Мент без ценника

– А-а-а! – взвыл от боли подстреленный.

Похоже, пуля вошла под колено, а там нервный узел, попадание в который вызывает болевой шок.

Следующим на очереди был Вяткин. Он уже вынул раскладной нож из кармана, выщелкнул лезвие, но в ход его пустить не успел. Богдан взял его на прицел, и тот в ужасе разжал руки:

– Эй, мент, не надо!

Вяткин уже понял, что шутить с ним никто не собирается. И пуля – это как минимум ранение. А как максимум – путевка на тот свет, куда он, похоже, не торопился.

Нож упал в снег, а Степан поднял руки вверх.

– Мордой в землю! – заорал Богдан, стремительным рывком сокращая до него расстояние.

Но Вяткин успел лишь встать на колено, и тут на него всей своей мощью обрушился ботинок Богдана. Он угодил преступнику в грудь, а затем на затылок Степана опустилась рукоять пистолета. В снег Вяткин рухнул без чувств. Богдан к этому времени уже сделал оборот вокруг своей оси. Вдруг где-то среди машин притаился четвертый враг. Но нет. Со стороны проходной к нему шли работяги. Верней, они уже остановились, в оцепенении наблюдая за сценой. Никакой агрессии с их стороны он не уловил.

– Ну, чего на тормоз встали? Давай на проходную, на ноль-два звоните!

Кто-то из мужиков стал разворачиваться. Все, процесс пошел. Можно вязать сноп.

– И на ноль-три! – добавил Богдан, устремляясь к преступнику, что смог подкрасться к нему сзади.

Тот был в сознании и даже пытался удрать. Но на одной ноге в такую погоду далеко не уйдешь. К тому же дикая боль мешала ему встать на здоровую ногу.

Богдан и с ним не церемонился. Нагнал его, точным ударом в шею выключил сознание, схватил за шкирку и отбуксировал к общей куче. Вяткин лежал без чувств. Его друг тоже не подавал признаков жизни: пуля попала ему в грудь, ближе к правому плечу, сантиметрах в пяти под ключицу. Пульс прощупывался, и это успокаивало.

Вяткина Городовой заковал в наручники. С его дружка снял поясной ремень, перетянул им ногу, чтобы остановить кровь. Вокруг собирались зеваки. А еще подъехала машина, которой тела преступников перекрывали проезд. Богдан бросился к водителю, забрал аптечку и, как мог, наложил повязку на простреленную грудь преступника. К этому времени появился владелец машины, в салоне которой лежал брошенный в Богдана нож. Мужик сник, когда узнал, что уедет он отсюда не скоро.

К тому времени, когда прибыл экипаж патрульно-постовой службы, Богдан уже успел связаться с дежурной частью своего района. В РОВД Закамского района нет своей КПЗ, задержанного повезут в городское управление внутренних дел, а Богдана это не устраивало. Вяткина нужно было доставить в Советский РОВД, он сам должен был допросить его.

До приезда «Скорой помощи» Городовой успел выяснить личность подельников Вяткина: Мелоян Ашот Баграмович и Громов Олег Сергеевич. Их увезли еще до появления оперативно-следственной группы. Богдан дал объяснения, показал следователю, где находились ножи преступников и пистолет, дождался, когда с них снимут отпечатки пальцев, опишут по всей форме. К этому времени появился Шумов, он и помог Богдану переправить Вяткина в Советский РОВД. Впрочем, следователь из Закамского района не очень-то и возражал.

Вяткина увезли, а Городовой отправился за Инной, ждавшей его в своем кабинете. Она уже была на проходной и знала, что произошло на автостоянке, потому долго объясняться с ней не пришлось.

Богдан отвез девушку к себе домой, а сам отправился в отдел. Уж очень ему не терпелось поговорить с Вяткиным. Но сначала лейтенанту пришлось иметь дело с начальником РОВД. Еще в дежурной части ему сообщили, что Петухов жаждет видеть его у себя в кабинете. Как обычно, ничего хорошего от встречи с ним Городовой не ждал.

Шумов перехватил его по пути в кабинет начальника.

– Вяткина приняли, оформили, но пока не допрашивали, – с мрачным видом сообщил он.

– А Петухову тогда чего надо? Он же не знает, что там да как…

– Он у нас все знает, – криво усмехнулся Шумов. – Потому что самый умный. Как он говорил, у них в ГУВД дураков не держали… Не держали, сюда отправили… Ты, главное, молчи!

Петухов важно восседал в своем кресле, с начальственной раздраженностью постукивая карандашом по столешнице.

– Товарищ майор, может, вы мне объясните, что лейтенант Городовой делал на лакокрасочном заводе в рабочее время? – сурово спросил он.

– Если в рабочее время, то работал. – Шумову пришлось отвести взгляд, чтобы Петухов не разглядел в нем удивление, с каким здравомыслящий человек реагирует на вопрос клинического идиота.

– И много краски наработал?

Теперь стало ясно, к чему клонит Петухов… Он – начальник РОВД, и на нем не только служебные, но и хозяйственные вопросы. Полы бы в здании не мешало подкрасить, стены, в КПЗ неплохо было бы ремонт сделать. В общем, понять его можно. Но что за тон? Как будто Богдан не жизнью рисковал, а краской налево-направо торговал.

– А вам сколько нужно? – угрюмо спросил Городовой.

Если Петухову все равно, что его подчиненного могли убить, то и в объяснения с ним вдаваться незачем.

– Мне? Мне, Городовой, от тебя ничего не нужно! Мне нужно знать, что ты делал на лакокрасочном заводе. Мне нужно знать, с кем ты там сцепился.

– С несунами.

– С кем?

– Ну, несуны краску с завода выносили, я заметил, решил вмешаться.

– Ты идиот?

– Никак нет. – Богдан безразлично глянул на Петухова.

Если вдруг сильный ветер поднимется, и веткой в лицо хлестнет, он же не станет обижаться на дерево. И на Петухова дуться не стоит. Он еще тот дуб.

– Зачем же ты связался с этими несунами?

– Так ведь воровать нехорошо. Мне еще папа об этом говорил.

– Я читал твое дело, – кивнул Петухов. – Он у тебя тоже в милиции служил. Так вот, он бы тебе сказал, что воровать нехорошо в своем районе. А ты в Закамском районе был. Если это несуны были, то кражу закамский угро раскроет. А тебе что достанется? Незаконное применение оружия…

– Почему незаконное? – удивился Богдан.

– Потому что из пистолета в тебя не стреляли.

– Этот пистолет доставали… Или мне нужно было дождаться, когда в меня выстрелят?

– Ты человека тяжело ранил. А с пистолетом пока не ясно. Может, он вообще стрелять не может…

– Тогда беда, – усмехнулся Богдан. – Тогда закамская прокуратура дело раскроет, галочку в графу получит… Может, мне самому признаться, что пистолет никто не доставал, что нож в меня никто не бросал? Если я сам признаюсь, то нам галочку в графу поставят, да?