Мент без ценника

Богдан учуял в этом подвох, поэтому не стал затягивать с писаниной. Да и какие там могли быть подробности? Да, допрашивал Вяткина, но запрещенные методы допроса к нему не применял. Все, точка.

Следователь прочел его показания с кислым видом, сунул бумагу в свою папку.

– Что еще? – спросил Богдан.

– Хотел бы предупредить вас, товарищ лейтенант, что мы будем за вами наблюдать. И не советую вам в своей работе выходить на рамки закона.

– Я сам этого себе не советую. Что еще?

– Городовой! – грозно сказал Петухов и хлопнул по столу ладонью.

Огрызаться Богдан не стал: время поджимало.

Следователь ушел, но подполковник Богдана не отпускал. Сначала он прочел лекцию о недопустимости противоправных методов работы и только тогда показал на дверь.

И все-таки Петухов не достиг своей цели: не успел Вяткин далеко уйти. Богдан остановил его уже на улице.

– Не торопись, Степа! – с непроницаемым лицом осадил он его. – Где твоя машина? На штрафстоянке?

– Допустим. – Вяткин глядел на него напряженно, исподлобья.

– Не надо на меня смотреть, Степа, – усмехнулся Богдан. – Ты по сторонам зыркай. И на штрафстоянку за машиной не торопись. Стоянка охраняется неважно, честно говоря. Мало ли какую гадость под мотор подложили. Завел мотор, и ты уже на небесах…

Вяткин внял совету и настороженно осмотрелся по сторонам:

– Что-то я тебя не понимаю, лейтенант.

– Да все ты понимаешь. Думаешь, тебя за красивые глаза из-за решетки выдернули? Нет… Тебе куда ехать надо? Давай такси возьмем, я тебя провожу.

– Тебе что, заняться, начальник, нечем?

– Я преступниками, Степа, занимаюсь. Ты как раз по моей части. Только я на тебя сейчас как на жертву смотрю…

– Какая жертва? О чем ты?

– Я мог бы назвать тебя жертвой аборта, если это тебе понравится. Но я не стану тебя обижать. Зачем?.. Ты жертвой своего Быхалова можешь стать. И ты это прекрасно знаешь…

Богдан направился к дороге, и Вяткин, как привязанный, пошел за ним.

Городовой торопился, чувствуя подвох, потому и не успел переодеться в гражданку. Но пистолет у него под кителем, за поясом, так что если вдруг что…

Машина остановилась почти сразу. Все-таки еще осталось в народе хоть какое-то уважение к милиции, к форме. Но не у Вяткина.

– А у тебя что, начальник, своей машины нет? – спросил он насмешливо.

Богдан велел ему сесть на переднем сиденье, а сам устроился сзади. Так легче было держать его под контролем. Мало ли…

– Пока не заработал.

– С твоей зарплатой до пенсии не заработать.

Вяткин посмотрел на водителя в ожидании поддержки. Но тот и не думал смеяться над Богданом вместе с ним.

– Куда едем? – спросил немолодой уже мужчина с жестким ежиком седых волос.

Вяткин глянул на часы:

– Давай на лакокрасочный, к проходной.

Богдан дождался, когда машина тронется, обернулся посмотреть, не направился ли вслед за ним какой-нибудь автомобиль, и только затем спросил:

– Зачем тебе на лакокрасочный?

– А то ты не знаешь!

– Тебе не об Инне нужно думать. Тебе о себе подумать надо.

– Да со мной все в порядке, начальник. Вот у тебя беда. И меня закрыть не смог, и девчонку придется возвратить…

– Я с тобой нормально хотел поговорить, – покачал головой Богдан. – А ты нарываешься.

– А что, Инна твоя вдруг стала?.. Слышь, мужик, прикинь, какая ситуация! Этот мент меня закрыл, а сам с моей девчонкой крутит!..

Богдан легонько тронул водителя за плечо и велел остановиться.

– Давай, Степа, выходи, – потребовал он, когда «жигуленок» замер на обочине дороги.

– Да мне и здесь хорошо.

– Выходи! Выходи! – поддержал Богдана водитель.

Ему явно не хотелось оставаться наедине с уголовным элементом.

– Слышь, мужик, я тебе плачу, ты меня вези!

– Я тебя сейчас задержу, Вяткин, – пригрозил Богдан. – За хулиганство!

– Ну, это вы умеете, господа менты…

Выходя из машины, Богдан снова осмотрелся. Ни одна из следующих за ними машин не остановилась. Значит, никто за ними не следил. Хотя уверенности в том нет.

– Что, не хочешь ехать за Инной? – доставая из пачки сигарету, спросил Вяткин. – Боишься, что она со мной уйдет?

– А кто тебе сказал, что я отбил у тебя Инну? – Городовой внимательно посмотрел на него.

– Никто. Сам догадался, – заметно растерялся мужик.

– Врешь. Адвокат тебе сказал. Ты через него с Быхаловым общался. Он мог бы заплатить тебе, но потратил деньги, чтобы вытащить тебя на свободу. А зачем?..

– А затем, что мы с ним друзья!

– Он и с Костылиным дружил, – усмехнулся Богдан. – Так где сейчас Костылин? И где будешь ты?..

– Ты не за меня переживай, лейтенант, а за себя. Я хоть и не злопамятный, но за Инну спрошу.

– Только этого и жду! – хищно сощурился Богдан. – Буду рад встрече на узкой дорожке. Только ты с нее уже не сойдешь… Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. Если хоть один волос упадет с головы Инны, я тебя из-под земли достану. И убью. Без всякой попытки к бегству и сопротивлению. Я тебя предупредил.

Вяткин не побледнел, с лица не сошел, но взгляд его стал растерянным:

– А что значит «по-хорошему»? Инну не трогать?

– Инна здесь ни при чем. Если она сама захочет к тебе уйти, держать ее не буду. Дело в Быхалове. Убить он тебя может. А ты мне нужен, Степа, как свидетель и как исполнитель убийства. Поэтому я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…

– Ничего у тебя не выйдет, начальник. Тебя переиграли. У тебя нет доказательств.

– Я умею ждать, Степа. Поверь, рано или поздно твой Быхалов проколется, и тогда я и возьму его за жабры. Но боюсь, что ты к этому времени будешь уже в могиле…

– А ты за меня не бойся, начальник. Я своих не продаю, и Витя об этом знает. Так что со мной ничего не случится…

– Я тебе все сказал, Степа.

Богдан повернулся к Вяткину спиной и направился к отделению. На пути в двух-трех шагах находился ларек со стеклянной витриной, в которой хоть и тускло, но все-таки отражался его противник. Одно неосторожное движение с его стороны, и Богдан схватится за пистолет. Пусть это будет всего лишь провокация, он все равно сделает это. Стрелять не станет, но Вяткина напугает. Пусть эта сволочь знает, что с ним на узкой дорожке лучше не встречаться.