Мемуары фельдмаршала

Тем временем я обсуждал с Бредли сложную ситуацию с нашим снабжением, и мы пришли к общему выводу, что для поддержки наступления нам необходимо отменить все планы воздушных десантов и бросить все имеющиеся самолеты на транспортную [288] работу. Эта жертва была не так уж велика, потому что скорость нашего наступления после форсирования Сены настолько возросла, что нам уже не требовалась помощь парашютно-десантных войск. Мое внимание было приковано к Рейну и Руру с момента победоносного завершения битвы за Нормандию; я знал, что нам потребуются все наши военно-воздушные резервы, чтобы обеспечить форсирование Мааса и Рейна. В мое распоряжение передали 1-й объединенный воздушно-десантный корпус, и 3 сентября, в день освобождения Брюсселя, я пригласил его командующего (генерала Браунинга), чтобы обсудить с ним главное направление продвижения к Рейну и самые подходящие места для выброски воздушно-десантных дивизий.

9 сентября мне поступила из Лондона информация, что накануне по Англии нанесли первые удары ракетами «Фау-2»; имелись подозрения, что они были запущены из районов вблизи Роттердама и Амстердама, и меня спрашивали, когда я смогу окружить эти районы. Насколько я понимал, это определяло направление моих действий по обеспечению форсирования Мааса и Рейна; мне следовало идти на Арнем. Утром 10 сентября ко мне снова приехали Демпси и Браунинг, чтобы обсудить Арнемскую операцию; однако я понимал, что при принятии решения о предстоящих действиях нас будет ограничивать ситуация со снабжением.

В ответ на мою просьбу, высказанную тремя днями ранее, к вечеру 10 сентября Эйзенхауэр прилетел в Брюссель. С ним был Теддер, и мы хорошо поговорили в самолете Эйзенхауэра; выйти из него он не мог, так как все еще сильно хромал.

Я полностью обрисовал свою ситуацию. Я рассказал ему о том, что по Англии стали наносить удары ракетами «Фау-2», и о том, откуда их запускали. Он сказал, что всегда стремился отдавать приоритет наступлению на Рур и северному направлению удара и что именно это сейчас и претворяется в жизнь. Я ответил, что это не претворяется в жизнь. Тогда он сказал, что, говоря о приоритете, он не имеет в виду «абсолютный приоритет» и ни в коем случае не стремится к ослаблению наступления на Саар. Я рассказал ему об усилении сопротивления противника на линии Альберт-канала, о том, что нам постоянно требуется горючее и снаряжение, и о том, что мы расходуем их больше, чем [289] получаем. Становилось ясно, что я не смогу начать широкомасштабную операцию в направлении Арнема так быстро, как предполагалось, и в результате противник получит время для восстановления сил. С момента форсирования Сены мой штаб переместился в северном направлении, а штаб Бредли — к востоку. Наземные боевые действия велись несогласованно и беспорядочно. Я сказал, что до тех пор, пока он будет вести наступление на двух направлениях, деля между ними снабжение, успеха нам не добиться. Я указал, что Антверпен, а также подступы к порту, еще не занятые нами, требуют действий на левом фланге, о чем я говорил еще 23 августа — почти три недели назад. Имелось два возможных плана действий — Бредли и мой. Необходимо было «поддержать» один из них. Если он попытается поддержать оба плана, мы, скорее всего, не сможем быстро добиться решающих результатов. Самый быстрый путь занять Антверпен требовал поддержки моего плана концентрации сил на левом фланге — и осуществление этого плана не только облегчило бы нашу ситуацию со снабжением и ресурсами, но и способствовало бы продолжению давления на теряющих силы немцев в важнейшем районе, т. е. помогло бы скорее закончить войну. Ему было важно узнать мою точку зрения; решение о предстоящих действиях оставалось за ним. Стало ясно, что он не согласен с моими доводами. Он повторил, что вначале нам надо подойти поближе к Рейну и форсировать его широким фронтом; потом, и только потом мы сможем сосредоточиться на наступлении. Мы расстались, не выработав никакого ясного решения, за исключением, как я понял, того, что операция по-прежнему будет идти в соответствии со стратегией «широкого фронта». Однако Эйзенхауэр согласился, что 21-я группа армий должна как можно раньше нанести удар в северном направлении на Арнем, и признал, что успех операций в этом направлении открыл бы перед нами широкие возможности для дальнейших действий.

На следующий день, 11 сентября, я послал Эйзенхауэру такую радиограмму:

«После нашей вчерашней встречи я очень внимательно изучил свою ситуацию со снабжением. Ваше решение о том, что удар в северном направлении, на Рур, НЕ БУДЕТ, повторяю, [290] НЕ БУДЕТ иметь приоритета над другими операциями, приведет к некоторым последствиям, о которых Вам следует знать. Широкомасштабное наступление 2-й армии и военно-воздушного корпуса в северном направлении, на Маас и Рейн, не может быть начато раньше чем 23 сентября, а наиболее вероятно, что только 26 сентября. Эта отсрочка даст противнику время для лучшей организации обороны, и нам следует приготовиться к более упорному сопротивлению и к замедлению нашего продвижения. Поскольку дело идет к зиме, следует ожидать ухудшения погоды, и тогда, учитывая большой удельный вес наших военно-воздушных сил, результативность наших действий снизится. Встает вопрос о железнодорожном, автомобильном и воздушном транспорте, и, если он не будет сосредоточен таким образом, чтобы обеспечить поддержку выбранного направления, никто не сможет продвинуться, так как все мы находимся на огромном удалении от баз снабжения. Мы сделаем все возможное, чтобы добиться успеха, но приведенные факты должны показать Вам, что, если сопротивление противника будет усиливаться и дальше, нам не следует рассчитывать на серьезные результаты, пока мы не создадим достаточных запасов боеприпасов и всего необходимого».

Это послание принесло почти невероятные результаты. На следующий день ко мне приехал Беделл Смит и сообщил, что Эйзенхауэр решил действовать в соответствии с моими рекомендациями. Наступление на Саар приостанавливалось. Три американские дивизии предоставляли свой транспорт для осуществления дополнительного снабжения 21-й группы армий. Основная часть ресурсов 12-й группы армий передавалась 1-й американской армии на моем правом фланге, а я получал разрешение на прямое взаимодействие с генералом Ходжесом (командующим 1-й американской армией).

На основании этих обещаний я пересмотрел свои планы вместе с Демпси, а затем наметил день «Д» для Арнемской операции («Маркет-Гарден») — 17 сентября, воскресенье.

Только много позже я узнал (и, может быть, хорошо, что случилось именно так), что, когда о принятых решениях узнал генерал Паттон, он, с разрешения Бредли, решил так занять 3-ю американскую [291] армию в боях под Мозелем, чтобы штаб Верховного главнокомандования не мог ни сократить ее снабжение, ни остановить ее.

15 сентября Эйзенхауэр написал мне следующее письмо:

«Дорогой Монтгомери! Надеюсь, что мы скоро достигнем целей, установленных в моей последней директиве (FWD 13765), и завладеем Руром, Сааром и районом Франкфурта. Я обдумал наши дальнейшие действия. Как мне кажется, немцы будут изо всех сил оборонять Рур и Франкфурт и потерпят жестокое поражение. Их потрепанные войска, может быть, усиленные за счет ресурсов, которые они наскребут или притащат с других фронтов, вероятно, попытаются остановить наше наступление на оставшиеся важные объекты в Германии. Атакуя такие объекты, мы создадим возможности для эффективного подавления последних остатков немецких сил на западе. Более того, мы займем и другие ключевые центры и усилим нажим на немцев. Конечно, нашей главной целью остается Берлин, и для его защиты противник, скорее всего, сосредоточит основные силы. Поэтому, как мне кажется, не может быть сомнений в том, что мы должны сконцентрировать наши усилия и ресурсы для быстрого наступления на Берлин. Однако нам следует координировать нашу стратегию со стратегией русских, поэтому следует иметь в виду и альтернативные цели. Есть район северных портов: Киль — Любек — Гамбург — Бремен. Его занятие не только обеспечит нам контроль над немецким военно-морским флотом, базами в Северном море, Кильским каналом и большим промышленным регионом, но также позволит выстроить барьер на пути отступления немецких сил из Норвегии и Дании. Более того, может быть, занятие этого района или его части поможет защитить наш фланг при наступлении на Берлин. Есть районы Ганновер — Брауншвейг и Лейпциг — Дрезден. Это важные промышленные и административные центры и центры коммуникаций на прямом пути из Рура и Франкфурта в Берлин, поэтому немцы, вероятно, будут удерживать их как промежуточные позиции для прикрытия Берлина. [292] Есть также районы Нюрнберг — Регенсбург и Аугсбург — Мюнхен. Но нельзя забывать не только о промышленном и административном значении этих районов, но и об особом политическом значении Мюнхена. Более того, может создаться насущная необходимость занять эти районы и отрезать силы противника, отступающие из Италии и с Балкан. Таким образом, становится ясно, что наши цели можно будет точно определить позже, и нам следует приготовиться к одному или к нескольким из следующих вариантов: а) следует направить силы обеих групп армий на Берлин по оси Рур — Ганновер — Берлин, или Франкфурт — Лейпциг — Берлин, или по обеим осям сразу; б) если русские опередят нас на пути к Берлину, Северная группа армий должна будет занять район Ганновера и гамбургскую группу портов. Центральная группа армий должна будет занять район Лейпциг — Дрезден, частично или полностью, в зависимости от скорости наступления русских; в) при любом развитии событий Южная группа армий должна будет занять район Аугсбург — Мюнхен. Район Нюрнберг — Регенсбург будет занят Центральной или Южной группой армий, в зависимости от ситуации, которая сложится к тому времени. Проще говоря, я хочу двинуться на Берлин как можно более прямым и быстрым путем объединенными американскими и британскими силами, при поддержке других имеющихся в нашем распоряжении сил, через ключевые центры, занимая стратегические районы на флангах, действуя в рамках единой, скоординированной операции. На данном этапе невозможно определить точно время этих ударов или их силу, но я был бы рад узнать Вашу точку зрения по основным вопросам, поставленным в моем письме. Искренне Ваш, Дуайт Д. Эйзенхауэр».

Я тщательно обдумал это послание и 18 сентября направил ему следующий ответ: [293]

«Мой дорогой Айк! Я получил Ваше письмо от 15.09.1944 и, как Вы и просили, излагаю свою точку зрения по поднятым Вами вопросам. 1. Мне кажется, что все происходящее, возможное и невозможное, очень тесно связано с ситуацией в тылу. Время является жизненно важным фактором; все, что нам предстоит сделать, должно быть сделано быстро. 2. С учетом п. 1, по моему мнению, согласованная операция с продвижением всех имеющихся наземных армий в Германию невозможна; ситуация со снабжением и ресурсами и общая политическая ситуация не позволят нам провести ее БЫСТРО. 3. Однако мы можем обеспечить адекватное снабжение имеющихся сил для осуществления задачи, если будет выбрана правильная ось наступления и если эти силы получат полный приоритет по всем аспектам, связанным со снабжением. 4. По моему личному мнению, мы не добьемся желаемого, если пойдем на такие объекты, как Нюрнберг, Аугсбург, Мюнхен и т. д., и введем наши силы в Центральную Германию. 5. Я полагаю, что наилучшей целью для наступления является Рур, с дальнейшим продвижением с севера на Берлин. На этом пути располагаются порты, и на этом пути мы сможем самым выгодным образом использовать наши военно-морские силы. На других направлениях мы сможем просто сдерживать по мере сил немецкие войска. 6. Если вы согласны с п. 5, тогда я считаю, что достаточно будет 21-й группы армий плюс 1-й американской армии из девяти дивизий. Эти силы должны располагать всем необходимым по части снабжения; другие армии должны будут делать все, что смогут, используя то, что им останется. 7. Если Вы полагаете, что п. 5 неверен и что наиболее правильным будет направление наступления через Франкфурт и Центральную Германию, тогда я предлагаю использовать 12-ю группу армий, состоящую из трех армий, обеспечив ей полное снабжение. 21-я группа армий должна будет делать все, что в ее силах, используя то, что ей останется. Может быть, 2-я британская армия сможет сыграть вспомогательную роль на левом фланге наступления. [294] 8. Короче говоря, поскольку время имеет важнейшее значение, я считаю, что мы должны решить, что необходимо для наступления на Берлин и окончания войны; все остальное играет второстепенную роль. Мне представляется, что, если Вы выберете наступление по северному направлению, трех армий будет достаточно, и с точки зрения снабжения все осуществимо. Южное направление я не изучал. 9. Считаю, что решение относительно нашего плана и целей следует принять СЕЙЧАС, и организовать все в соответствии с ним. Я не согласен с тем, что, как Вы пишете в своем письме, мы можем выжидать до более позднего времени. 10. Итак, подводя итоги: Я рекомендую северное направление наступления, через Рур (см. п. 5) В этом случае вступает в силу п. 6. 11. Надеюсь, что все вышеизложенное достаточно ясно. Это — моя точка зрения по основным вопросам, поднятым в Вашем письме. 12. Все вышеизложенное вполне согласуется с общей точкой зрения, которую я изложил Вам в телеграмме М-160 от 3 сентября. Искренне Ваш, Б. Л. Монтгомери».

Эйзенхауэр ответил на это письмо 20 сентября следующим образом:

«Дорогой Монти, в целом я настолько согласен с Вашим письмом от 18 сентября (М-526), что не могу поверить в то, что между нашими взглядами существуют какие-то серьезные различия. Я никогда не имел в виду возможность одновременного продвижения в Германию силами всех армий. Особо согласен с Вами в следующем: для общего наступления на Германию я выбираю направление от Рура на Берлин. С точки зрения снабжения это требует выполнения одного условия — скорейшего занятия подступов к Антверпену, чтобы обеспечить адекватное снабжение этого фланга. [295] Кстати, у меня до сих пор нет Ваших расчетов по тоннажу, необходимому для поддержки этого продвижения 21-й группы армий. Однако, если я правильно понял Ваши идеи, существует один момент, по которому мы с Вами расходимся. Как я прочел в Вашем письме, Вы предлагаете, чтобы все имеющиеся у нас дивизии, за исключением входящих в состав 21-й группы армий и примерно девяти дивизий 12-й группы армий, остановились на том месте, где они сейчас находятся, и чтобы мы забрали у них весь транспорт и все прочее для обеспечения одного кинжального броска на Берлин. Может быть, Вы имели в виду не совсем это, но это, безусловно, невозможно. Лично я полагаю, что мы должны распределить свои силы вдоль западных границ Германии, по возможности по Рейну, обеспечить адекватное снабжение за счет скорейшего восстановления полноценной работы антверпенского порта, а затем предпринять предлагаемое вами наступление. Все силы группы армий Бредли, за исключением армии на левом фланге, осуществляющей основные усилия, продвинутся вперед на достаточное расстояние, чтобы, как обычно, иметь возможность поддержать главное наступление и предотвратить скопление немецких сил по фронту и флангам. Я уже приказал начальнику штаба подготовить встречу всех командующих группами армий и лиц, отвечающих за снабжение. Я совершенно уверен, что мы одинаково смотрим на ситуацию. Я просто хочу убедиться, что, когда Вы поведете Вашу группу армий на Берлин, а левый фланг Бредли начнет продвижение, чтобы поддержать Вас, Ваши остальные силы смогут обеспечить успех такого наступления. Иначе придется потратить столько сил на прикрытие тыла и флангов главного направления, что наступление очень быстро захлебнется. Как Вам известно, я на протяжении всей кампании отдавал предпочтение моему левому флангу, в том числе придал Вам 1-ю военно-десантную армию и пользовался любой возможностью, чтобы обеспечить Вам снабжение. Все остальные войска сражались, чувствуя петлю на шее (в смысле снабжения). Может быть, Вы не знаете, что Паттон в течение четырех дней подряд отражал тяжелые контратаки, а в последнюю неделю, не пытаясь реально продвинуться, он сумел взять в плен 9000 человек и подбил 270 танков. [296] Сегодня я виделся с Бредли, и, чтобы поддержать основной план и укрепить левый фланг, мы перебрасываем брестские дивизии на защиту района к востоку от Люксембурга, давая тем самым Ходжесу возможность сосредоточить все силы на своем левом фланге при наступлении на Рейн. Когда мы дойдем до Рейна, перед Бредли встанет задача выдвинуть на левом крыле сильную, полностью обеспеченную армию, которая будет сопровождать Вас на Берлин. Искренне Ваш, Дуайт Д. Эйзенхауэр».

Я сразу (21 сентября) ответил на это письмо, послав Эйзенхауэру радиограмму следующего содержания:

«Дорогой Айк, большое спасибо за письмо от 20 сентября, посланное через Гейла. Не могу согласиться с тем, что наши мнения совпадают, и уверен, что Вы хотите от меня полной искренности и открытости по основным вопросам. Я всегда призывал остановиться на правом крыле и продвигаться вперед левым, но правому крылу постоянно позволяли уходить настолько далеко, что оно оторвалось от своего снабжения, и мы утратили гибкость. Судя по Вашему письму, Вы по-прежнему хотите продвигаться правым флангом, при этом в п. 6 Вы указываете, что вся группа армий Бредли продвинется вперед на достаточное расстояние, и т. д. Я хотел бы сказать, что правый фланг 21-й группы армий должен получить четкий приказ остановиться, а если этот приказ не будет выполнен, мы столкнемся с большими трудностями. Суть вопроса, по-моему, состоит в следующем: если Вы хотите занять Рур, Вам придется бросить все силы на левый фланг и остановиться на всех прочих направлениях. Я считаю, что если этого сделано не будет, Вы не возьмете Рур. Ваш большой друг Монти».

Затем Эйзенхауэр назначил на 22 сентября совещание в своем штабе в Версале, чтобы обсудить план дальнейшего [297] ведения войны. На тот момент ситуация в Арнеме была нелегкой, а южнее немцы перерезали коридор и закрепились на главной дороге между Вегелом и Граве, к югу от Неймегена. Я решил, что не могу оставить фронт, и попросил де Гингана представлять меня на совещании. Более того, я знал, что из-за того, что я часто вступаю в полемику относительно ведения войны, я не пользуюсь большой популярностью ни в штабе Верховного главнокомандования, ни среди американских генералов, и подумал, что будет лучше держаться в стороне от новых дебатов.