Мэн

А нежиться и ласкаться ещё рано.

Поэтому он трусливо сбежал, хоть и не чувствовал этого — вечером ему опять позвонят ребята, и он снова начнёт обсуждать с ними ситуацию и её героиню.

Может это и странно, но красную ленточку эпохи «нежности и ласки» для него перерезал Берч — сам Дексен запретил парням приближаться к Констанции после родов и фотографировать малыша и даже толком не знал: почему.

Поэтому именно дядя избавил племянника от его мучителя — одного процента.

— Ты стал отцом, умник, — с улыбкой в голосе проговорил в трубку Берч.

— Что заставило тебя так думать?

— Пусть наш президент думает, ему за это платят, а я знаю. Ты бы видел шевелюру пацана. Поздравляю, кстати, с сыном, придурок. С тебя национальный фуршет в Гуггенхайме, — от предвкушения Берч довольно заржал.

Только лишь услышав слово «шевелюра», Андрей потерял почву под ногами. Мир покачнулся, и, как-то так, причудливо исказились углы кабинета, а горизонтали с вертикалями, того и гляди, норовили поменяться местами.

С роскошными причёсками на голове рождались все темноволосые члены их клана: бабка Клементина, Берч, Елена, он и сестра Джо. Причём, никаких особых последствий это за собой не влекло — все они, с возрастом, имели неплохие, но вполне обычные волосы. Но, тем не менее, при рождении их чубы и чёлки чуть ли не закрывали глаза.

— Извини, не могу говорить, — промямлил он Берчу и отключился.

«Сто процентов». — Мистер Дексен завис.

Когда встречаешься с женщиной, которая родила тебе сына, что нужно делать? И делать ли вообще что-нибудь? К этому нужно готовиться или нет? И если да, то как? Прийти словно в обычный день с работы или торжественно-помпезно? Нужно что-то купить? И что именно? Приготовить слова? Или лучше молчать?

«Эх, маму бы сюда», — с досадой потёр он себе шею ладонью.

Но мамы не было и уже давно. Пришлось выкручиваться самому.

«У вас не будет второго шанса произвести первое впечатление». — Дексен не хотел смазать или скомкать своё знакомство с сыном. Хотя бы ради себя. А ещё мечтал встретить Тэсс с малышом где-нибудь случайно на улице. Берч гулял с ними в Центральном парке. Андрей надеялся, что они скоро станут появляться там одни и регулярно.

* * *

Именно посреди этих метаний позвонил Элтон.

Услышав то, что лепечет ему в трубку дворецкий, Дексен не выдержал, не дослушал и, размахнувшись, со всей дури впечатал айфон в противоположную стену своего Белого кабинета.

— Это никогда не кончится… — медленно, словно в прострации, вытер он тыльной стороной ладони рот.

Андрей вылетел в Бенедикту практически из офиса. Ему очень хотелось прилететь и первым делом отпинать Уизервилля ногами, но отрезвлял голос дворецкого — судя по всему, если его изобьют до полусмерти, ему от этого только полегчает.

Сестра Джо с её студией приехала со спектаклем с Бенедектинский интернат. Ставили детские сказки и комиксы. В принципе, это был уже второй или третий их визит, и брат знал о каждом из них.

Когда он вошел в её спальню с доктором Батлон, которую захватил с собой в Огасте, Джокаста спала. Конечно же, её накачали успокоительным и ждали его.

— Мы её… нашли… в подсобке, — выдавливал из себя слова Элтон. — Роуз посоветовала сразу же купить эти… — мистер Уизервилль скривился, — противозачаточные.

— А до этого ты где был, мать твою?! — притянул его к себе за грудки и прошипел в лицо Андрей.

— Да сбежала она от меня! Ты же знаешь свою сестру!

Розамунд Вонс, руководительница актёрской студии в Бангоре, свободная женщина лет сорока, у которой училась и жила эти полгода Джокаста, тоже была бледнее снега после произошедшего, но всё-таки приехала с девчушкой в усадьбу, проводила её в душ и проследила, чтобы та с собой ничего не сотворила, пока не подействуют препараты.

Сестра Джо сидела под струями воды часа полтора, а выйдя, сразу же вырубилась в кровати.

Проснувшись, Джокаста ещё не очень хорошо соображала, двигалась вяло, и только лишь смотрела на всех и всё вокруг своими и без того огромными глазищами, полными вопроса и мольбы. Пока с ней разговаривала и осматривала только доктор Батлон. Андрей попросил учесть все риски и не выписывать уколы — сестра их боялась с детства, и после такой дефлорации могла повести себя непредсказуемо.

Однако время тикало, и как только доктор отбыла назад в Огасту, оставив после себя предположение, что произошел только разрыв девственной плевы без семяизвержения (или же насильник использовал презерватив), список препаратов и рекомендаций знакомых психологов, он тут же попробовал узнать у Джокасты хоть что-нибудь. Но та не произносила даже слово «нет», а только мотала головой как немая.

И тут ему помог Дэни. Он приехал этим же вечером.

При упоминании о нём, сестра Джо — хвала Всевышнему! — заговорила вслух, закричала и замахала руками, что никогда не захочет его видеть, а если захочет, то не сможет, и пусть он убирается к черту — ей не нужна его жалость.

Но тоже не на того напала.

— Жалость? — стоя в коридоре, услышал её крики Дэни и тут же вошел к ней в спальню. Чего ему стоило не споткнуться словами, увидев избитое личико девчушки, знает только он. — Балерина, а ты меня ни с кем не путаешь? — парнишка зло прищурился. — Это, между прочим, мой блять отец вывалялся под всем заборами… — он задохнулся. — А мать болеет, и мне надо работать… с тринадцати. И ты тут свистишь о жалости? А та, которая… одна такая… — он сжал кулаки и зашевелил пальцами, как бы растирая в пыль своё волнение, — и лучше… всех, позволяет какому-то уебону пересрать себе жизнь. — От такого признания он сам застыл. Пелена спала, и Дэни продолжил уже более спокойно. — Короче, приехал прихватить тебя полетать с ребятами на практике, но если тебе не до нас… или ты ссы… боишься, — он неспешным шагом направился к кровати, на которой лежала Джокаста, и Андрей даже напрягся. Но парень только лишь и взял одну из подушек. — Буду здесь до утра, — прижал он её к груди. — И вообще, балерина, не зли меня. — И в обнимку с подушкой быстро вышел из комнаты.

Не сказав больше ни слова и даже ни на кого не взглянув, Дэни спустился в холл, где кинул свой «трофей» прямо на белый ковёр, улёгся на живот поудобней и затих.

Она спустилась к нему через пару часов.

Андрей сидел в кабинете с распахнутыми дверьми и не стал останавливать сестру, а только лишь застыл в приватном коридоре, когда услышал где-то посреди холла её первую фразу:

— Я актриса.

Дексен выглянул из своего укрытия — Дэни поднялся и, усевшись по-турецки, прихлопнул ладонью по ковру рядом с собой.

— Садись, балерина.

После того как Джокаста уселась, её брат вернулся за свой письменный стол.

— Я не боюсь! — через несколько минут услышал он окрик сестры и после этого смех мальчугана.

— Чем докажешь? Ты же про перегрузки не слышала!

— Слышала!

Андрей немного расслабился и даже погрузился в дела, но тут его отвлёк странный нарастающий звук. Это были рыдания. Затарахтев креслом, он подорвался как ошалевший и вылетел из кабинета на балкон к перилам.

На ковре всё так же сидел Дэни, а у него на груди рыдала Джокаста, обнявши парня руками за шею. Он что-то тихо шептал ей и гладил по спине и волосам, а увидев Дексена, еле заметно, отрицательно мотнул головой.

Именно после его ухода сестра Джо заговорила.

Когда уже закончился спектакль, все засуетились и принялись таскать со сцены декорации, стулья и бутафорские арки с цветами, а она сбежала на улицу покурить.

Рассказав такое, девчушка возмущенно зыркнула на брата.

— Я сама призналась!

Он только обреченно вздохнул и закатил глаза.

Когда она возвращалась, её молниеносно затащили в подсобку, где сложен старый спортивный инвентарь, который не пригодился младшим группам — канаты там всякие, тяжелый баскетбольные мячи, муляжи кеглей, старые маты. Она ничего не поняла — ей в темноте натянули её же футболку на голову, но кляп не вставили. Она кричала, и её били за это.