Меняя завтрашний день
Шрифт:
По мере приближения к окутанному мраком городу, россыпь праздничных и разноцветных огней завораживала, когда ближайшие к дороге дома можно было сравнить с новогодними елками, проглядывающими сквозь хвойные и буковые деревья. Чем дальше скользил взгляд Вики к горизонту, тем сильнее казалось, что город растворяется в дрожащих мерцающих огнях и вдали уже не было видно отдельных сооружений, лишь целое море огней, отделенное от всего мира стеной темной воды…
Вскоре Вика была уже в городе и шла по узким извилистым улицам, стараясь хоть что-нибудь узнать об этом необычном месте, однако ей пока что ничего не удавалось — на безлюдных улицах и под крышами домов с трудом можно разглядеть серые очертания припаркованных автомобилей. Когда она шла мимо чернеющего силуэта часовни с одиноко стоявшей во дворе высокой бронзовой статуей, то заметила надпись
Единственным звуком в городе оставался шум проливного дождя, а единственное, что мог видеть любой человек — это неясный свет уличных фонарей, тонущих в вечерней мгле. Казалось, все слилось в единое целое, все предметы тонули в темноте и первое, что можно отличить от прочих сооружений, были высоченные шпили далекого древнего замка на вершине горы, уходящие в темные вспухшие облака, которые при редких отблесках молнии расцвечивались красноватыми бликами. На глаза то и дело попадались очертания старинных замков, крепостей и других военных укреплений, на которых сказывалось влияние готического стиля. Что касается остальных сооружений, то большая часть домов, которые попадались на глаза, находились в весьма плачевном состоянии, требующие длительного капитального ремонта. Нередко встречались такие дома, где их окна казались словно наспех заколочены досками или фанерными листами.
По голове и по плечам нещадно били крупные косые капли дождя, смешиваясь со звуком собственного дыхания, в ушах стоял только гул ветра и шум дождя. В такие минуты даже цвета начисто пропадают, оставляя лишь то, что сейчас притаилось между чёрным и серым. Вике нестерпимо хотелось забраться в какой-нибудь глухой уголок и переждать ненастье, однако, желание найти сухое и теплое помещение оказалось сильнее минутной слабости. Словно в ответ на ее просьбу, перед ней возник хорошо освещенный трехэтажный дом, и в нем, судя по названию на вывеске, располагался трактир. Вика поспешила войти внутрь, желая хоть ненадолго укрыться от проливного дождя.
В ярко освещенном холле трактира стояли массивные деревянные кресла, которые блестели лаковыми поверхностями в свете множества настенных светильников. Рядом с креслами у входа стояла большая темно-красная напольная ваза с типичным турецким орнаментом — серебряные и золотые узоры состояли из изогнутых, испещрённых прожилками листьев, розеток, завитков и распускающихся цветов.
В обеденном зале Вика заметила простой дощатый пол, неприкрытую кирпичную кладку стен, грубоватые кованые светильники под потолком, ряды глиняных кувшинов и стеклянных бутылок со спиртным на полках в глубине зала, окутанные сигаретным дымом от множества курящих в помещении мужчин. Спокойный и сдержанный колорит трактира оживляли только яркие пятна занавесок на окнах и напольная ваза в холле.
Среди сидящих в зале мужчин Вика заметила двоих детей примерно одного возраста — мальчика и девочку, притихших возле матери, которая с сосредоточенным видом листала старую потрёпанную книгу в коричневой обложке. Вошедшую Вику никто не удостоил вниманием, и она устало опустилась на деревянное кресло возле входа, прислонясь щекой к шероховатой стене. Несмотря на смятение, переполняющее душу девушки, она не могла не отметить присутствие некоего духа сказочности и таинственной многовековой истории румынского города, которые словно слились воедино в этот вечер. Поначалу Вике казалось, что всё происходящее с нею — элемент некоей игры, и в ней главное — не ошибиться и продолжать следовать своим путём. Она чувствовала, как кровь приливает к лицу, когда среди приглушённых разговоров посетителей и звона посуды, до слуха девушки доносилась и русская речь.
Женщина, листавшая книгу, нашла нужные страницы и начала читать сказку детям, которые, прижались друг к другу и внимательно вслушивались в слова матери:
— Жили-были великий царь и царица, молодые и красивые, но детей у них не было. Много раз обращались они к знахарям и лекарям, да все напрасно. Сколько они ходили по всяким звездочетам, просили их узнать по звездам, будут ли у них дети, а детей все нет у них. Наконец прослышал царь, что живет неподалеку в одной деревне
старик знахарь, и послал за ним. Но старик ответил гонцам, что, если он кому нужен, пусть тот сам к нему придет. Собрались тогда в дорогу царь с царицей и вместе с боярами, солдатами и слугами отправились к старику в деревню. Старик, как только их увидел, тотчас вышел им навстречу и сказал: «Добро пожаловать! Только зря ты, твое величество, ко мне пожаловал. Исполнение желания твоего принесет тебе одно лишь горе»…Девочка с косичками, с вплетенной в них голубой лентой, нервно мяла в руках серый в черную клетку берет, а мальчик сидел неподвижно, опустив голову, однако, почувствовав на себе чужой взгляд, он повернулся и посмотрел большими темными глазами на Вику, которая слабо улыбнулась ему. Девушка некоторое время смотрела на него, и вдруг один старик залпом осушил стакан и с размаху поставил его на стол, затянув песню:
Не так уж давно араб-христьянин
Продал постоялый дворик монахам,
И сто лет назад молчали они
В Латруне на потеху зевакам.
Сам он от горя подался в леса,
Промотав все имущество разом
Сам король и его свита узрят чудеса
Прежде чем он вдруг станет аббатом
Песня оборвалась на дребезжащей ноте, потому что на певца тихонько зашикали и женщина с книгой продолжила повествование:
— На следующий день на рассвете собрались они ехать через лес. Фэт-Фрумос взнуздал и оседлал коня, подтянул потуже подпруги, и тронулись они в путь. Вдруг слышат страшный грохот. Конь и говорит: «Приготовься, хозяин, это ведьма приближается». Ну и неслась же она, я вам скажу, на пути её деревья валились, так она мчалась. Но конь взвился над ведьмой как вихрь. Фэт-Фрумос пустил стрелу и попал ей в ногу. Приготовился он во второй раз стрелять, но ведьма закричала: «Погоди, Фэт-Фрумос, я тебе ничего худого не сделаю». А как увидела, что он ей не верит, расписалась в том своей кровью. «Если бы не твой конь, — сказала Фэт-Фрумосу ведьма, — пришёл бы тебе конец, а так ты сам меня чуть не убил. Знай, что до сей поры ни один смертный не смел вступать в мои владения. Те же безумные, кто осмеливался, доходили лишь до того поля, где ты видел человеческие кости. Направились они к дому ведьмы. И надо было видеть, как она Фэт-Фрумоса за стол сажала, как радушно принимала. Сидят они за столом, угощаются; потчевала ведьма Фэт-Фрумоса три дня и три ночи, а потом предложила ему в жёны любую из своей дочерей. Хоть и были они красоты несказанной, Фэт-Фрумос всё же от них отказался и признался старухе по чести, что ищет он молодость без старости и жизнь без смерти; на это ведьма и говорит ему: «Думаю я, что с твоим конём и твоей отвагой ты своего добьёшься»…
В этот же момент дверь соседнего помещения открылась, и рядом с Викой появился невысокий бородатый человек в вязаной шапочке и в синей полотняной рубахе.
— Что у нас здесь творится! — добродушно воскликнул он. — Да уж, тут явно веселее, чем на улице! А Вы, почтеннейший Думитру, опять вздумали исполнить пару песен про наше заведение?
— Верно, господин Айоргу, — угодливо поддакнула полная женщина с растрепанными темно-рыжими волосами. — Спасу от него совсем нету, допился так, что уже и имя своё вспоминает через раз! Только и знает, что судачить обо всем, а проку от этого никакого, уже весь Брашов скоро будет потешаться над ним! Вот теперь до бедных монахов добрался, сочиняя нелепые песенки! Трубадур тоже мне средневековый!
— Что ты там лопочешь! — возмутился старик и нахлобучил на голову коричневато-зелёную фуражку. — Нашла тут козла отпущения! Не твоего ума дело, что я здесь делаю и о чём пою! Не любо — не слушай.
— Ты это чего разошёлся? — не унималась спорщица, теребя пухлыми пальцами край длинной шерстяной юбки. — Уважаемый Айоргу, его не угомонишь! Глаза б мои его не видели, коли уж не был бы он моим соседом!
— А ты чего тут забыла?! — не на шутку рассердился Думитру. — Уже песок сыпется, а все ошиваешься здесь, все сплетни собираешь!
— Тихо! — вмешался Айоргу и примирительно продолжил, — я думаю, вам обоим следует отдохнуть. Ливень на улице уже закончился, так что по пути домой вам ничто не грозит. На сегодня я прошу вас покинуть помещение и учтите: дважды повторять я не стану, а то Вэлериу вас живенько выставит за дверь.
Через несколько мгновений спорщики, негромко переругиваясь между собой, покинули зал, и тут внимание хозяина привлекла Вика, скромно сидевшая у двери, и собравшаяся было уходить, услышав о том, что дождь прекратился.