Мемуары оборотней

– П-пчитате по дороге в костюм… как ее… мерную! Времени мало. На все сб-боры у вас сорок мнут, ко-ордин-наты узнаете у гоблинов. Идите-идите, пшли уже!

Гном сделал еще глоток и довольно грубо вытолкал нас из кабинета.

Уже за дверью я потерла ноющую поясницу, куда шеф приложил меня ладонью «наудачу». Рука у него слишком тяжелая для существа ростом мне до талии.

Алекс, заметив это, взвился.

– Никто не смеет тебя трогать, пока я жив, – сказал он, разворачиваясь, чтобы толкнуть дверь в кабинет начальства ногой.

Я вовремя успела перехватить его:

– Не надо, любимый! Он же не со зла.

– Он пьян и распускает руки!

– Я потом пожалуюсь Грызольде, и она ему мозги вправит. А сейчас идем в библиотеку, то есть в костюмерную. – Я ткнула пальцем в пузо зазевавшегося Профессора. – Ну давай уже, не молчи, рассказывай! Мне не терпится узнать, что это там за мымра лезет к нашему Холмсу?

– Не мымра, а мегера, – поправил кот, не успев увернуться. – А еще точнее – ведьма, если верить диагнозу доктора Ватсона.

– Ведьма, я так и думала! Шекспир был прав, у них в Британии все ведьмы!

– Согласен, – чуть успокоившись, кивнул мой муж, пока я под шумок уводила его от дверей шефа. – Нам нужно поторопиться.

– Старый гном, похоже, ничего не преувеличил, если только у доктора не белая горячка на фоне обострения афганского синдрома. А предпосылки к тому были, помните… мрр… еще в той деревеньке у Рейхенбахского водопада?

Вэк, кто же такое забудет?! Бедняга Ватсон тогда спьяну стрелял в легендарного сыщика из ружья, и тот чуть не погиб по его милости. Но виноваты конечно же были мы, без иронии, потому что как специалисты вообще не должны были допустить такой внештатной ситуации.

– И когда же доктор все это написал? – спросил Алекс, пока мы направлялись в ту часть Базы, где была гримерная и костюмерная.

Но самое главное – не забыть забежать в столовую, где агентам всегда наливали бесплатный кофе перед вылетом. Кстати, там же надлежало захватить сухие пайки от Синелицего, на коробки с которым он с недавних пор стал ставить свой фирменный логотип – синий язык, выпадающий из ярко-красных губ.

Плюс короткий инструктаж в научном центре у гоблинов, проверка и выдача оружия и техники (переходников-переговорников), после чего можно отправляться. Через транспортер в фойе или, если дело срочное, как в этот раз, то прямо от гоблинов, которые сами зададут координаты и перекинут нас в нужную пространственно-временную точку в целости и сохранности.

– Ватсон забил тревогу, после того как навестил Холмса в его уединенном домике на окраине деревеньки Фулворт, что находится в Суссексе. Если, конечно, вы знаете, где это? – Похоже, наш Профессор опять начинал задирать нос, демонстрируя свою осведомленность и нашу отсталость.

Это его обычная манера на заданиях, теперь информацию из него можно только выдавливать по крупицам, потому что, выдав ее сразу, он потеряет всю свою значимость.

– Где он жил на пенсии, разводя пчел? – уточнил мой муж.

– Да. Ватсон решил приехать к другу, потому что тот перестал отвечать на его письма. Но по приезде Холмс его даже не пустил в дом.

– Может, Ватсон просто не так все понял?

– Ах, дорогуша, поверь мне. Эта женщина решила ликвидировать их дружбу. Я-то на своей шкуре знаю, как это бывает. Анхесенпа тоже не рада нашему с вами тесному общению. Приходится говорить ей, что мы давно не товарищи и я вынужден поддерживать с вами контакт исключительно по работе.

Для нашего пушистого циника это обычное дело – не поведя усом, отрекаться от друзей, поэтому и я и Алекс сделали вид, что его слова ничуть нас не задели. Хотя мы оба тайком кинули на него уничтожающие взгляды, мой муж невольно сжал кулаки, а я скрипнула зубами, стараясь, однако, чтобы кот не услышал. Слишком много чести будет для толстого предателя.

– Но почему она сразу должна быть нечистью, сущностью или кем там еще (когда уже наконец наши определятся с терминологией?), раз это поведение считается обычным для большинства жен? – холодно продолжил расспрос командор. – Есть хоть какие-то факты, доказательства, улики?

– Так. Я устал от вашего недоверия, напарники. Хорошо, буду вслух переводить вам рассказ Ватсона, пока вы одеваетесь, – он остановился в дверях костюмерной и, обернувшись ко мне, спросил: – Милочка, ты ведь все равно по-английски не читаешь. Зачем было вырывать у меня рукописи при шефе и так себя позорить?

Профессор уже забыл, что сам бесцеремонно вырвал их у гнома. Но напоминать об этом бесполезно, он даже не смутится, только скажет с подчеркнутой жалостью в голосе, что ничего подобного не было и я все поняла неправильно исходя из своего низкого уровня развития.

В общем, выведет меня из себя и будет злорадствовать, празднуя победу. Что ж, я его понимаю, сколько раз сама его поддевала, нанося глубокие душевные раны. А Пусик такие вещи не забывает и при случае пытается «мстить», как сейчас, например.

Вместо ответа я слегка пнула его под хвост, чтобы освободить проход. Останавливаться в дверях, образуя заторы, обычная манера всех представителей кошачьего вида. Агент 013 возмущенно мявкнул, но просеменил вперед, сделав оскорбленную мину.

В огромной костюмерной нам могли подобрать костюмы практически любой эпохи, страны, сословия и даже других планет, в зависимости от того, на какие задания забрасывало наших ребят. Вещи были разные: как новые, сшитые по хранящимся лекалам, так и «родные», прямые свидетели истории.

А если было лишнее время на подготовку, то могли и на заказ сшить, тогда одежда вообще идеально соответствовала нужным параметрам и задачам. Наши уродливые костюмерши-гарпии были одновременно модельерами, швеями, дизайнерами и психологами, причем как минимум с докторской степенью.

Пока они собирали нам с Алексом подобающий гардероб, кот, сдержав обещание, с высокомерным видом театрально читал нам новый рассказ Ватсона, который назывался «Бледное лицо». Вот он.

«Я уже писал, что мой друг Шерлок Холмс, уйдя на пенсию, поселился в Суссексе, на берегу Ла-Манша, где полностью посвятил себя пчелам. «Я живу жизнью отшельника в небольшом коттедже над морем, – сообщил он. – Хочу написать «Практическое руководство по разведению пчел», а также эссе «Некоторые наблюдения за отделением пчелиной матки».

Тем не менее мы, поддерживая дружбу, раз в неделю обменивались письмами, а по большим праздникам, например в день рождения королевы, даже посылали друг другу телеграммы. Но с мая 19… года письма его перестали приходить.

Это слегка задело меня, но не более. В конце концов, определенная рассеянность Холмса в быту давно известна. Он мог заболеть, посчитав, что в его жизни ничего не происходит, мог узнать, что летом я сам собирался на отдых куда-нибудь в Уэльс, да и просто забыть.

Однако, когда в начале сентября почтальон вернул мне шестнадцать моих писем нераспечатанными, я проявил некоторое удивление и даже в несвойственной мне манере довольно резко спросил у почтальона: «Что, черт побери, все это значит?»