Мэр в законе

Настя же, в благодарность за спасение от решетки, отдалась Харитонову безоглядно и не по-детски страстно.

Впрочем, их тайный роман длился недолго. Офицер госбезопасности Харитонов, человек партийный и семейный, прервал интимные отношения с генеральской дочкой уже через месяц. Но опекать не перестал. Особенно, когда узнал, что та успешно сдала вступительные экзамены в Высшую школу КГБ СССР.

После окончания третьего курса Настя проходила стажировку в Австрии.

Харитонов познакомил ее с замечательным человеком - помощником западно-германского военного атташе. И кто сказал, что одеяла да простыни не хранят государственных тайн? Хранят. Но - плохо. Особенно, когда в постели с престарелым полковником бундесвера лежит очаровательная двадцатилетняя нимфа!

Таких полковников, министров, дипломатов и просто иностранных граждан по заданиям Харитонова у Насти за годы службы было… Впрочем, не будем говорить плохо о женщине. Вернемся лучше к нашей теме.

Настя в очередной раз встретилась с Харитоновым в Подмосковье, на отцовской даче. Андрей, к счастью, был по горло занят делами и не обратил никакого внимания на то, что супруга целый день отсутствовала.

–  А расскажи-ка мне, дочка, как Родине служишь?
– вопрошал старый генерал, царственно восседая в плетеном кресле-качалке. Ноги его были укрыты теплым шерстяным пледом. Руки непрестанно и мелко тряслись. Голова непроизвольно раскачивалась из стороны в сторону. Старик был плох - годы брали свое. Но серые выцветшие глаза смотрели на Настю вполне, казалось, осознанно и строго.
– Помнишь ли ты заветы великого Ленина и основателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии Феликса Эдмундовича Дзержинского?

–  Помню, папа. Помню, - Настя отвечала автоматически, устав отвечать на одни и те же вопросы при каждой встрече с отцом.

Генерал, еще двадцать лет назад ушедший в отставку, переехал из Москвы на дачу. Находясь здесь в своеобразной изоляции от бурлящего и быстро изменяющегося внешнего мира, старый служака существовал в своем раз и навсегда сложившемся мирке. Он и слышать не хотел, что в стране давным-давно поменялась власть, что о руководящей и направляющей роли КПСС все нормальные люди и думать забыли, а принципы демократического централизма нагло попраны происками "акул капитализма".

–  Запомни, дочка!
– пригрозил он Насте крючковатым указательным пальцем.
– У чекиста должны быть чистые руки, горячее сердце и холодная голова! Коммунистическая партия возложила на тебя особую ответственность - стоять на передовых рубежах борьбы! Нет и не может быть важнее задачи, чем обеспечение государственной безопасности нашей социалистической Родины! Еще на шестом Пленуме ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев говорил…

Чего там говорил многозвездный Генеральный секретарь и Председатель Президиума Верховного Совета СССР задолго до рождения самой Насти, ее мало интересовало. Но рядом с ней сидел Харитонов. Оба они делали вид, что внимательно слушают неотвратимо выживающего из ума отставного генерала и тихо переговаривались.

–  Он согласен ехать в Иртинск, - шептала Рубинова, имея в виду, конечно же, Таганцева.
– Хотя мне это стоило немалых трудов.

–  Умница, - похвалил Харитонов.
– Мы обеспечим ему успешные выборы и посадим в кресло мэра.

–  Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!
– запел Иван Трофимович Звягин, найдя в себе силы и поднявшись с кресла. В глазах его светился фанатичный огонь.
– Кипит наш разум возмущенный…

–  Что я должна буду делать на новом месте?
– Настя опасливо поглядывала на отца. Если генерал заметит, что его не слушают, будет скандал.

–  Все, как и прежде - будь хорошей женой, ближайшим советчиком. Кроме того, четко отслеживай все рабочие и внерабочие связи Таганцева, держи на контроле круг знакомых, отсеивай при необходимости нежелательных лиц, допущенных к дому, к личной жизни. Мы должны знать о каждом его шаге, о каждом движении.

–  Кстати, как обстоят дела с моим гонораром?
– на Харитонова смотрела властная, жесткая и расчетливая женщина, ничем даже отдаленно не напоминающая милую и податливую жену Таганцева.

–  Можешь не волноваться. Все обещанные суммы регулярно поступают на счет в Швейцарском банке.

–  Вы обещали отпустить меня со службы. Когда?

–  Ну, не сейчас же!
– будто бы взмолился Харитонов.
– Потерпи еще немного. Мне нужен этот Таганцев. Во как нужен!
– он провел ребром ладони по своему горлу.
– Сделаем дело - отпущу тебя на все четыре стороны. Да и денег за это время подзаработаешь. Богатенькой Буратиной будешь!

–  Дорогие товарищи! Торжественное собрание, посвященное годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, объявляю закрытым!
– генерал рухнул обратно в кресло-качалку. Лоб его обильно покрывали капли пота, а глаза были опустошенными и безжизненными.

–  Ну, вот и ладненько!
– полковник Харитонов поднялся со своего места.
– Большое спасибо, Иван Трофимович, за гостеприимство. Рад был вас повидать, но вынужден откланяться. Дела, - он многозначительно посмотрел на циферблат ручных часов.

–  Я тоже поеду, папочка, - сказала Настя, поправляя плед на ногах Звягина.
– Всеволод Михайлович на машине, он меня до города подбросит.

–  Собрание окончено. Все свободны!
– торжественно объявил старик.

Настя и Харитонов направились к калитке, за которой была припаркована машина полковника.

–  Его бы в больницу, - произнесла Анастасия, думая об отце.
– Видно же, что с головой не того.

–  Я подумаю об этом, - пообещал Харитонов.
– Найдем ему хорошую клинику, обеспечим достойный уход.

–  Уход - куда? На небеса?
– спросила Настя, посмотрев на полковника.

–  Ну, что ты!
– воскликнул Харитонов.
– Я не в этом смысле!

–  Великие умы человечества преклоняются перед марксистско-ленинской теорией!
– обезумевшим голосом кричал им вслед отставной генерал.
– Лучшие люди мира, объединенные великой идеей коммунистического равенства и братства, единогласно поддерживают линию партии! НЕТ проискам империалистических разведок! Встанем единой стеной на пути американской агрессии!
– отставной генерал схватил толстую деревянную трость и с силой лупил ею об пол.

–  В больницу его надо. Непременно в больницу, - произнесла Настя, усаживаясь в машину рядом с Харитоновым.

Автомобиль тронулся с места.

Отставной генерал отшвырнул в сторону трость, сплюнул, выпрямился, расправив плечи, и холодно посмотрел вслед удаляющемуся по проселочной дороге авто.

–  Продаете Россию, суки, - сказал без особых эмоций.
– Все жрете и не подавитесь.

Странное дело: в глазах его сейчас не было фанатичного блеска. И руки не тряслись. И голова не раскачивалась из стороны в сторону.

Пройдя в дом, старик открыл замурованный в стену сейф, достал оттуда большую толстую папку. На титульном листе было начертано от руки: "Младший лейтенант Харитонов В. М. Начато: 12.IX.1968 года. Город Кушка. Туркменская ССР".

Усевшись за обшарпанный письменный стол, генерал принялся убористым почерком записывать на чистой странице то, о чем всего пять минут назад говорила его дочь с полковником государственной безопасности Харитоновым.

Окончив записи, он аккуратно вернул папку в сейф. Подошел к серванту, достал графин с водкой. Налил полстакана. Залпом выпил.