Мемуары

Шестнадцать наших товарищей постигла та же участь — они были поглощены морем. Их трупы были унесены течением за тридцать миль к северу и там погребены среди прибрежных песков. В числе шестнадцати погибших было шестеро итальянцев: Луиджи Карнилья, Эдоардо Мутру, Луиджи Стадерини, Джованни Д. и двое других, имен которых я не запомнил, все сильные и смелые молодые люди. Я был седьмым — единственным из итальянцев, кому удалось спастись!

Оставшиеся в живых четырнадцать человек один за другим выбрались на берег. Но тщетно я искал среди них кого-нибудь из итальянцев — все они погибли! Мне казалось, я остался один, в целом мире. Я терял рассудок, мне казалась почти обременительной сама жизнь, спасенная с таким трудом. Трудно найти объяснение тому, что многие из спасшихся не были моряками и даже плохо плавали.

Среди утонувших были и другие близкие мои товарищи: два вольноотпущенника, мулат и негр, Раффаэле и Прокопио, люди, не раз доказывавшие свою верность и отвагу.

Вместе с нами к берегу прибило бочонок водки. Мне показалось это милостью судьбы. Я сказал Мануэлю Родригесу, каталонскому офицеру, чтобы он открыл его и дал подкрепиться нам и тем, кто подплывал к берегу.

Занялись откупориванием бочонка, но тем временем мы совершенно окоченели от холода; к счастью, мы догадались, что нужно бегать. Если бы не это, мы, конечно, погибли бы от холода и изнеможения: дул резкий, пронизывающий ветер, и наша одежда была насквозь мокрой.

Мы бежали и бежали машинально вдоль берега в южном направлении, подбадривая друг друга. Берег моря стал круче и тем самым несколько заслонил нас от порывов ветра. По внутреннему склону сбегала к северу небольшая река Арарангуа; на значительном расстоянии она протекала параллельно берегу, а затем, недалеко от того места, где мы находились., впадала в океан.

Итак мы двигались по правому берегу реки; пройдя примерно четыре мили, мы наткнулись на обитаемый дом, где нам оказали щедрое гостеприимство. Дом находился на опушке великолепного огромного бразильского леса, одного из величайших в мире, о котором я уже говорил. На небольшой поляне стояла эта хижина, в которой жили отец, мать и ребенок. Кругом высились могучие старые деревья-великаны, а на одном конце поляны был маленький сад цитрусовых деревьев, самых прекрасных из тех, какие мне приходилось видеть, с апельсинами на ветвях — настоящее чудо! Для потерпевших кораблекрушение это был приятный сюрприз.

Глава 17 Нападение на город Лагуну и его захват

Нашему второму судну «Сейвал», которым командовал Григг, повезло больше. Он был ненамного крупнее «Риу-Парду», но, благодаря иной конструкции, мог выдержать бурю и благополучно продолжил свое плавание до назначенного места.

К нашему счастью, та часть провинции Санта-Катарина, в которой мы потерпели кораблекрушение, восстала против империи при известии о приближении республиканских войск, и поэтому мы нашли там друзей. Более того, нас встретили с радостью, и мы немедленно получили если не все необходимое, то во всяком случае все то, что эти щедрые люди были в состоянии предоставить нам.

Они тотчас же снабдили нас средствами транспорта, с помощью которых мы могли догнать авангард генерала Канабарро, находившийся под командованием полковника Тейксейра, который быстро двигался к Лагуне [76] с тем, чтобы захватить ее. И в самом деле, нам пришлось недолго задержаться у этого городка. Находившийся в нем гарнизон численностью около четырехсот человек отступил из города на север, а три небольших военных судна после непродолжительного сопротивления сдались.

76

В лагуне Санта-Катарина находился город, называвшийся также Лагуна.

Я перешел с моими людьми, спасшимися при кораблекрушении, на шхуну «Итапарика», вооруженную семью пушками. Судьба была так благосклонна к республиканцам в эти первые дни оккупации, что, казалось, ей доставляло удовольствие осыпать нас благодеяниями.

Имперские войска не знали об этом внезапном нападении и не допускали возможности его; но прослышав о планах этой экспедиции, они позаботились о том, чтобы направить в Лагуну оружие, военное снаряжение и солдат, которые прибыли уже после взятия нами города и потому попали к нам в руки.

Жители провинции отнеслись к нам как к братьям и освободителям, однако во время пребывания среди этого дружественного народа мы не смогли оправдать подобного отношения к нам.

Генерал Канабарро назначил свою ставку в городе Лагуна, который республиканцы назвали Вилла Джулиана, поскольку он был завоеван в июле месяце. Я говорю завоеван потому, что в этом крае, с населением которого нам следовало обращаться по-братски, мы вели себя как завоеватели.

При нашем вступлении в город было создано провинциальное республиканское правительство, которое сначала возглавил священник, пользовавшийся высоким престижем у народа. Россетти, в качестве секретаря правительства, стал его подлинной душой: он был как будто создан для такой должности.

Все шло прекрасно: отважный офицер, полковник Тейксейра, со своим храбрым авангардом, преследуя бегущего противника, принудил его запереться в столице провинции и овладел затем большей частью ее территории и населенных пунктов.

Повсюду нас встречали с распростертыми объятиями; и мы принимали много дезертиров из имперской армии, которые переходили на службу республики.

Генерал Канабарро строил тысячи прекрасных планов. Это был честный и отважный воин-республиканец, немного грубый, но добрый человек, что он и доказал именно в это тревожное время.

Он любил говорить, что из Лагуны выйдет гидра, которая проглотит империю; и быть может так бы оно и было, если бы эта удачная экспедиция проводилась с большей мудростью и предусмотрительностью.

Но наше высокомерное обращение с добрыми жителями провинции, которые сначала были нашими друзьями, а затем превратились в заклятых врагов, недостаток сил и средств, использованных в столь важной экспедиции, а также недоброжелательное отношение и, возможно, зависть к нашему генералу со стороны тех, кто должен был оказывать ему всемерную поддержку и помощь, — все это явилось причиной того, что мы лишились плодов блистательной кампании, которая могла привести к падению империи и утверждению республики на всем американском континенте.

Глава 18 Влюбленный

Генерал Канабарро решил, чтобы я отправился из Лагуны с тремя вооруженными судами для нападения на имперские войска у берегов Бразилии. Я приготовился к выполнению этого задания, запасшись необходимым вооружением.

В этот период времени произошло одно из важнейших событий в моей жизни.

Я никогда не помышлял о браке и считал, что не создан для него из-за независимости своего характера и склонности к жизни, полной приключений. Иметь жену, детей казалось мне совершенно неуместным для человека, целиком посвятившего себя борьбе за осуществление своих идей, борьбе, которая (как бы она ни была успешна), требуя от меня напряжения всех сил, делала невозможным душевное спокойствие, необходимое для отца семейства. Однако судьба решила иначе.

Потеряв Луиджи, Эдоардо [77] и других своих соотечественников, я остался совершенно одинок. Мне казалось, что я один в целом мире! У меня не осталось больше никого из друзей, которые в этих далеких краях как бы заменяли мне родину. Я не был близок ни с одним из моих новых товарищей, которых едва знал, и у меня не было друга, в котором я постоянно нуждался. К тому же случившееся было так внезапно и ужасно, что оно глубоко потрясло меня.

Россетти, единственный, кто мог заполнить образовавшуюся в моем сердце пустоту, был далеко, выполняя свои обязанности в правительстве нового республиканского государства, и потому я был лишен его братской поддержки. Следовательно, мне нужен был человек, который бы полюбил меня, и притом сразу, и был неразлучен со мною; без этого мое существование становилось невыносимым.

77

Речь идет о Луиджи Карнильо и Эдоардо Мутру.