Мерецков

6 февраля, после короткой артподготовки, франкисты двинулись в наступление, нацелившись захватить мосты через Хараму. Несмотря на то что республиканцы еще не успели освоиться в новом для них районе, они оказали ожесточенное сопротивление, но к ночи под угрозой окружения обе бригады отошли на восточный берег.

Утром 7 февраля мятежники атаковали переправы, но были отбиты. На следующий день они нанесли удар в излучину рек Мансанареса и Харамы, где находился стратегически важный городок Васиамадрид, из которого можно было держать под обстрелом шоссе Мадрид — Валенсия. К исходу дня они овладели городом.

Ночью батальоны республиканцев хотели отвоевать утраченные позиции, однако мятежники уже успели не только отрыть окопы, но и натянуть колючую проволоку. Вернуть назад Васиамадрид не удалось.

9 и 10 февраля мятежники готовились к форсированию Харамы. Республиканцы не уничтожали мосты через реку, видимо, еще надеялись осуществить наступление. Охрану мостов поручили нескольким ротам интербригад.

В ночь на 11 февраля только что прибывший на охрану моста Пиндок франко-бельгийский батальон имени Марти был внезапно атакован марокканцами, перебившими штыками и кинжалами целую роту в составе 126 человек, из которой смогли спастись только шесть бойцов. После этого мятежники быстро перебросили на восточный берег четыре батальона, 11 танков и захватили удобный плацдарм. Путь им пытались преградить интербригады, но безуспешно.

Франкисты навели в двух местах реки понтонные мосты и переправили еще 9 батальонов, 40 орудий и 20 танков. Интербригады предприняли новые попытки выбить противника с плацдарма, уже при поддержке советской бронетанковой бригады «Пабло» (Дмитрия Павлова), и снова потерпели неудачу. При этом пушками мятежников было подбито семь танков. Танковые экипажи ценой собственной жизни спасли сотни интербойцов, закрыв их собой от губительного вражеского огня.

Мятежники расширили захваченный плацдарм на восточном берегу, составлявший восемь километров по фронту и три километра в глубину. Но неприятностью для Франко стало господство в воздухе республиканской авиации. Мятежники уже не могли по несколько раз в день бомбить позиции противника: истребители ВВС Республики сразу же поднимались им наперехват. В воздушных боях с обеих сторон участвовало до ста машин.

В небе над Харамой республиканские летчики (это были только советские пилоты) сражались с исключительной отвагой и мужеством. Так, например, С.И. Грицевец в течение суток девять раз поднимал в воздух свой И-16. За неделю он сбил семь вражеских самолетов: три немецких истребителя «Хейнкель Не-51» и четыре итальянских бомбардировщика «Савоя-Маркетти СМ-81» [53] , всего совершил 88 боевых вылетов, провел 42 воздушных боя, за что был удостоен звания Героя Советского Союза.

53

На стороне франкистов воевали летчики немецкого легиона «Кондор». Они летали на истребителях-бипланах «Хейнкель Не-51». Советские И-16 имели явное преимущество над «хейнкелями». Германия начала поставлять новейшие «Мессершмитты Bf109», которые намного превосходили И-16: были быстрее в горизонтальном полете, в пикировании, имели больший боевой потолок. Но И-16 брали маневренностью, особенно на высоте ниже трех тысяч метров. Итальянский средний бомбардировщик «Савоя-Маркетти СМ-81» имел скорость 336 км/ч, практический потолок 7000 м, боевую нагрузку до 2000 кг бомб, стрелково-пушечное вооружение: три пулемета калибра 7,7 мм: в турелях сверху и снизу фюзеляжа и в задней части фюзеляжа.

Здесь впервые республиканскими ВВС были применены штурмовые удары по частям мятежников. До этого такой вид использования авиации почти не применялся; дело ограничивалось бомбежкой аэродромов и транспортных узлов.

В сражении при Хараме получили боевое крещение советские зенитные орудия образца 1931 года, двадцать из которых поступили в Испанию в январе 1937 года (эти пушки, правда, были не совсем советскими: их производили в СССР на основе закупленного в Германии орудия фирмы «Рейнметалл»). В ходе Харамского сражения из этих зениток было уничтожено более двадцати франкистских самолетов. Зенитные пушки прямой наводкой били и по танкам, и пехоте противника, не раз спасая положение республиканцев…

13 февраля мятежники перешли в наступление на Арганду, чтобы наконец перерезать шоссе Мадрид — Валенсия. Но несмотря на тройное превосходство в силах (15 тысяч против 5 тысяч республиканцев) сделать этого не смогли.

Бои достигли невиданного ожесточения. Польский батальон имени Домбровского потерял в контратаках до половины личного состава. Из-за недостатка артиллерии у республиканцев двойная нагрузка ложилась на танки, которые не только по несколько раз в день контратаковали, но и подавляли огневые точки противника. От переутомления танкисты теряли сознание. В тот кровавый день мятежники углубили свой плацдарм на 1—2 километра, заплатив за это четырьмя тысячами убитых и раненых. Республиканцы постепенно приспособились и к новой тактике мятежников. Те выдвигали вперед противотанковые пушки, но бойцы Народной армии уже наловчились выбивать их расчеты прицельным пулеметным огнем.

Всю ночь на 14 февраля мятежники перебрасывали на восточный берег Харамы новые силы, доведя общую численность своих войск до 40 батальонов, 100 орудий и 100 танков.

Утром 14 февраля после сильной артиллерийской подготовки и авиаударов мятежники пошли в наступление, но были остановлены с ходу вступившей в бой 14-й интербригадой. Началась настоящая мясорубка. Результатом страшного для обеих сторон боя был захват мятежниками господствующей над полем сражения высоты Пингаррон на правом фланге их плацдарма. Но силы франкистов иссякали, и они приостановили наступление.

Республиканцы понесли пока меньше потерь и могли еще рассчитывать на дополнительные резервы. В результате давления на генерала Посаса советских военных советников, фактически взявших управление сражением в свои руки, была проведена давно назревшая реорганизация войск Харамской группировки. Сформировали пять дивизий, три из которых составили самостоятельную оперативную группу (среди первых комдивов были коммунисты Листер и Модесто, а также интернационалисты — поляк Кароль Сверчевский и венгр Янош Галич). Утвердили план наступления: одна дивизия наносит удар с севера в тыл Харамскому плацдарму врага, а с юга на север, взяв высоту Пингаррон, должна была наступать дивизия Листера. План разработан был при активном участии Петровича- Мерецкова.

Боевая инициатива переходила к республиканцам. 17 февраля они неожиданно ударили по мятежникам с севера, смяв их боевое охранение, и те были вынуждены перебросить с плацдарма на западный берег Харамы два батальона пехоты и пять эскадронов кавалерии. Но контратака марокканской конницы была сорвана огнем зенитчиков прямой наводкой.

Республиканская авиация с утра штурмовала позиции мятежников. В середине дня завязался воздушный бой, в котором участвовали 50 самолетов И-16 и 30 «фиатов» и «хейнкелей», прикрывавших 15 «юнкерсов», летавших бомбить передний край частей Народной армии. Летчики дрались на фронте протяженностью 10 километров и на высоте от нескольких сотен метров до пяти километров. Результатом этого боя были 13 сбитых самолетов франкистов и три — республиканцев.

Весь день 18 февраля мятежники контратаковали северную группу республиканцев, но успеха не добились.

В ночь на 19-е 1-я бригада дивизии Листера ворвалась на высоту Пингаррон и штыками уничтожила занимавший ее батальон мятежников, но утром батальон марокканцев отбил высоту. Несколько дней высота переходила из рук в руки…

Небывалое по масштабам и ожесточенности Харамское сражение завершилось 28 февраля. Республиканцы так и не смогли отбросить националистов обратно за Хараму. Но, в общем, ни одна из сторон не могла считать себя победившей. В сражении с каждой стороны полегло по 20 тысяч солдат и офицеров (по некоторым источникам, франкистов погибло 20 тысяч человек, республиканцев— 15 тысяч). В целом же Народная армия выдержала свой первый по-настоящему серьезный экзамен. Второй, еще более сложный, был впереди.

Гвадалахара

После сражений под Харамой Франко понял, что его армии необходимо время на передышку. Он видел: республиканцы окрепли, это предвещало наступление настоящей тотальной войны. Требовались новые военные силы. Африканская армия и марокканцы понесли на Хараме большие потери; их нужно восполнить. Для этого каудильо объявил призыв в армию новобранцев и начал их обучение.

Чтобы выиграть время, Франко, поступившись гордостью, обратился с просьбой о помощи к итальянскому экспедиционному корпусу, присланному Муссолини. Его просьба совпала с желанием самого дуче сосредоточить войска своего корпуса в Испании под Теруэлем с целью захватить Мадрид с северо-востока. Франко забеспокоился: чего доброго, итальянцы решат исход всей войны без него. Начались сложные переговоры. Компромисс был найден такой: итальянский экспедиционный корпус нанесет удар из района Сигуэнсы на Гвадалахару вдоль Французского шоссе. В поддержку им Франко выделял дивизию «Сория» под командованием генерала Хосе Москардо. Франко обещал, что, когда итальянцы ударят с севера, его марокканские части двинутся им навстречу с юга, с Харамского плацдарма. Вместе они окружат красную столицу и возьмут ее. Хотя втайне он определил: пусть войска Муссолини без него сражаются с республиканцами и как можно больше уничтожат красных; потери самих итальянцев его не беспокоили.