Меня зовут Сол

У нее там была лежанка вроде нашей, из еловых веток. На плоских камнях располагались аккуратно сложенные одеяла и пледы и стояли пластиковые контейнеры с крышками. Из очищенного от коры ствола она сделала вешалку. Там висели куртки и платья — на плечиках, прямо как в шкафу. Там даже был китайский жакет с драконами, елками и рыбами, вышитыми золотыми и красными нитками. А вдоль стенки стояла обувь. Высокие сапоги, «мартинсы», высокие голубые ботинки на шнуровке, «конверсы» и две пары армейских берцев.

— А она любит всякие туфли, — заметила Пеппа.

Мы залезли в спальник. Лежанка была мягкая и очень удобная. Я так устала, что не смогла даже ничего рассказать Пеппе, но она тоже быстро заснула.

Глава десятая

Лагерь

Жить с Ингрид было здорово. У нас всегда была еда, и я могла охотиться в лесу. Там жили фазаны. Вообще-то, фазаны в Шотландии не водятся, их сюда привозят, чтобы всякие богатые люди могли на них охотиться за деньги. Их очень легко подстрелить. Они жутко шумят и вообще не умеют прятаться, а иногда просто сидят, пока ты к ним вплотную не подойдешь. Кто угодно справится с фазаном. Наверное, его даже из рогатки убить можно. Я убила двоих в первый же день у Ингрид.

Пеппа и Ингрид остались в лагере, постирали шмотки и развесили их сушиться, а потом Ингрид решила попробовать сделать что-нибудь нормальное из изрезанных Пеппой шкурок. Становилось холоднее. Днем было ясно, а ночью — морозно. Пеппа читала свою книгу, а Ингрид сидела у костра, резала шкурки и примеряла кусочки Пеппе на голову, а потом сшивала их. Одновременно она учила Пеппу немецким словам. Начали они с ругательств. Ингрид была уже старая, но ей было пофиг, и она сразу сказала Пеппе, как будет по-немецки «дерьмо», «дебил», «трахаться» и «задница».

— Это самые интересные слова в любом языке, — пояснила она. — Не бывает плохих слов.

Пеппа сразу спросила, как будет по-немецки «херня», «яйца» и «хрен».

Когда я вернулась с фазанами, Пеппа сказала, что по-немецки чучело называется popantz, лифчик — b"ustenhalter, то есть держатель для сисек, а член — schw"anz. Я ощипала фазанов, и Ингрид велела оставить длинные хвостовые перья для украшения. Правда, она сказала «декорации».

Я выпотрошила птиц, мы их посолили и поджарили на палочках над огнем. Ингрид сварила рис в большом чайнике, и мы пообедали рисом и жареным фазаном. После еды Ингрид достала из ящика яблоки. Они лежали там, завернутые в бумагу, и оставались красными и сладкими.

— Завтра построим вам шалаш, — решила Ингрид, — мой мне скоро понадобится, потому что дня через два пойдет снег.

Утром мы проснулись пораньше, пока еще было совсем холодно, и я пошла в лес за жердями для шалаша. Мы выстроили его прямо рядом с шалашом Ингрид, так что вход оказался совсем близко от очага. Из камней я сделала основание для лежанки. За жердями для нее пришлось снова идти в лес, а за еловыми ветками — лезть наверх. Ингрид и Пеппа пока начали связывать жерди паракордом.

Мне пришлось забраться совсем высоко, где виднелись темно-зеленые верхушки елей. Их там оказалось восемь штук. Я срезала охапку веток, перевязала их куском паракорда и потащила за него вниз, как за ручку. Мы привязали брезент к получившемуся каркасу и закрыли его еловыми ветками, как черепицей. За ними пришлось ходить еще два раза, потом мы выложили весь шалаш до самой земли и прижали края веток камнями, чтобы в шалаш не задувал ветер. Вход мы сделали большой, полукруглый. В центре шалаша я почти могла встать в полный рост. Потом Ингрид велела нам сгрести сухие листья и положить их сверку на ветки, чтобы дополнительно изолировать шалаш. От еловых веток и сухих листьев очень хорошо пахло. Мы застелили лапником весь пол, как ковром, и лежанку тоже.

Ингрид делала что-то вроде свечек из плотно свернутой березовой коры и смолы, которую собирала с сосен. Еще она изготовила непромокаемые миски и кувшин из той же коры, залив смолой все швы, чтобы они не протекали. У Ингрид была большая банка смолы, и она разогрела ее и показала, как та хорошо горит. Она объяснила, что смолу можно использовать как клей, склеивать куски дерева, а еще смола оказывает антисептическое и противовоспалительное действие и убивает бактерии в ранах, так что из нее можно делать примочки и повязки.

Мы замесили в большой металлической миске тесто для хлеба из муки, воды, сухих дрожжей, соли и масла. Ингрид показала, что делать, и велела на час оставить тесто у огня, чтобы оно подошло. Потом мы добавили туда еще муки и замесили тесто снова, Ингрид скатала из него большой шар, положила на плоский камень и оставила еще на час. Затем Ингрид разожгла печь. Это был большой купол, сложенный из камней. Сверху лежал плоский толстый камень. В стенке оставался небольшой проход, и Ингрид впихнула внутрь сухой травы и разожгла ее палочкой из костра. Потом добавила туда дров побольше, так что внутри получился настоящий костер. Пол печки был сделан из плоского камня, и когда костер прогорел и остались только горячие угли, Ингрид сдвинула их к краям и засунула в печь тесто.

Хлеб получился золотисто-коричневый. Мы с Пеппой ели его горячим, а Ингрид еще положила на свой кусок немного сыра, чтобы он расплавился.

Ингрид оказалась права. Пошел снег, и вечером мы сидели у огня, завернувшись в одеяла, а вокруг шел снег, и в свете костра он казался желто-оранжевым. Мы ели хлеб с сыром и пили чай с сахаром, но без молока. Пеппа рассказывала, докуда дочитала «Похищенного».

Героя звали Дэви, и все произошло в 1751 году. Его дядя не хотел, чтобы после смерти отца Дэви получил его большой дом, хотя на самом деле он был наследником. Поэтому дядя сначала попытался убить его, заставив в темноте карабкаться по дырявой лестнице. Дэви спасла молния — она осветила лестницу, и он понял, что дядя хочет его убить.

Потом дядя отправил его в Эдинбург к нотариусу, но заплатил капитану корабля, чтобы тот похитил Дэви, увез его в Америку и сделал рабом. Я думала, что только чернокожих из Африки делали рабами в Америке, но Пеппа сказала, что в книжке написано, что шотландцев тоже. Так что я узнала что-то новое.

Короче, на корабле капитан, его помощник и все остальные все время пьянствовали и до смерти замучили мальчика по имени Рансом, а Дэви приходилось носить им всем еду и выпивку. А потом они попали в туман, налетели на какую-то лодку, а в ней сидел шотландец по имени Алан Брек Стюарт, который сказал, что он король и везет кучу денег своему вождю, и Алан все время говорил всякие шотландские слова. Капитан был очень плохой, хотя Дэви решил, что он хороший, когда познакомился с ним в Эдинбурге. И тогда капитан и его вечно пьяная команда решили убить Алана и украсть его деньги, а Дэви подслушал их, и он подружился с Аланом, и была большая драка в какой-то корабельной рубке, и Дэви застрелил одного матроса, и еще избили мужика по имени Шуам, который убил мальчика, так что он тоже умер.

— А что такое виг? — спросила Пеппа.

— Имя такое, — отозвалась Ингрид.

— Нет, — не согласилась Пеппа, — что-то другое. Сол?

Я не знала. И «Википедии» у меня не было.

— Ладно, — сказала Пеппа, — Алан Стюарт сказал, что все виги мрачные.

Мы с Ингрид посмотрели друг на друга, нахмурились и пожали плечами.

— А сколько лет Дэви? — спросила я.

Пеппа решила, что лет тринадцать или четырнадцать.

— А он убивал людей, — сказала я.

— Ага, — согласилась Пеппа. Он же правда убивал, защищая Алана.