Ментовские оборотни

– Вы хоть попробуйте, – заискивающе сказал курьер, указывая на пиццу.

Он очень старался, и было заметно, что хочет, чтобы заказчики остались довольны и его с товарищами похвалили.

Дочери Цыбикова с готовностью раскрыли коробку и дружно сказали «Вау!», потому что именно так, по их представлениям, и должны были реагировать на всякие приятные сюрпризы миллионерские дети. Пицца и вправду была нарядна и пахла очень даже ничего.

– Вот ешьте! – сказал дочерям назидательным тоном Цыбиков. – Нам с матерью для вас ничего не жалко! Может, и вы нас с мамкой на старости лет наших будете любить и баловать, и не на одну мы нищенскую пенсию свою кормиться будем!

– Не на одни проценты с акций, в смысле, – всполошилась Маргарита Петровна, спасая миллионерскую репутацию своей семьи.

– М-да, – подтвердил Цыбиков, спохватившись.

Жена передала ему пятисотрублевую бумажку. Цыбиков отдал деньги курьеру. Тот деньги взял, но как-то нерешительно. Цыбиков и сам понимал, что несусветные деньги отдает, что много это, но поскольку пиццу на дом он заказывал впервые, то не представлял, сколько следует платить, и он замялся, опасаясь оконфузиться. Стоял и смотрел на курьеров. Те смотрели на него.

– Сдачи не надо, – сказал поспешно Цыбиков.

– Простите, я не понял, – неуверенно улыбнулся курьер.

– А вы про что?

– Я про заказ.

– Про пиццу, что ли? – уточнил Цыбиков.

– Совершенно верно.

– Хорошая пицца, – оценил Андрей Петрович.

– Я рад, что вам понравилось. Платить вы будете по перечислению?

– За что платить? – еще больше занервничал Цыбиков.

– За пиццу.

Тут у и без того нетрезвого Цыбикова закружилась голова. Он вдруг понял, что с этой пиццей вляпался. Что она жутко дорогая, наверное. Дороже пятисот рублей. Цыбиков, как всякий нормальный мужик, слабо представлял себе, сколько в доме денег. И если эти пятьсот были последними, отложенными до получки, тогда и вовсе непонятно, как из этой некрасивой истории выпутываться. Он беспомощно посмотрел на жену. Маргарита Петровна отвела глаза и трусливо вздохнула. Цыбиков взмок, обнаружив, что за пиццу он один в ответе.

– А сколько надо? В смысле, заплатить, – произнес он, и в его голосе прорезались плебейские заискивающие нотки.

Он медленно трезвел, но все еще был не в форме.

Курьер с готовностью продемонстрировал ему собственноручно подписанный Цыбиковым бланк приема-выдачи заказа. Там было много цифр, и Андрей Петрович с непривычки в них запутался.

– Куда смотреть? – спросил он, расставаясь с последними остатками былой вальяжности.

– Сюда-с, – с неискренней угодливостью указал курьер на самое большое число на бумаге.

– Ого! – сказал Андрей Петрович, не сдержавшись.

Число было длинное, как забор. И Цыбиков почувствовал себя так скверно, как чувствуют люди, которые покусились на что-то такое, на что они не имеют никакого права, и им за их безрассудство вдруг предъявлен крупный счет. Как какой-нибудь мальчишка, например, который взял без спросу отцовскую машину покататься и в хлам ее разбил. Или бухгалтер фирмы, позаимствовавший деньги шефа незаметно для последнего и всю сумму проигравший без остатка в казино. Вот только что он, Цыбиков, был миллионер и все такое прочее, и тут вдруг выясняется, что он голодранец без штанов.

И первым делом с перепугу Цыбиков надерзил.

– Я не понял, что за цифра! – сказал он неприятным грубым голосом, каким начинал говорить обычно, будучи пойманным без билета контролером в электричке. – Это сколько оно стоит? Из чего оно сделано у вас? Из золота, наверное?

Заподозрившие неладное дочери Цыбикова дружно отпрянули от пиццы, уже жалея, видимо, о том, что успели откусить.

Курьеры переглянулись меж собой, и было видно, что недоумевают.

– Я хоть и простой человек, а понимание имею! Вы почем товар народу впариваете? – все больше заводился Цыбиков, подбадривая себя собственным криком.

– У нас в Барвихе с этим строго! – поддакнула Маргарита Петровна.

– Строго у нас! – обрадовался поддержке нечаянного суфлера Цыбиков. – В Барвихе!

– Мы цены понимаем! – вякнула жена.

– Понимаем цены! – эхом отзывался Андрей Петрович.

– Цены мы держим низкие, – с достоинством сообщил курьер. – Ниже, чем у конкурентов наших. А вам еще и скидка.

– Как же! Скидка! – капризным пьяным голосом сказал на это Цыбиков. – Нашли тоже дурака! Какая скидка?

– А вот! – в который уже раз продемонстрировал треклятую бумаженцию курьер. – Вам скидка двадцать пять процентов! И за доставку мы с вас не берем.

– И сколько же всего там получилось? – спросил Цыбиков с нехорошей улыбкой. – За эту вот вашу пиццу?

С этими словами он коробку с пиццей прикрыл и сдвинул на край стола, будто намереваясь ее тотчас же вернуть курьерам.

– Вот смотрите, – со всей возможной уважительностью сказал курьер. – Наша пицца стоит триста рублей…

– Обдираловка! – брякнул Цыбиков, еще ни в чем не разобравшись.

– Но в стоимость входит сто рублей за доставку…

– Ничего себе! – все еще пребывал в растерянности Андрей Петрович.

– И это уже получается не триста, а двести рублей…

– О! – приятно удивился Цыбиков.

– А мы еще и скидку вам даем, – напомнил ободренный курьер. – Двадцать пять процентов от двухсот рублей. Итого получается сто пятьдесят рублей за пиццу.

Андрей Петрович раскрыл коробку и посмотрел на пиццу совсем другими глазами. За такие деньги она ему снова нравилась.

– Так погодите, – дошло наконец до него. – Это сколько я вам переплатил? Это ежели от пятисот рублей сто пятьдесят отнять – тогда вы сколько чаю надудонитесь?

Он даже пальцем погрозил зарвавшимся курьерам. Те устыдились и вернули Цыбикову пятьсот рублей.

– На чай по столько не дают! – веско сказал Цыбиков, пряча деньги в карман брюк. – Ну, пять рублей. Ну, десять, ежели услуга первоклассная была. Я сам, допустим, как бутылки сдам…