Мемуары Ники и Аликс
Шрифт:
Вчерашний сеанс в кинематографе был интересен, показывали Верден.
Я позволил присутствовать семьям военных, так что все боковые ложи были полны дамами и детьми, стулья были заняты мужьями, а весь верх, по обыкновению, — солдатами. Воздух был не так хорош, как без дам. Удивляюсь, почему?
1 июля 1916 года
Николай II
Она не могла поверить своим глазам и долго не могла оправиться от изумления, когда увидела ваш прелестный подарок. В первый раз она его надела на обед с приглашенными.
30 апреля 1894 года
Александра Федоровна
Александра Федоровна
Кинематограф
Ее кузен и жених, поверишь ли? По этому случаю в театре царило большое возбуждение.
7 декабря 1916 года
Александра Федоровна
Муж и жена должны постоянно оказывать друг другу знаки самого нежного внимания и любви. Счастье жизни составляется из отдельных минут, из маленьких, быстро забывающихся удовольствий: от поцелуя, улыбки, доброго взгляда, сердечного комплимента и бесчисленных маленьких, но добрых мыслей и искренних чувств. Любви тоже нужен ее ежедневный хлеб. Не знаю, как мне благодарить Вас и дорогого дядю (Мария Федоровна и Александр III — ред.) за тот великолепный подарок, что Вы так любезно мне прислали. Он даже слишком прекрасен для меня! Я была потрясена, когда открыла футляр и увидела эти великолепные камни. Еще раз сердечно благодарю Вас и целую Ваши руки. Я так горжусь Вашим замечательным орденом и особенно польщена и благодарна за него и другие подарки: прелестное яйцо и милое письмо — всем этим я очень тронута.
30 апреля 1894 года
Николай II
Николай II
Аликс подарила мне кольцо; в первый раз в жизни воздел его на персть, самому кажется смешно!
15-го апреля. Пятница.
Александра Федоровна
Александра Федоровна
Дорогой мой, сегодня две недели, как ты уехал, и я ужасно по тебе скучаю. Хорошо, что ты очень занят, не будешь так сильно чувствовать свое одиночество. Только по вечерам тебе, должно быть, скучно и тоскливо, бедный дружок? Посылаю тебе опять ландыши и эти маленькие душистые синие цветочки — я знаю, ты любишь их. Я их целовала, и они передадут тебе мою любовь, глубокую и нежную.
16 марта 1916 года
Александра Федоровна
У меня нет моих духов «Белой розы», чтобы послать их тебе; потому надушила шаль, которую послала, «verveine» (вербеной — франц.) Благодарю тебя за лиловый флакон и духи, чудную синюю кофточку и вкусную пастилу.
Дети и Он так тронуты, что ты послала им свои вещи, которые мы помнили и видели в Царском. У меня ничего такого нет, чтобы тоже тебе послать. Надеюсь, ты получила немного съедобного, что я послала через Лоткаревых и г-жу Краруп.
Так рада, что ты все получила. Надеюсь, что носишь серый платок и он «вервеном» пахнет. Понюхай это письмо — знакомый старый запах: добрая Зиночка мне нашла и послала из Одессы.
22 января 1918 года
Религия
Николай II
Николай II
Вечером у Мама втроем с Апрак[17] рассуждали о семейной жизни теперешней молодежи из общества. Невольно этот разговор затронул самую живую струну моей души. Затронул ту мечту и ту надежду, которыми я живу изо дня в день. Уже полтора года пролетело с тех пор, как я говорил об этом с Папа в Петергофе, и ничего не изменилось ни в дурном, ни в хорошем смысле. Моя мечта — когда-нибудь жениться на Алисе Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 г., когда она провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления
моей заветной мечты, но теперь, когда Эдди оставил или был отказан, единственное препятствие или пропасть между ею и мною — это вопрос религии. Кроме этой преграды нет другой, я почти убежден, что наши чувства взаимны. Все в воле Божьей, уповая на его милосердие, я спокойно и покорно смотрю в будущее.21 декабря 1891 года
Александра Федоровна
Александра Федоровна
Процитирую некоторые письма от твоей Пелли. Тебе стоит знать ее настроение…
«…Ты же знаешь, он для меня всегда будет дорогим Другом, и сейчас в день его рождения я особенно остро чувствую свое одиночество. Мои мысли будут с ним; даже представить не могу, как за него тревожатся бедные родители, от этой мысли становится невыносимо грустно…»
«Есть ли у тебя какие-нибудь новости от (Николая — ред.)? Получил ли он твое письмо, в котором говорится, что я, к сожалению, никогда не смогу этого сделать, несмотря на все мои глубокие чувства к нему…»
31 мая 1891 года
Александра Федоровна
Вот, наконец, мое письмо о Пелли I. Он, как и прежде, не меняется, и ты помнишь наши прежние разговоры — в общем, я хочу, чтобы ты предсталвял совершенно ясно. После разных разговоров он согласился повидать Пелли II, но хочет, чтобы она понимала, что, несмотря на глубину и неизменность чувств, он не может набраться храбрости и поменять религию. А я только повторяла, что Пелли II жаждет повидаться и все выяснить. Ну, дорогой, большой надежды нет, и он просит меня сказать, чтобы ты не обманывался.[18]
8/20 октября 1893 года
Николай II
Николай II
Утром вскрыл пакет, лежавший со вчерашней ночи на столе, и из письма Аликс из Дармштадта узнал, что между нами все кончено — перемена религии для нее невозможна — и перед этим неумолимым препятствием рушится вся моя надежда, лучшие мечты и самые заветные желания на будущее. Еще недавно оно казалось мне светлым, и заманчивым, и даже вскоре достижимым — а теперь оно представляется безразличным!
Да, трудно иногда бывает покоряться воле Божьей! Весь день ходил, как в дурмане, ужасно трудно казаться спокойным и веселым, когда таким образом, сразу, разрешен вопрос относительно всей будущей жизни!
Погода за прогулкой соответствовала состоянию моей души: таяло и дул шторм.
30 ноября 1893 года
Николай II
Прошу простить меня за то, что заставил тебя так долго ждать ответа на твое письмо, но ты можешь себе представить, каким ударом оно было для меня.
Все эти дни я пребывал в такой тоске, что совершенно не мог собраться с духом написать тебе. И теперь, когда волнения моей души улеглись, я чувствую себя более спокойным и в состоянии разумно ответить на твое письмо.
С самого начала я знал о том препятствии, которое стоит между нами, и глубоко переживал за тебя все эти годы, ведь я безусловно понимал, какие трудности тебе пришлось бы преодолеть! Но как же все-таки это нестерпимо горько осознавать, когда долгие годы лелеешь свою мечту в надежде, что вот-вот она осуществится, что занавес упал, перед тобой осталась лишь темнота, и ты одинок и совершенно сломлен!
Я не могу отрицать причины, которые Ты мне называешь, милая Аликс; но у меня есть свой довод, тоже верный: Ты даже не можешь себе представить, как глубока наша религия. Если бы знающий человек помог тебе понять ее и ты могла прочитать книги, в которых ты бы узнала о сходствах и различиями между нашими вероисповеданиями, — возможно, это не беспокоило бы Тебя так, как сейчас! Тебе некому помочь в подобных вопросах, и это также прискорбное обстоятельство в барьере, который воздвигнут между нами! Как печально признавать, что наша преграда — религия!