Ментальная несовместимость (сборник)

– А эти, они, что тоже родственники твои?- Рыжий кивнул в сторону подвала.

– Да братья ... не родные, дальние.

– Значит, за деньгами ехали, а по дороге с полезным приятное совместили?

– Это не я, я не хотел... Это Хасан ... который молодой ... Он в войну мало убил ... старшему, тому второму завидовал. Тот снайпером был, почти полста человек убил. А я нет, я дома сидел, я не воевал,- оправдывался Неуверенный.

– Понятно, комнатный боевик значит. С гор или с равнины?

– Горные мы. Слушай начальник, веди меня, я всё скажу, всё что знаю!

– И на родича выведешь, который здесь в Москве пристроился и на магазин его, который весь ваш род кормит?

Неуверенный смутился, вновь опустил глаза.

– Всё, всё скажу... я ведь ничего, правда, я не виноват ... я никого не убивал.

– Да нет, дорогой, не мент я, напрасно надеешься.

– Не мент!? ... А кто!?- Неуверенный удивлённо-испуганно вскинул брови.

– Гребенских казаков у вас, поди, уж и забыли.

Неуверенный сжался и стал как бы меньше и уже. Он ответил очень тихо:

– У нас старики всё помнят ... и вас, и Ермолова ... не забудут, хоть тысяча лет пройдёт.

– Да ну ... Ну, порадовал ты меня худой волчара. Значит, крепко наши предки вашим шкуры дырявили, раз до сих пор забыть не можете. Так вот знай, не всех нас советская власть извела, под нож пустила. Кое-кто чудом потомство успел оставить, вам на горе.

– Не убивай, рабом твоим буду!
– Неуверенный опустился на колени.

– А на кой ты мне. Это вы любите белых рабов держать. А? ... На ваш род сколько сейчас рабов пашет ... и рабынь русских. Баб то русских, сколько на силу взял ... не ты, так братья?!

Неуверенный что-то хотел ответить, но не мог с трудом сохраняя равновесие на коленях.

– Вон родичи твои троих безоружных парней забили, а зачем? Чтобы потомства не оставили

Чтобы ваши дети родились, а их нет ... Ты-то детей успел нарожать?

– Одного ... одну ... дочка у меня ... женился поздно... денег не был.

– А те?

– Молодой нет, а у Мусы трое сыновей.

– Жаль, лучше бы не было ... но больше уж не будет, и у тебя тоже.

– Подари жизнь ... пожалуйста, я не такой как они ... я же... Знаешь, как я жалею, что Союз развалился?

– А я не жалею... Если бы этот Союз ещё лет тридцать просуществовал, нас бы русских в нём меньше трети осталось, вы бы вместе с другими чурками без войны все наши земли заполонили со своей рождаемостью... Ладно, поговорили и будя. Молись. Это всё что я могу для тебя сделать. Да побыстрей!

– ... Ааалла... у экбер...- дрожа голосом и телом начал молитву Неуверенный.

3

Очень хотелось взять оружие, но Рыжий переборол себя – прятать пистолет негде, его могла найти квартирная хозяйка, о школе тоже не могло быть и речи. Тщательно протерев рукоять, он сунул пистолет за пазуху зловеще скривившегося в предсмертной судороге Молодого, предварительно притащив в подвал и тело Неуверенного.

Со стройки выбрался уже в сумерках. Автобус ждать не стал, а пошёл назад мимо школы на автомагистраль, где сел на маршрутку, заплатив пять рублей из своих скудных средств. В переходе метро он набрал 02 и кратко сообщил, что там-то и там, на заброшенной стройке лежат трупы. Теперь он не сомневался, что оставленное оружие попадёт в милицию, а там без труда определят, кто убил контролёров. Ну, а кто завалил волков ... наверняка и разбираться не станут.

– Чего поздно-то так?- недовольно встретила Рыжего шустрая любопытная бабулька, у которой он снимал комнату.

– График дежурства изменили,- стараясь говорить как можно вежливее, ответил Рыжий.

В своей комнате он, как это случалось уже не раз, обнаружил слегка замаскированные следы обыска: в чемодане кто-то рылся. Нет, бабка не воровала. Просто ей было настолько скучно доживать в одиночестве на пенсии, что она не могла отказать себе в удовольствии время от времени вот так хоть что-то вызнать о своём молчаливом, необщительном постояльце. Рыжий поздравил себя с тем, что превозмог соблазн взять "Макарова". На всякий случай проверил вещи. Всё оказалось на месте, разве что фотографии в "афганском" и "чеченском" альбомах перепутаны - видимо бабка их рассыпала, а потом рассовала кое-как. Ужин она разогрела быстро, и когда Рыжий вышел на кухню, попыталась завязать разговор. Но он нарочно делал вид, что сильно голоден и почти не отвечал. Хотя, его давно уже подмывало нагрубить: "Что старая, скучно? Шестьдесят лет прожила, из них двадцать квартиру московскую ждала, по общагам-баракам мыкалась. Вот и целуйся со своей квартирой, мужа схоронила, ни детей, ни внуков. Зачем жила и сколь вас таких пустых по Руси? А ещё причитаешь, почему кругом одни чёрные, проходу нет, на базарах цены ломят ... Потому, что они не коммунизм строили, не планы перевыполняли, а детей по десять штук от каждой бабы рожали, пока вы ..."

Когда на следующий вечер Рыжий пришёл менять напарника, Хохол был явно возбуждён.

– Слыхал ... всю ночь менты тут шарились, искали кого-то?

– Кого?

– Та рази ж я знаю. Тута, недалеко на какой-то стройке мертвяков нашли. Вроде чёрние с местными бандюганами сцепились!

– Стрельба что ли была?- равнодушно спрашивал Рыжий.

– Да не слыхал я ничого. Всю ночь менты здесь туды-сюды ходили, да пытали, видел ли кого. А кого я здесь? А если и видел, что на ём написано кто ён. Тех чёрних вон сколько тута. Ну ладно, побёг я, держи ключи ... Да, чуть не забыл, биологиня просила грядки полить на пришкольном участке. Сашко, ты полей, а то я не успел. Нинка моя каждые полчаса названивала, не отойти, ты ж знаешь какая она ревнючая...

Тридцатилетний Хохол уже полгода обхаживал одинокую москвичку старше себя на несколько лет. И его усилия, казалось, вот-вот увенчаются успехом: в последнее время он часто хвастал, что скоро станет полноценным москвичём с пропиской и гражданством. Подлаживаясь под свою "даму сердца", он и график дежурств ломал по её прихоти. Рыжий шёл навстречу, так как ему самому иногда позарез нужно было "сломать" график и тогда Хохол не отказывался дежурить и по двое суток подряд.

Уходя, Хохол задержался на школьном крыльце и, с интересом глядя в сторону расположенного рядом детского сада, позвал:

– Сашко ... подь сюды! Дывись, як хлопчик чёрних гоняет.

Рыжий вышел и стал свидетелем достаточно необычной для последних лет картины: русский мальчик гонял по периметру ограды детского сада двух потомков приехавших с южных отрогов волчьих гор рыночных торговцев. Это оказалась та же самая семейка, которую Рыжий наблюдал неделю назад, заставлявшая дрожать от страха худенького белобрысого паренька. Только сейчас всё повторялось едва ли не с точностью до наоборот. Примерно того же возраста, что и старший из братьев-джигитов, лет двенадцати, худощавый, но быстрый и резкий темноволосый парнишка гонялся за проникшими за ограду детсада братьями. Их старшая сестра, тогда с удовлетворением наблюдавшая, какой ужас внушают её братья, сейчас растерянно топталась по эту сторону ограды - видимо едва ли не впервые ей приходилось видеть их в таком невыгодном свете.