Меня зовут Виктор Крид

Хотя, как бы я сам вел себя рядом с почти двухметровой горой мускулов, двигающейся с грацией хищной кошки, молча разглядывающей тебя взглядом убийцы?

Авраам-то меня больше шести лет знает, как-никак соседом по комнате был во времена студенчества... и видел мои тренировки. Так что даже в отвратительном самочувствии после отключки, он не решался высказать недовольство мной. Только клятыми нацистами.

– Выговорился?
– уточнил я минут через десять, когда кончился немецкий, пошла латынь и медицинские термины. Он кивнул и затих. Еще через минуту он сказал.

– Спасибо, Вик.

Я просто пожал плечами. Что тут еще скажешь? Вскоре начали приходить в себя и Анита с Эсмой.

Во время пути через Атлантику Авраам много рассказывал о своей жизни в Германии. О том, что видел сам, о том, что ему рассказывали соседи и коллеги... Я слушал. Я вообще умею слушать. Говорю не очень. С трудом выражаю свои мысли. Нужные слова подбираются с опозданием... на пару дней.

Нет, тугодумом меня тоже не назовешь, просто острым языком природа не наградила. Но вот когда я смотрю на человека, пытаясь подобрать достойный ответ на сказанное им, оппонент как-то теряется, тушуется, бледнеет и старается свернуть разговор побыстрее. Так что друзьям в глаза я предпочитаю не смотреть... слишком часто.

Так вот, Авраам рассказывал, я слушал. Наверное он просто хотел выговориться. Когда-то это требуется каждому. А я размышлял, что же делать мне?

Правильнее было бы отсидеться в Америке, не влезая ни во что. Но правильно ли? Сразу вспомнились дурацкие заезженные слова Дяди Бэна из комиксов и фильмов о Человеке-Пауке: "Чем больше сила, тем больше ответственность". А что со своей силой делаю я? И для кого?

А именно в этот момент прозвучало словосочетание "вита-лучи". И меня словно током ударило! Эрскин! Формула суперсолдата! Капитан Америка! Красный Череп! Гидра!

Так вот во что я ввязался! Ддззззен...

Я ничего не сказал Аврааму.

Будь что будет, подумал я. А на горизонте вздымала к небу свой факел Статуя Свободы.

* * *

глава 4

Статуя Свободы. Внушительно, дзен меня накрой! Тот, кто придумал ее, был гений. Вот так, плывешь ты из Европы в Штаты, не от хорошей жизни (от хорошей жизни обычно не уплывают). Долго плывешь. Вокруг лишь вода, шторма, волны... И вдруг! Из-за горизонта появляется точка. Ты еще не видишь земли, но точка становится больше и приобретает очертания женщины-свободы с факелом устремленным в небо.

И ты уже смотришь только на нее. Не видишь ни полоски земли, ни других кораблей, только ее...

Воодушевляет. Реально воодушевляет. Начинает возникать в душе само собой ощущение, что все будет хорошо. Что, вот именно теперь, все будет непременно хорошо.

Авраам поддался этому очарованию в полной мере. Он замолчал и, открыв рот, смотрел на этот символ мечты. Я тоже смотрел.

Но все когда-то кончается. Слетело и наваждение. Авраам словно очнулся и даже немного потряс головой.

– Вик, а как ты выбрался из Германии? Граница же укреплена, - вдруг заинтересовался он. Видимо вспомнил наконец, что в Америке тоже есть таможня. И ее вскоре предстоит проходить.

– На самолете. Ночью, - ответил ему я.

– А кто им управлял?

– Я.

– Ты, разве умеешь управлять самолетом?
– удивился он.

– Умею, - ответил я.

– Но как?!
– удивился он.

– Франция. Частные курсы пилотов, - коротко ответил я. Не стал вдаваться в подробности. У студентов, не озабоченных поиском средств на пропитание и оплату учебы, времени много. И отнюдь не все оно занято учебой и исследованиями.

А уж начало двадцатого века во Франции - такой простор для выбора хобби: от опиума, вина, секса, оккультизма, до воздухоплавания, стрельбы, французского бокса, изобретательства, живописи и сотен других интересных занятий. Правда, все очень сильно омрачала Мировая Война, но она же подстегивала технический прогресс.

Помню, в то время, я вообще свой личный самолетик имел. И несколько нужных знакомств, которые позволили держаться в курсе технических новинок и даже пилотировать военные образцы, не прибегая к угону. Но для Эрскина это подробности лишние, я так думаю.

– А где самолет взял?
– уже с подозрением посмотрел на меня Авраам.

– Угнал.

– Где?!!

– На аэродроме, в пригороде, - не стал скрывать я.

– А как мы пройдем контроль в порту? У нас же немецкие документы...
– я молча залез во внутренний карман и достал два французских паспорта. На него и на его жену. Дочери по малолетству подобный документ еще не требовался.

– Откуда?
– обреченно вздохнул он.

– Китай - каллиграфия, Национальная высшая школа изящных искусств в Париже, Мюнхен - клуб фотографии, - кратко пояснил я. Подробности... Снова остались за кадром. Не говорить же, что документы для долгожителя - основа основ личной безопасности? Что это первое, чем озаботишься, лишь осознав свою природу.

Естественно, что у меня постоянно имелись в запасе чистые бланки удостоверений личностей нескольких стран. Естественно, что приезжая в новое место, я всегда зондировал почву на предмет всяких мошенников, фальшивомонетчиков, аферистов и их способов изготовления документов.

А калиграфия, которой занимаешься больше полусотни лет, позволяет подделать практически любой почерк... Да я сейчас печатный станок могу "сделать" по четкости воспроизводимого изображения. Не сходя с места, любую печать нарисую (хотя, предпочитаю все же изготовить ее из подручных средств, чтобы был именно оттиск - это надежнее). Печати-то откуда в Европу пришли? Именно - из Китая. Соответственно, где этому лучше учиться, как не там? А тот, кто считает, что у монахов совсем нет свободного времени и творческих увлечений - в корне не прав.

– Но лучше используйте свои документы. Надежнее. Скажете, что беженцы от режима. Попросите политического убежища, - добавил я.
– Это, - кивнул на французские паспорта, - На крайний случай. Если придется прятаться.

– Да, Вик, - вздохнул Авраам.
– Догадывался я, еще в студенчестве, что парень ты непростой, но что б настолько...

Что я могу на это ответить? Только молча пожать плечами.

– А почему ты решил именно меня о помощи попросить? Если не думал, что настолько?
– спустя пару минут молчания, решился задать вопрос я.

– От отчаянья, наверное, - вздохнул он.
– После этого приема у рейхсфюрера, мне было попросту страшно. Я посмотрел ему в глаза и то, что я там увидел, напугало меня до дрожи, - зябко передернулся он.
– А потом в лаборатории появилась новая охрана. Соседи справа и слева продали свои дома и уехали. Вместо них поселились непонятные люди. В школе дочери появились два новых учителя... Мужчины атлетического сложения в пиджаках с несколько оттянутым вниз правым карманом... Я испугался. Начал думать, что я могу сделать, к кому обратиться... И получалось, что ни к кому. Тебе я написал из отчаяния. Вообще не был уверен, что письмо дойдет. Ведь мы уже пару лет не списывались...