Меня не изгнать I

К моменту, когда мы добежали, от поместья оставались сплошные руины. Гильдия Пожарных заливала все водой, но толку было мало. Пламя бушевало так сильно, что мгновенно сжирало всю ту воду, что туда подавали. Угомонились только тогда, когда Гильдия Задач в срочном порядке выдала нескольким магам задание с повышенным коэффициентом оплаты. Как бы это не звучало: «помочь горожанам, устранить пожар». Они наколдунили там всяких локальных дождей, водяных шаров, песчаных штормов и прочих магических ухищрений.

Откуда я это все знаю? Да все просто. Меня не пустили. Ни меня, ни Мию, которую, казалось, знала каждая собака и уважала просто потому, что. Констебли, оцепили периметр и допускали только либо пожарных, либо тех, у кого был доступ по Задаче.

Я, пытаясь вжиться в роль, кричал, подключал все свое блядско-бардское обаяние, рыдал, взывал к правосудию. Все было тщетно. Мне сказали стоять в сторонке и не выначиваться, пока не будут произведены работы по усмирению огня. Собственно, минут за тридцать они справились. От поместья, как я уже говорил, остались рожки да ножки, а точнее — обугленные балки, заваленные стены, почерневшая черепица, какие-то обгоревшие части личных вещей и… тела тех, кто был родней для Вильгельма.

Ощутил, как в желудке стало дискомфортно, и тошнота подкатила к горлу. Не могу сказать, что мне было жалко этих людей. Тем более, если учесть факт, что, завидев меня, могли бы посадить на цепь, как говорила Мия и все такое… просто не каждый день видишь обгоревшие трупы, чувствуешь их запах и изуродованные тела.

Взглянув на Мию, я особо ничего не разглядел ни на ее лице, ни в глазах. Она держалась спокойно. Вероятно потому, что с родителями Вильгельма у нее не было ни тесных отношений, ни каких-либо отношений в целом. Держали дистанцию с ее же слов.

Однако, это не остановило ее от того, чтоб начать двигаться к телам, которые уносили на переносках существа в черных мантиях.

— Что ты делаешь? — спросил я ее, двигаясь следом.

— Хочу понять, что произошло, — сказала она, но ее путь тут же преградил констебль. Высокий мужчина, человек, размером со шкаф.

— Извините, доступ к телам запрещен. Идет выяснение обстоятельств.

— Я сама могу все разузнать. Пропустите, — спокойно сказала она, хотя я видел, как в ее глазах плясали чертики гнева.

— Нет, — коротко отозвался констебль. — Сперва тела попадают к коронеру, затем погребальная служба связывается с живыми родственниками, и уже потом прямой потомок или близкий родственник имеет возможность как-либо взаимодействовать с усопшими.

Я услышал, как в воздухе что-то заскрежетало. Надеюсь, это что-то стороннее, а не зубы Мии. Бруксизм, знаете ли, дело пагубное.

Взяв за плечо, я повернул ее в сторону имения. Сколько же сил ей стоило, чтобы не дернуть плечом и не сбросить мою руку. Что ж, могу понять, тем более после того разговора.

— Идем, пока что там осмотримся, — сказал я примирительно. Мия не ответила, но с места сдвинулась и пошла со мной.

Пожарные уехали, маги разошлись, только охранники правопорядка снова туда-сюда, что-то занося в свои планшетники перьями с чернильницами. В этот раз нас пропустили без вопросов. Основная задача была завершена, поэтому теперь мне дозволили шататься тут сколько душе угодно. Я и шатался, осматривая руины имения Аскании. Хочу сказать, просторно тут у них было. И красиво, наверное.

Был яблочный сад, среди деревьев стояла обгорелая веранда с качелями, столами и лавками. Была цветочная поляна, которая до пожара сто процентов пестрила разносортностью растений и разномастностью цветов.

Возле руин дома я видел обгоревшие остатки семейных портретов, книжных полок, элементов одежды и прочих убранств. Не говорю уже про черепки от посуды, расплавленные куски золота, которые, поди, раньше были кубками и чашами для гостей и стояли в серванте.

— Они были хорошо обеспечены? — негромко я спросил у Мии, что сидела на корточках возле меня, подобрав подол своего платья и ковыряясь палочкой в углях.

— Вполне, — спокойно отозвалась она.

— Чем промышляли?

— Род Аскании был одним из первых. Не самыми первыми, но довольно древним родом в этих землях. Самые первые Аскании, то что мне известно из первых уст, — говорила она, явно намекая на Вильгельма, — занимались здесь земледелием. Если обратишь внимание — чуть дальше идет еще большее возвышение и начинается гора, которая закрывает город с той стороны и служит своеобразной отвесной стеной по ту сторону. Они нашли там всякие драгоценности, какую-то руду, которая очень стала цениться у дварфов за особые качества. Тут я без понятия, в дела кузнечные не влезала. Но начали с малого — открыли свою добычу, потом наладили поставки, потом развивали бизнес и в итоге все свелось к тому, что старший Аскании просто жили на откаты. Сейчас они имеют… — она осеклась, — имели. Имели свою долю чуть ли не в каждом предприятии или Гильдии, так как застали их становление, вкладывали средства в развитие и вот мы тут. Ничего особо делать не надо, деньги сами идут к тебе. Правда твой отец все равно бредил мыслями о том, чтобы придумать что-то новое всячески развивал тему селекции. Собственно, — она указала рукой в сторону садов: яблочного и цветочного. — Его рук дело. Он хотел представить это на следующей конференции и начать продвигать.

— Не спеклось, — брякнул я.

Она посмотрела на меня из-подо лба, но ничего не сказала, после чего встала, отряхнув руки и побрела к выходу. Я пошел следом. Здесь нас больше ничего не держало. Меня так уж точно.

Дорога сама нас вывела к таверне «Рога и Копыта». Мы молчали весь путь. Также молча зашли внутрь. Мия заказала на нас обоих по порции сидра и какой-то там похлебки с луковыми колечками.

Розетта кивнула, отправила заказ на кухню, а сама выразила мне свои глубочайшие сожаления. Я покивал, принял ее слова. Ну а что мне еще оставалось делать?

Сели за дальний столик, подождали, пока принесут обед и стали есть.

— Что думаешь? — спросил я у Мии, вымакивая куском хлеба остатки еды из глиняной тарелки.

— Ничего, — коротко сказала она, явно пребывая в своих каких-то неведомых мне размышлениях. — Пока что ничего. Мне нужно добраться до тел, тогда у меня будет хоть какая-то информация.

— Ну, совсем ничего? Ты не знала были ли… — я откашлялся и понизил тон вдвое. — Были ли у Вильгельма враги? Заядлые какие-нибудь. Грифферы там.

— Кто? — спросила она.

— Те, кто хотят ему насрать в карман просто так.

— Таких полно. Вот только поджег это серьезное дело и за это по головке не погладят. Ни гриффонов твоих, ни кого-то еще. Наименьшая мера наказания, если поймают — заставят выплатить полную сумму на восстановление.

— А наибольшая?

Она провела по шее указательным пальцем, закатила глаза и вывалила язык, дергаясь в припадке.

— Ну или четвертование, колесование, обезглавливание, сожжение живьем, разрывание лошадями, — перечисляла она, загибая пальцы, пока не стала это делать по второму кругу.