мы как-нибудь вам обеспечим.

— Ты что, знаешь, где она? — удивился Гордеев.

Филипп в ответ только хмыкнул. И все почему-то рассмеялись. Кроме Юрия Петровича, который наблюдал с недоумением за такой их реакцией.

— Может, объясните? — спросил он наконец.

— Ты считаешь, что один такой умный? — ухмыльнулся Филипп. — Да я, как только узнал, что Юркина отправили-таки в каталажку, и сообразил окончательно, что живым он из этой передряги не выйдет, постарался найти его непутевую женушку. Ну были у меня некоторые свои каналы, я примерно догадывался, куда она могла на время сбежать и спрятаться. Короче, достал. И вот тогда она мне и рассказала, под жутчайшим секретом, разумеется, как Вадим Михайлович, которого мы все хорошо помним по прошлым годам в розыске, заставил ее написать дарственную на его имя. И пока она под его присмотром всего этого не совершила, он буквально как собаку держал ее возле себя, на иглу посадил и ни на шаг не отпускал. Но и этого ему оказалось мало, он хотел еще и все остальное имущество забрать у нее, ну, то, что отошло по завещанию мужа. Тоже, подозреваю, фальшивому. Он прямым текстом объявил ей, что, если она станет кочевряжиться, ее, надо понимать — в лучшем случае, найдут под платформой Курского вокзала, в бомжатнике. А чтоб она не сомневалась в его возможностях, он устроил ей… В общем, она рассказала, какую групповуху учинили с ней четверо его приятелей-оперативников. Фамилий их она не знает, только имена, но нам-то кадры Вячеслава Ивановича известны. Я описал, она подтвердила. И где все это происходило, тоже рассказала. И как они ^– кино про все эти свои художества сняли, она уже видела, Лыков сам ей показал. Короче, ребята, я помог ей на время уйти в глухое подполье. В одну хорошо известную нам с Колей клинику, — он кивнул на Щербака, — где ее обещали поставить на ноги. А потом съездил на Арбат, в ее квартиру, и на Истру, кое-какие вещички ей привез, она сама дала мне ключи. И поставил свои «закладки». Скоро они сработали. Значит, я оказался прав. И не окажись я порасторопнее, искали бы мы сейчас Аньку, дурищу эту набитую, где-нибудь в Яузе — в лучшем случае. Кто скажет теперь, что я не прав, пусть бросит в меня камень. Лучше — драгоценный. Хоть и мне польза будет.

— Мы их знаем? — негромко спросил Голованов.

— А то! — Филипп пожал плечами.

— Значит, ты считаешь, что она ни в чем и не виновата? Что она — только жертва? — спросил Гордеев. — Кристина Борисовна, насколько я ее понял, считает иначе.

— А разве я так выразился? — удивился Филипп. — Я не знаю, что считает твоя Кристина, а вот что Анна сама попробовала «заказать» мне своего ненавистного супруга, так это факт. О чем Денис, между прочим, полностью в курсе. Но я отказался. Хотя теперь думаю, что, наверное, лучше было бы тогда согласиться и затем переиграть все это дело. Но вышло, что я-то отказался, а она тут же нашла другого, более сговорчивого. Знаете кого? Да все того же Вадьку! И в тот же вечер. За тем же столом. А он, как только услышал о таком предложении, немедленно за него ухватился и больше уже от нее не отставал. Даже если бы она и созналась, что погорячилась. «Земфира»-то эта и в самом деле — очень крупный куш! У него на Среднем Каретном, оказывается, есть огромная и шикарная квартира, заделанная под какой-то фонд. Вот там он ее и держал какое-то время. Да там они все гужуются. Не знаю, может, она врет, надо проверить. Только — вряд ли. Скажу еще так, из личных наблюдений, без шуток. Баба, которая прежде без мужика спокойно заснуть не могла, теперь впадает в дикую истерику, когда к ней даже доктор рукой прикасается. Представляете, чего они с ней навытворяли?

— А того юриста, что документы оформлял, она не запомнила? — гнул свою линию Гордеев.

— У нее, по сути, этих документов и не осталось, потому что все забрал Лыков, — ответил Филипп. — Ну чтоб у нее было меньше вопросов и претензий. А звали того юрисконсульта Арон Захарович. Фамилию Анька не запомнила. Старый такой, грузный и лысый. И они, видимо, давно знакомы с Лыковым. Этот юрисконсульт сам показывал ей все необходимые документы, которые заготовил заранее. А она только ставила свои подписи, где тот велел.

— Надо попросить Макса пошарить и по нотариальным конторам, не так уж и много найдется в Москве Аронов Захаровичей, — заметил Голованов.

— И его тоже будем брать за это? Ну, за подчеревок? — ухмыльнулся Филя.

— Зачем? — Голованов пожал плечами. — Я почти уверен, что, когда мы пригласим его для откровенного, дружеского разговора, он немедленно станет оправдываться и уверять, что его силком заставили. А нам много и не надо — пусть напишет, кто конкретно заставлял, вот и весь разговор. И безопасность ему на какое-то время тоже можем сами гарантировать. А потом он никому больше нужен не будет.

— Так, — Денис легонько прихлопнул ладонью по столу, — закончили общие разговоры. Переходим к конкретному делу. Итак, объясняю, кто чем займется…

3

Это было последнее совещание, которое позволил себе провести Вячеслав Иванович Грязнов, тайно, среди ночи, посетив агентство «Глория», где его ожидал также тайно прибывший сюда Александр Борисович Турецкий. Ну и все остальные сотрудники, в умении коих держать язык за зубами были уверены они оба. Но тем не менее во все детали проводимой операции решили сыщиков не посвящать. Подумали еще — стоит ли звать Гордеева. Все же не выдержал парень, проболтался-таки Филиппу. Это неважно, что Филя Агеев свой, что называется, по крови, а прецедент есть. Но за Юрия Петровича вступился Денис, и тогда отрядили за адвокатом все того же Филиппа. Он и должен был доставить Гордеева сюда, предупредив по-свойски. И напомнив кое о чем.

Итак, собрались, потому что действовать в дальнейшем надо было абсолютно точно, расчетливо и только единым кулаком. Разночтения, сомнения, неясности какие-то, просто нечаянные, неавторизованные, как их называют в спецслужбах, инициативы — все они могли привести к провалу. А чем ознаменовался бы подобный провал, никому рассказывать не стоило, картинка и без предупреждений понятна.

Грязнов с Турецким, не посвященные прежде в те дела, которыми в настоящий момент занимались сыщики «Глории», были приятно озадачены. Как же так получалось-то? Оказывается, все они собирались действовать примерно в одном направлении, да уже, собственно, и начали, и, не рискни Грязнов-старший привлечь к своим проблемам агентство, все они вполне могли бы так здорово напортачить, перебегая дорожки друг другу, что попросту загубили бы операцию на корню. Не говоря уж о том, что и засветили бы обоих генералов, и все могло бы закончиться трагически. Тут никто ведь не стал бы церемониться — речь-то уже не о доходах, а о самой жизни…

А почему последнее совещание? Вячеслав Иванович предупредил всех строго-настрого, особенно Юрку Гордеева, болтуна, понимаешь, который сидел красный от стыда, ибо сказанное в его адрес было абсолютно справедливо — без всяких исключений, что отныне никто ни с кем не должен пересекаться. В смысле, Грязнов и Турецкий с «Глорией» и адвокатом, а как решат для себя Денис с Гордеевым, это уже их забота. Но лучше, чтобы и у них было поменьше контактов какое-то время. А все связи будут осуществляться только с помощью мобильной спецтехники, которая имеется в агентстве. И только в случаях крайней необходимости. Сугубо для информации. А еще лучше, чтобы все ребята как бы ушли в отпуск, ну да, снова, поскольку срочной работы нет. Та же, которой им предстоит заниматься, нигде, естественно, афишироваться не должна.

И после такого предупреждения перешли наконец к конкретике.

Вячеслав Иванович принес с собой памятную групповую фотографию, сделанную еще на том, давнем уже, зимнем банкете, когда обмывались ордена и звездочки. Красивая получилась фотография. Так вот, Грязнов предложил этот снимок увеличить и отпечатать каждого из присутствующих на нем для дальнейшего опознания среди возможных свидетелей. А что тех наберется немало, он был уверен. Найти — другой вопрос. Но у него и на этот счет уже имелся свой план, которым он собирался поделиться с присутствующими коллегами.

Тут Денис, с молчаливого согласия своих товарищей, предложил и свой вариант. Пока отыщутся «дядь-Славины» свидетели, которых, возможно, наберется немало, может быть, есть смысл сосредоточиться на одном, явно уже уголовном деле, по которому пройдут если не все эти лица, изображенные на фотографии, но что большинство из них — это точно. И стал подробно излагать дело покойного Юркина — с провокациями, конечным захватом «Земфиры», с убийством и так далее. Потому что те фигуранты, разработку которых сыщики уже начали, могли бы, по идее, наговорить столько, что, вероятно, и всем остальным подельникам Вадима Лыкова по гроб жизни хватило бы.

Ну вот, первый пример.

— Филя, расскажи дядьке и Сан Борисычу про тех понятых, с которыми ты занимался…

— Ну а чего? — ухмыльнулся тот. — Нормальное дело, рутинная, как выражается Сан Борисыч, работа…

Юрий Петрович, еще знакомясь с делом Юркина, которое так неохотно и лишь под нажимом из Генеральной прокуратуры ему было предоставлено в Московской областной прокуратуре, естественно, выписал для себя все фамилии и адреса — экспертов, оперативников, понятых, прочих свидетелей, чьи имена упоминались в процессе расследования. Как и следователя, и обвинителя, и защитника, назначенного судом, и самого судьи. Большой получился список. В любом случае было от какой печки танцевать. Чем, собственно, Филипп Агеев и занялся. А выбрал он себе для начала, как он сказал, самых нестойких, так сказать, колеблющихся фигурантов, каковыми обычно бывают приглашенные во время задержания подозреваемого либо при проведении обысков, совершенно, надо полагать, «случайные» понятые.