Меня любит Джулия Робертс. Виртуальный роман

– Что-о-о?

Я, оказывается, вслух это произнёс.

– Ничего, дорогая! Я говорю – пропадай моя душа, рвись трусы на ленты!..

Анна сразу отвязалась, она страсть как терпеть не может вульгарный фольклор, её прямо тошнить начинает от народного юмора. Где она только силы берёт ковыряться упорно в Сергееве-Ценском. Между прочим, когда она тему для диссертации выбирала, я пробовал пристыдить её, урезонить: мол, если тебе нравится Пелевин, почему бы тебе его не взять или вообще этот вонючий постмодернизм? Как же, пристыдишь – она и дипломную писала по Ценскому, и, если масть такая дальше пойдёт, докторскую по нему стряпать-лепить будет – классик местный, поддержка и сочувствие кафедры и всего университетского начальства стопроцентно гарантированы. И вообще, в нашем университете из десяти кандидатских диссертаций по русской литературе девять защищаются по автору неподъёмного «Преображения России» и, уж разумеется, все без исключения успешно. Это вам не Достоевский!

Кстати, перед самой защитой нашей диссертации я и совершил два тяжких преступления: в самый момент, когда надо было напрячь весь семейный и личный бюджеты для этого судьбоносного дела, я совершил одну за другой две немыслимые с точки зрения разумной логики траты-растраты. А случилось вот что. Насчёт глюков от поцелуя – это ведь я не шучу. Это ведь всё начало вытворяться со мной и на самом деле. Вернее, не совсем на самом…

Дело в том, что Джулия стала заполнять мою жизнь, входить в неё уже как бы и материально, что ли. Я успел выловить по телеканалам и посмотреть кроме «Красотки» ещё шесть фильмов с её участием: «Коматозники», «Капитан Крюк», «Дело о пеликанах», «Я люблю неприятности», «Есть о чём поговорить» и «Все говорят я люблю тебя». И каждый раз впечатление было в лучшем случае недоуменное, но чаще ужасное и даже катастрофическое. Сердце от боли сжималось, ей-Богу!

Нет, «Коматозники» ещё ничего – тема запредельно интересная, сюжет захватывающий, стилистика необычна, но в угрюмой героине я едва-едва проглядывал-узнавал свою Джулию, так поразившую меня в «Красотке». Да ещё накладывало на мои впечатления от «Коматозников» скверный отпечаток то, что я уже знал из интернет-сплетен о бурном романе её с напарником по фильму Кифером Сазерлендом – с этим гнусным, похожим на сытого подсвинка малым. Мне он здорово напоминал одного моего однокурсника Борьку Сысоева – совершенно отвратительного парня с унылым лицом простатика! Эта дебиловатая особь, я имею в виду Борьку, вздумала как-то, когда мы с Аней ещё женихались, на первом курсе, к ней подкатываться, куры строить. Да, да! И Анна моя Иоанновна (тогда, правда, ещё не совсем моя) чего-то там краснела в его присутствии… Не могу понять: что бабы в таких розовощёких мерзких блондинчиках находят? Ну, ладно, дура Анна – ещё куда ни шло, но Джулия-то, Джулия!..

Один момент-кадр в «Коматозниках» заставил меня вздрогнуть-напрячься и забыть все мои ипохондрические придирки: это когда Джулия (вернее, героиня фильма), потревоженная видениями, вскакивает с постели и застывает на миг посреди комнаты – в тонкой белой маечке, не столько скрывающей грудь, сколько подчёркивающей её. Господи, да много ли надо человеку с богатой болезненной фантазией, которому достаточно увидеть-разглядеть две выпирающие точки под тонкой материей, дабы дорисовать-восполнить всё остальное…

Следующим я посмотрел дурацкий «Крюк». Фильмец этот, и правда, до предела, до маразма дурацкий – с этой битвой разноцветными тортами, с этими цветами, нюхающими гениталии мужика и чихающими, с этим непременным американским бейсболом… Впрочем, ладно, не буду. Я понимаю разумом, что это я из-за Джулии. Вот у неё, действительно, роль совершенно нелепая – то ли фея-светлячок, то ли светлячок-фея с причёской «я у мамочки Гаврош» и нелепыми стрекозиными крылышками за спиной, в каких-то штанишках мальчиковых. И зачем только она согласилась! Такую роль в советском кино сыграла бы какая-нибудь коротышка-травести вроде Надежды Румянцевой или Лии Ахеджаковой. И самое смешное, это когда Питер Пен (Робин Уильямс) вдруг присюсюкивает в адрес Джулии-мотылька: мол, какие ножки хорошенькие… Ещё бы! И как только гад разглядел-оценил! Ну и, абсолютно идиотическая сцена, когда Джулия целует этого самого Питера Пена (пристанывая при этом!) и говорит-признаётся этому олуху: «Ай лав ю!», а он, подлюга, её натурально динамит и возвращается к своей законной супруге – двуногой серой мышке. Нет, она, жена этого болвана Питера Пена, конечно, женщина, но по сравнению с Джулией Робертс – серая мышь в квадрате. Тем более, что Джулия как раз перед объяснением в любви появляется-предстаёт в своём нормальном венерном виде: с рыжей пышной причёской, в белом длинном платье, так похожая именно на прекрасную фею… И ещё чуть сглаживало раздражающее впечатление от картины знание, что с режиссёром отношения у Джулии во время съёмок не сложились, да и вообще работа была не в радость, без дружеской атмосферы на съёмочной площадке, нервомотательная. Я это к чему? А к тому, что уверенность у меня почти что стопроцентная создалась-осталась: ни с самим Спилбергом, ни с Робином Уильямсом, ни тем более с коротышкой Хофманом ничего у Джулии не было…

И слава Богу!

Детективы «Дело о пеликанах» и «Я люблю неприятности» оставили двойственное впечатление: конечно, я с наслаждением смотрел на Джулию, следил за интригой сюжета, но и с лёгкой досадой понимал-осознавал – на месте Джулии в этих ролях могла быть-оказаться любая другая актриса, более ширпотребовского уровня таланта и внешности, и ни фига бы от этого не изменилось. Хотя нет, я, к примеру, потом по второму разу смотрел эти ленты именно и только из-за Джулии, так что расчёт режиссёров вполне оправдался, потому что таких, как я – счастливцев, ушибленных Джулией, – в мире, думаю, более чем предостаточно, но самой Джулии не следовало бы соглашаться на такие проходные роли, нет, не следовало бы…

Впрочем, именно в «Пеликанах» есть пара кадров, которые стоят целого фильма: это, во-первых, когда Джулия переодевается в гостиничном номере перед свиданием с замаскированным под друга киллером и несколько мгновений старательно позирует перед камерой в одном беленьком лифчике (уж стройна так стройна!); ну и, конечно, – финальный чудесный кадр: она, сидит на скамье в саду и просто улыбается в объектив. Просто улыбается и – всё. Но, Боже мой, как же она хороша, как прекрасна в этот миг-момент! И я именно тогда, уже второй раз смотря финальные кадры «Дела о пеликанах», окончательно осознал-понял своеобразие красоты, самость Джулии – это её улыбка, смех, свет, который исходит от неё во время этого. И режиссёры, которые предлагают ей угрюмые, хмурые и прочие пасмурные роли – мало чего смыслят в женской красоте вообще и своеобразии неземной красоты Джулии Робертс в частности.

У Кнута Гамсуна о героине «Мистерий» сказано: «Она смеётся так непринуждённо и охотно, несмотря на то что зубы её не отличаются белизной…» Бр-р-р, не могу представить! Как может нравиться смех женщины, у которой жёлтые зубы? Впрочем, моя Джулия смеётся «так непринуждённо и охотно» совсем не оттого, что зубы у неё отличаются необыкновенной белизной…

Стоп, чего-то я зациклился на зубах – уж любимой-то женщине в зубы точно не смотрят! И всё-таки ещё чуть объясню-размажу: в кино, на экране, вживую, мне жуть как нравится безудержный неповторимый смех Джулии – к примеру, в сцене из «Красотки», когда она телек смотрит, или когда Гир ей в шутку пальцы футляром от колье прихлопнул, – но на фото я больше люблю, когда она просто улыбается. Или когда схвачен момент ещё за секунду до начала смеха, когда губы её ещё только-только начинают оживать в улыбке, раздвигаться. А губы, Боже мой, какие у неё необыкновенные, странные, вкусные, сумасшедшие, джулиевские губы! Какой у неё рот! У неё, у Джулии, – не-о-бык-но-вен-ный рот!!!

У-у-у-у-уф!.. Всё, успокаиваюсь поелику возможно и – продолжаю.

«Есть о чём поговорить» или, как ещё переводят, «Тема для разговора» – картина, в общем-то, нормальная, не из самых худших. И моменты-эпизоды есть ничего, стоящие: особенно сцена, когда героиня Джулии совсем было решилась-собралась изменить своему мужу-козлу – уже и партнёр сыскался-подвернулся, и условия подходящие создались, она уже и пуговки рубашки-кофточки даже расстёгивать начала, да всё никак не может настроиться на изменчивую волну, поступить по блядски-проститутски…

Но вот лента голливудского шута Вуди Аллена «Все говорят я люблю тебя» – это уж полный маразм. Маразматичнее, чем «Крюк», ей-Богу! Мало того, что у Джулии здесь роль не самая главная, мало того, что она начинает-принимается вдруг петь на полном серьёзе, так ещё и по ходу сюжета она, опять же на полном серьёзе, влюбляется в героя Вуди Аллена…

Кстати, вот что особенно и раздражает в этом плане – её партнёры-мужики на экране. Тут ещё, конечно, роль свою сыграло то, что Ричард Гир планку сразу высоко поднял. Да, что ни говори, а Ричард Гир рядом с Джулией смотрится – мэн ещё тот! А остальные – такие дикобразы, такие уроды ластоногие, такие в прямом смысле чёрт-те что и сбоку бантик… Как самой Джулии не противно с ними обниматься, целоваться, дарить им свои улыбки, свой смех и смотреть на них лучистым, якобы, влюблённым взглядом?

Впрочем, якобы-то якобы, но если мерзопакостные слухи-сплетни насчёт её романов со всеми партнёрами по съёмочной площадке независимо от возраста и внешних данных имеют под собою толику оснований, выходит она даже и со страшилой Вуди Алленом действительно могла что-то иметь? И эта красивая по форме (потому что Джулия!), но отвратительная по содержанию (потому что Аллен!) сцена из фильма могла действительно произойти в жизни?!

Вспомним-ка: номер гостиницы, с похабно измятой постели встаёт обнажённая Джулия… Ну, не совсем обнажённая, но всё равно, что совсем: руки, плечи, спина – остальное дорисовать-вообразить нетрудно, закутывается-прикрывается простынёй и говорит с едва сдерживаемым восторгом: