Мера Магии

Немного крови Боннесанта стекло по его запястьям и лицу Пру и она смогла почувствовать ее вкус на своих губах, горький и металлический. Она хотела сплюнуть ее, очиститься от нее, но его пальцы сжали ей рот. Она попыталась сопротивляться, но его хватка сразу же стала сильнее.

— Потерпи, крошка, — промурлыкал он. — будьте послушными, и я не стану вредить никому из вас. Я просто хочу убраться отсюда. Вот и все.

Она знала без всяких сомнений, что он лжет. Он не собирался оставлять их в живых. Он бы не был собой. Как только он заполучил их под свой контроль, он убьет их обоих. Он не будет даже раздумывать.

Как я могла быть такой беспечной? Как я не смогла заметить, что его запястья освободились от пут? Даже моих предчувствий оказалось недостаточно, чтобы почуять это! Она проклинала себя за то, что осталась в дураках, что оказалась открытой для такого нападения. Она должна была защищать Пана, но даже себя не смогла защитить.

Боннесант качнулся на ногах, увлекая ее за собой.

— Теперь именно это и произойдет, — сказал он Пантерре. — Я собираюсь уйти и забираю ее с собой, чтобы быть уверенным, что ты не наделаешь глупостей. Не пытайся преследовать меня, иначе на всем пути будут разбросаны ее кусочки. Просто оставайся здесь. Я отпущу ее, когда окажусь достаточно далеко, чтобы почувствовать себя в безопасности. Она сможет вернуться оттуда.

Он сделал паузу, а потом добавил:

— Мне нужно забрать с собой твои кинжалы. Ведь ты не возражаешь, да?

Пру вдруг вспомнила о своем кинжале, спрятанном у нее за поясом под туникой, прямо там, где его руки обхватили ее. Она осторожно передвинула свою правую руку — всего чуть–чуть — чтобы почувствовать пальцами рукоятку.

— Я не позволю тебе забрать оружие, — сразу же сказал Пантерра.

— Ты не в том положении, чтобы спорить. А теперь не двигайся.

Боннесант начал продвигаться через поляну к лежащим на земле кинжалам, подтягивая за собой Пру. Это передвижение позволило ей вывернуться, не привлекая его внимания.

Она просунула свою руку под тунику и ее пальцы сомкнулись вокруг рукоятки кинжала.

— Может, мне также придется забрать и твой посох, — вдруг добавил Боннесант, ухмыляясь в сторону Пантерры. — Просто, чтобы убедиться, что ты делаешь то, что тебе говорят. Я отдам его девчонке, когда отпущу ее.

Он этого не сделает, подумала Пру. Он не оставит ничего, кроме тел, как только завладеет кинжалами Пана. Он говорил одно, но подразумевал совершенно другое. Он не из тех, кто оставляет все на волю случая. Он был послан их убить, один раз он попытался и не смог. На этот раз он закончит эту работу.

Они стояли над брошенным оружием Пана.

— Успокойся, — сказал Боннесант, ослабляя свою хватку и наклоняясь.

Пру закрыла глаза. Она еще никогда ни на кого не нападала с кинжалом. Но она должна это сделать. Она должна заставить себя это сделать.

Как только пальцы Боннесанта коснулись рукоятки кинжала Пана, Пру выдернула свой кинжал из–под туники, выкрутившись так, чтобы оказаться прямо перед ним — ее лицо настолько приблизилось в его лицу, что она смогла почувствовать его дыхание и увидеть в его глазах осознание происшедшего — и вогнала кинжал в его живот по самую рукоятку.

Боннесант вскрикнул и схватил ее, пытаясь удержать. Она сопротивлялась, вырвавшись на свободу, поскольку шок от случившегося парализовал его и силы начали его покидать. Он развернулся, оттолкнув себя от нее, дотянувшись до кинжала в своем животе. Повсюду была кровь и Пру не могла отвести взгляд. Его глаза неотрывно смотрели на нее, пока он падал на колени.

Он все еще был жив, когда Пан подошел к ней, бережно обнял своими руками и отвел прочь. Затем он свалился на землю, глаза стали пустыми, тело застыло.

Странно, но она обнаружила, что не плачет. Последние мгновения были настолько сюрреалистичными, что она с трудом поверила в то, что случилось. Она поняла, что она сделала. Она поступила так, как было нужно. Она сохранила жизнь Пану. Разве все было не ради этого?

Затем что–то сродни ярости пронзило ее, когда все последствия ее действий начали успокаиваться и растворяться.

— Нам нужен новый план, — сказала она Пану, а потом, наконец, она смогла отвести взгляд.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Пру провела ночь в объятиях Пана, прижавшись к нему под одеялами. Она спала плохо, а он бодрствовал около нее, чувствуя перемены ее дыхания в те моменты, когда образы того, что она сделала, всплывали и заставляли ее содрогаться, а сами сны превращались в кошмары и заставляли ее вскрикивать. Она не очень хорошо с этим справлялась — хотя он вряд ли мог считать, что сам справился бы лучше — поэтому он прилагал все свои силы, чтобы помочь ей это преодолеть.

Они оставили Боннесанта надолго там, где он умер, затем Пан потратил время, чтобы передвинуть его с поляны под огромный старый кедр, накрыв его тяжелыми густыми ветками и скрыв из поля зрения. Он бы сделал намного больше, даже для этого столь отвратительного убийцы, но у него не было лопаты, чтобы выкопать могилу, а для постройки пирамиды на этой высоте было мало камней. Поэтому он сделал все, что смог, для защиты тела, понимая, что в конце концов природа сделает все остальное.

Каким–то образом он все–таки уснул ночью, а когда проснулся, солнце уже перевалило горные вершины, небо было укрыто толстым слоем дождевых туч и Пру исчезла.

Он запаниковал, скинул одеяло и поспешно натянул сапоги, сразу же после этого начав поиски. Очутившись на ногах, он выкрикнул ее имя, не заботясь, что кто–нибудь может услышать, и с облегчением вздохнул, когда она ответила. Он пошел на звук ее голоса, выйдя из рощи, где открывался вид на южную часть долины, и нашел ее сидящей на траве, глядя на расстилавшуюся местность.

— Больше так не делай! — раздраженно рявкнул он. — Я не знал, что с тобой случилось!

Она слабо улыбнулась ему.

— Извини. Я просто больше не могла спать — или даже притворяться спящей — поэтому я встала и пошла сюда, чтобы подумать. Я забыла, что ты проснешься.

Она выглядела такой измученной, что он моментально пожалел о своих словах.

— Я просто испугался, вот и все. Это не твоя вина.

— Это единственное, с чем я согласна. — Она снова отвела взгляд. — Я на самом деле все испортила, Пан.

То, как она произнесла эти слова, вызвало беспокойство. Она говорила так, будто сдалась.