Менталист

Винсент наморщил лоб. Он и в самом деле хотел понять, но реакция Марии оставалась для него непостижимой. Факты – это факты. Насколько эмоционально человек их воспринимает – другой вопрос, но отворачиваться от фактов как таковых – последнее дело.

– Кстати, с кем это ты обедал позавчера? – снова послышался голос Марии. – Неужели с Ульрикой?

Винсент повернул к ней удивленное лицо. Он только что откусил от бутерброда и должен был прожевать, прежде чем ответить. Десять движений жевательными мышцами. Он чуть было не сделал одиннадцатое, но вовремя спохватился.

– С какой стати я должен обедать с бывшей женой? – спросил он.

– Я видела счет из ресторана в мобильном банке и нашла чек в твоем кошельке. Ты кого-то приглашал в ресторан в Евле. А потом вернулся с ней в отель, да? У вас был секс?

Голос Марии сорвался на фальцет. Винсент выругался про себя. Он должен был это предвидеть. Мария ревновала его – в последнее время все чаще и совершенно необоснованно. Это тоже разрушало их брак, точнее, то, что от него осталось.

– Это была женщина из полиции, – ответил он. – Она приехала в Евле, чтобы обсудить со мной убийство, которое расследует.

– Убийство…

– Да. Дело в том, что это связано…

Мария подняла руку, останавливая его:

– Объяснишься позже. Астону пора в школу.

– Но…

Она развернулась и направилась к комнате сына.

– Астон! А ну быстро! Оставь в покое подушку, вы выходите через пять минут.

И удалилась в направлении спальни.

Винсент озадаченно смотрел на бутерброд. Мина – женщина из полиции – не шла у него из головы. Где-то в глубине души Винсент надеялся, что она объявится. Он разгладил ножом масло, потому что после первого укуса по краю бутерброда образовались «бортики». Шесть кусочков – это хорошо. Но теперь их оставалось пять, и это нравилось Винсенту гораздо меньше.

За недолгое время их знакомства Мина продемонстрировала уникальную способность видеть его насквозь. Винсент делал то же, что и всегда, – разыгрывал перед ней Великого Артиста. Он привык к этой маске, до сих пор защищавшей его от журналистов, и не только. Как правило, им этого хватало. Все они ожидали увидеть его именно таким, поэтому проблем не возникало. Но Мина заметила, как он считал ступени на лестнице, как поправлял бутылки на полке, чтобы этикетки смотрели в одну сторону. И заставила его высказаться насчет публики в баре. Одно это было гораздо больше, чем то, что знали о нем Мария или Ульрика. А ведь с каждой из них он прожил по многу лет.

Винсент откусил от бутерброда – один, два, три – и проглотил все, что осталось после третьего укуса.

Мина должна быть очень толковым полицейским. Она не просто внимательна. То, с какой легкостью она разоблачала его секреты, льстило Винсенту и одновременно пугало его. Но и он тоже кое-что в ней понял.

Последнее не было для него нормой, и Мария первой подписалась бы под этой истиной. Одно дело – читать мысли людей на сцене; в этой среде Винсент контролировал себя и других по всем нужным ему параметрам. Но в обычной жизни другие оставались для него тайной за семью печатями. Иногда Винсенту казалось, что в тот день, когда в школе раздавали инструменты социальной гибкости, он заболел. Поэтому и понадобилась эта маска Великого Артиста, который насквозь видит публику. Вне сцены Винсент не чувствовал в себе этой силы.

– Астон! – позвал он.

Сын вышел из комнаты с рассеянным видом и планшетом в руке. Похоже, он и в самом деле забыл о школе.

– Надевай куртку и обувайся. Мы уходим.

Винсент взял светло-серую кофту с капюшоном. Астон обнял мать, появившуюся в прихожей с рюкзаком в руке, и она ответила ему поцелуем в щеку.

В том-то и дело, что Мина не была для Винсента загадкой. Не такой, по крайней мере, как другие люди. Он заметил ее привычки, – то, как она убирала волосы с лица правой рукой, как избегала открывать ему больше самого необходимого. В кармане ее куртки лежал кубик Рубика. И не какой-нибудь, а спидкуб, приспособленный для быстрого вращения.

Что и говорить, было бы интересно еще раз с ней встретиться. С другой стороны, Винсент надеялся, что Мина больше не объявится. Он не чувствовал особенного желания впутываться в расследование, почти гарантировавшее ему ночные кошмары. Мир Винсента и без того грозил в любой момент развалиться на куски, и незачем было населять его изуродованными женскими трупами.

* * *

Под струями обжигающе горячей воды кожа пошла красными пятнами, зато Мина сразу почувствовала себя чистой. Как будто окунулась в кипяток, уничтоживший на ее теле все микроорганизмы.

Теперь она была как белый холст без единого пятнышка – именно так это ощущалось. После душа Мина сразу почувствовала себя сильнее. В выходные она, бывало, часами стояла под струями, пока кожа не становилась красно-фиолетовой, как изюм. Но сегодня больше десяти минут не получилось. Мысли в голове никак не давали успокоиться.

Винсент Вальдер. Мина все еще не была уверена в том, что нуждается в его услугах. Что такого, в самом деле, мог он добавить к тому, что умели их штатные психологи? Вся эта затея – чистое безумие, и это совсем не похоже на Мину. Не в ее обычае попусту тратить рабочее время и ресурсы. Плюс неприятные объяснения с коллегами. Но дело, так или иначе, сделано. Время покажет, на что годится этот менталист. Вообще, Винсент Вальдер – крепкий орешек. Мина не сомневалась, что тот Винсент, с которым она сидела в ресторане, – лишь малая часть настоящего. О, это человек с очень глубоким подтекстом… И его снисходительные намеки – последнее, что нужно Мине.

Соломинку он, конечно, заметил. Вопрос, что он заметил еще. С другой стороны, если он ничего не сказал, стоит ли озадачиваться его мыслями? Вот если б Винсент стал ее жалеть или проявлять сострадание, в том или ином его виде, как это делают другие, тогда Мина точно не приняла бы от него помощи и Юлии пришлось бы искать кого-нибудь другого.

Мина выключила кран, осторожно шагнула из ванны и тщательно вытерлась. Полотенце было выстирано при девяноста градусах, с порошком и отбеливателем, и пахло чистотой, как и ее кожа. Это ненадолго тем не менее. В квартире ощущение стерильности сохранялось круглые сутки, но стоило Мине выйти на улицу, как город укутывал ее своим грязным покрывалом.

Мина оделась и только после этого вышла из ванной. Белый бюстгальтер, майка, джинсы, черные носки. Трусы, как всегда, новые. Те, что были на Мине до душа, она выбросила. Стирать их – не лучшая идея. Никакие моющие средства не вернут свежесть ношеным трусам. Мина знала место, где можно было задешево купить обыкновенные хлопковые трусы, и брала их большими партиями. С некоторых пор эта статья расходов вошла у нее в разряд необходимых.

Сегодня Мина встала рано, так что в ее распоряжении оставался еще целый час. В желудке заурчало. Мина выдвинула ящик и посмотрела на упаковку тонких одноразовых перчаток. Так ли они ей нужны? В конце концов, никто еще не умер от того, что взял голыми руками упаковку йогурта. Мина знала это, но одна мысль о том, чтобы вот так, не имея на себе никакой защиты, открыть холодильник с продуктами, заставляла желудок болезненно сжиматься.

Мина вздохнула и осторожно, чтобы не порвать, натянула пару перчаток. Коллеги в отделении одно время смеялись над ее странностями, пока на Рождество все, кроме нее, не слегли с гастроэнтеритом. Тогда настала очередь Мины смеяться.

Мина быстро оценила возможные варианты и остановилась на ванильном творожке. Осмотрела упаковку и, убедившись, что та не повреждена, осторожно открыла. Потом достала чистую ложку, вымыла, взяла с посудного столика бутылочку медицинского спирта, капнула на ложку и осторожно растерла. При этом представляла себе, как дезинфицирующее средство убивает вирусы и бактерии – отвратительные микроскопические микроорганизмы, которые так стремятся проникнуть в ее тело.