Меняя маски
Шрифт:
— Сакурай Синдзи, шестнадцать лет. С десяти лет живет один, на деньги, присылаемые родителями. Среднюю школу закончил одним из лучших. Ни в каких кружках не состоял, имеет ранг «ученик» в рукопашном и огнестрельном бое. В драках при этом не замечен. Конфликты со сверстниками, как и у большинства подростков, были, а вот драк нет. Несмотря на отсутствие рядом родителей, по окончанию средней школы умудрился получить разрешение на ношение огнестрельного оружия его ранга. Умен, дружелюбен, умеет говорить и добиваться, чтоб его слушали. Имел достаточно хорошие отношения с учителями, чтобы те его замечали.
— Стоп, — остановил его глава, приподняв руку. — Что там с оружием? Мне казалось, несовершеннолетнему для этого нужно разрешение родителей? Как он это провернул?
— В
— Хм, интересно. Продолжай.
— Его знакомые в средней школе, которых мы успели опросить, утверждают, что порой от него «несет жутью» и становится очень страшно.
— Яки?
— Да, я тоже так подумал. А его классный руководитель, имеющий ранг «ученик» в фехтовании, подтвердил это. Судя по всему, он неплохо навострился осаживать сверстников с помощью яки, не доводя при этом до драк. Одна из учительниц в его начальной школе рассказала, что его там часто задирали, а один раз даже побили. Видимо, чтобы подобное больше не повторилось, он и занялся боевыми искусствами, где и узнал про яки. Ну а при его неконфликтном характере, яки для него — идеальный вариант. При всем при этом, нельзя сказать, что он слабовольный ботаник. Все, с кем мы общались, утверждают, что он очень даже волевая личность. — Замолчав на пару мгновений, Като продолжил: — Ни одного друга в средней школе у него не было, максимум приятельские отношения. Некоторое время работал в клубе «Ласточка», кроме самого факта работы узнать ничего не удалось. Даже, кем он работал. Точно не официантом и не барменом. Сам клуб когда-то имел плохую репутацию, но после очередного передела влияния у местных банд клуб оставили в покое. А у владельца — Ацуси Хонды, настали трудные времена. Как я понимаю, старая банда, используя здания для своих нужд, не позволяла клубу развиваться и получать прибыль, в то же время не давая ему развалиться. А после их уничтожения клуб стал никому не нужен. Именно тогда там и появляется Сакурай-кун. Не знаю, как он втерся в доверие владельца, но после этого в клубе начинают происходить изменения. Меняется имидж клуба — новое оформление, вывески, реклама. Появляются охранники, проходит слух о таком хорошем месте как «Ласточка». Хонда заранее договаривается с новой «крышей» о выплатах, а первые посетители, ставшие потом завсегдатаями, являются родственниками: братьями и сестрами, — детей из средней школы, в которой учился Сакурай-кун. И все это говорит о незаурядном уме и пробивных способностях этого юноши.
— А также о его самостоятельности.
— Именно так, господин. Имеется мнение, что он является совладельцем клуба. Процент вряд ли высокий, но он, скорее всего, есть. А кроме благосостояния, являясь постоянным посетителем клуба, он имеет и множество знакомств. Посетителями «Ласточки» являются обеспеченные люди. Много аристократов, как имперских, так и клановых. Сомневаюсь, что знакомства такие уж хорошие, но они есть. Я в этом уверен.
— Говоришь, плохие времена у клуба были? Действительно, очень интересный молодой человек. Это все?
— Нет. И даже не самое важное.
— Оу, ты меня заинтриговал.
— Думаю Ииду-куна можно отпустить, мой господин, у него наверняка найдутся свои дела.
— Свободен. — Поклонившись, телохранитель пошел в сторону выхода из сада.
Дождавшись кивка главы клана, Като продолжил:
— Вы уже знаете от вашего сына, что Сакурай-кун является соседом Рода Кояма, но мне удалось уточнить, что соседом он является буквально, живя через забор от особняка главы клана.
— Это как…? — начал Дай, но остановившись, лишь кивнул. — Продолжай.
— Подняв известную нам информацию по кварталу клана Кояма, удалось узнать, что единственным обитателем квартала Кояма с фамилией Сакурай, является Бунъя Рафу, младший сын Бунъя Дайсуке, взявший фамилию жены.
— Стоп. — Сложив руки и закрыв глаза, глава одного из
самых сильных кланов Японии ушел в свои мысли. — Вот значит как, и при этом он не состоит в клане. Как интересно. Учитывая историю с его родителями, он не принадлежит ни Роду, ни Клану. Но при этом Род от него не отказался. И если их можно понять, то что же старик-то? Почему не взял его обратно в клан? Родители от него фактически отказались… Стоп, еще раз стоп. Говоришь, живет на деньги родителей? От хитрецы-ы! — протянул мужчина. — И не нам, и не вам! Что по его родителям?— Местонахождение неизвестно.
— Правильно старик Бунъя орал, эта стерва-простолюдинка ничего хорошего не принесла. И все же, чего они добивались, бросив, но не отказавшись от своего сына? М-да, одним движением обломали и Род, и Клан. — И замолчав на некоторое время, стал задумчиво рассматривать плывущие по небу облака. — А ведь у Бунъя сильная родовая способность.
— Согласен, мой господин. Камонтоку Рода Бунъя нашему клану не помешал бы.
— Думаю, я просто обязан познакомиться с другом моего сына. И поговорить насчет распущенности молодежи в наше время.
Первое, что сделала Шина, когда проснулась, это замерла. Осторожно повозившись в кровати, с облегчением вздохнула и расслабленно вытянулась на кровати.
«М-да, не перестаю удивляться маме, кроме всего прочего еще и девичьи седалища лечит. А ведь засыпать вчера на животе пришлось».
А все этот мелкий гаденыш. Ну да, сорвала она на нем злость, и что? Мог бы и в лицо все высказать, ябедничать-то зачем? А все из-за того, что вчера чуть с лучшей подругой не поссорилась. Из-за него, между прочим. И в этом он виноват: ей по факту и возразить-то Кине нечем было. Да, слабак, да, бедняк, да, живет на территории клана и получает на халяву защиту кланового квартала. И что с того, что в половине всего этого он не виноват? По факту-то, так оно и есть! Как же ее все это бесит. И как итог дня — порка. В семнадцать лет! Ну, просто прекрасный день.
А родители еще и намекали, что ей извиниться надо. Ей! Перед Ним! Перед этим слабосильным ябедой! Ну уж нет. Прямо ей никто этого не говорил, а значит… доносчик! Вот как с ним после этого обращаться? Извиняться? Нет, в чем-то она, конечно, перегнула палку, про нахлебника, пожалуй, не стоило. И она даже извинилась бы, со временем. Но вот горящая огнем попа вчера перечеркнула всякую возможность этого. Правда, если родители узнают…. А ведь могут, раз он жаловаться начал. Эх, значит придется. Но сделать это надо по-особенному, чтоб, значит, он все сразу понял и при этом не слишком грубо. А потом на пробежку! И спарринг! Уж она ему сегодня покажет, как он любит говорить, кузькину мать. Он ей за все ответит. Зря она, что ли, так рано вставала?
Потянувшись всем телом, она резко отбросила одеяло и вскочила с кровати. Представленный в воображении спарринг зарядил ее бодростью и предвкушением. Жаль и его выпороть нельзя, вот уж это действительно будет перебор.
Спустившись на первый этаж, она сразу почувствовала запахи из кухни, еще неопределенные, но как сам факт. Все-таки мама у нее лучшая. Мужчины в семье, да что уж там, не только мужчины, еще и не думали вставать, а она уже на ногах и на кухне. Как только все успевает? Впрочем, и выгоду она свою имеет. Ей позволено гораздо больше, чем многим и многим, Что уж там говорить, если она сохраняет за собой право быть единственной женой Наследника клана. Да, мама у нее зверь, всех этих мужланов в кулаке держит.
«И не только мужланов, — подумала Шина, потрогав пальцем свою попку. — Подлечить-то подлечила, но беседа с ней была как бы не страшней, чем с дедом».
Сходив в душ и переодевшись в спортивный костюм, зашла на кухню, надеясь перехватить что-нибудь вкусненькое. Завтрак-то еще не скоро.
— Доброе утро, мам.
— Доброе, дочь. Ты, я смотрю, на пробежку собралась, — не оборачиваясь, поздоровалась с дочерью Кагами.
— Да, давненько я не бегала.
— Могла бы и подольше поспать.