Мерле и Королева Флюидия

Юнипа смущенно улыбнулась.

– Мои родители меня выгнали из дому, когда мне исполнился год. А в платье засунули письмо. Там говорится, что они не желают растить калеку.

– Ужас.

– Сама-то ты как в приют попала?

Мерле вздохнула.

– Один надзиратель в приюте рассказывал, что нашел меня в плетеной корзине, плывшей по каналу.
– Она пожала плечами.
– Как в сказке, правда?

– В грустной сказке.

– Мне было тогда два дня отроду.

– Кто же выбрасывает ребенка в канал?

– А кто выкидывает слепого ребенка на улицу?

Они обернулись друг к другу и негромко рассмеялись. Подернутые белой пленкой глаза Юнипы ничего не могли видеть, но у Мерле было такое чувство, будто они обе обменялись взглядами, говорящими о многом. Ступая по жизни вслепую и на ощупь, Юнипа была более чуткой, чем обычные люди.

– Твои родители не захотели, чтобы ты утонула, - твердо сказала она. Иначе они не стали бы с тобой возиться и укладывать в плетеную корзину.

Мерле опустила голову.

– Они еще кое-что в корзину положили. Ты не хочешь...
– она смолкла.

– ... взглянуть?
– договорила Юнипа, усмехнувшись.

– Извини.

– Ничего. Я и так пойму. Эта вещь у тебя с собой?

– Всегда, куда бы я ни шла. Одна девчонка в приюте хотела ее стащить, так я воровке все волосы выдрала.
– Мерле смущенно хмыкнула.
– Мне, правда, было тогда всего восемь.

Юнипа тоже засмеялась.

– Теперь мне придется ночью свои волосы в косу заплетать.

Мерле легко дотронулась ладошкой до волос Юнипы: какие густые и какие светлые, как у снежной королевы.

– Ну, что еще было в твоей корзине?
– спросила Юнипа.

Мерле встала, развязала узелок и вынула свое сокровище, - кстати сказать, в узелке, кроме старенького платьица, больше ничего не было.

Сокровищем оказалось овальное с короткой ручкой зеркало величиной примерно с человеческое лицо в рамке из какого-то желтого сплава, - в приюте многие на него зарились, думая, что рамка золотая. В действительности же рамка была не золотой и даже не металлической, но твердой, как алмаз. Однако больше всего удивляло само зеркало. Оно было не стеклянным, а водяным. Если до него дотрагивались, по нему проходила зыбь, но как его ни крутили, из него не выливалось ни капли.

Мерле вложила ручку зеркала в пальцы Юнипы, и незрячая девочка крепко сжала ее в кулаке. Вместо того, чтобы ощупать зеркало, она вдруг приложила его к уху.

– Оно что-то шепчет, - сказала тихо Юнипа.

Мерле поразилась:

– Шепчет? Я никогда не слышала.

– Ты же не слепая, как я.
– На лбу Юнипы обозначилась маленькая глубокая складка. Она с интересом вслушивалась.
– Их тут много. Я не могу разобрать слов, слишком много голосов, и они очень далеко. Но они перешептываются друг с другом.

Юнипа опустила зеркало вниз и провела левой рукой по овальной рамке.

– Это картина?
– спросила она.

– Нет, зеркало, - возразила Мерле.
– Но ты не бойся, оно водяное.

Юнипа ничуть не удивилась, словно так и должно было быть. Только когда она дотронулась кончиком пальца до водяной поверхности зеркала, то невольно вздрогнула и сказала:

– Оно холодное...

Мерле покачала головой.

– Нет, вовсе нет. Вода в зеркале всегда теплая. Если туда что-нибудь сунуть, то когда вынешь, все остается сухим.

Юнипа еще раз потрогала воду.

– А мне она кажется холодной, как лед.

Мерле взяла у нее из рук зеркало и погрузила в него указательный и средний пальцы.

– Теплое, - снова сказала она и повторила с некоторым упрямством: Оно никогда не бывало холодным, никогда в жизни.

– Кто-нибудь еще его трогал? Хочу сказать, - кроме тебя?

– Нет, никто. Я хотела дать его потрогать одной монахине, которая навестила наш приют, но она страшно испугалась и сказала, что это дьявольская штуковина.

Юнипа подумала и сказала:

– Наверное, вода делается холодной для всех, кроме ее хозяина.

Мерле нахмурила брови: - Может быть и так.
– Она посмотрела на зеркальную гладь, которая едва заметно колебалась. Из зеркала на нее смотрело, подрагивая и расплываясь, ее собственное изображение.

– Ты покажешь его Арчимбольдо?
– спросила Юнипа.
– Он ведь разбирается в волшебных зеркалах.

– Нет, не хочу. В общем, не сейчас. Может быть позже.

– Боишься, что он его у тебя отнимет?

– А ты не боялась бы?
– Мерле вздохнула.
– Это -единственное, что мне досталось от родителей.

– Ты сама - частица твоих родителей, не забывай об этом.

Мерле на минуту замолкла. Она прикидывала, можно ли довериться Юнипе, стоит ли поделиться со слепой девочкой своей главной тайной? Наконец, оглянувшись с опаской на дверь, прошептала: - Вода - это еще не все.

– Что ты хочешь сказать?

– Я могу засунуть в зеркало всю свою руку, а она не высунется с другой стороны.

Мерле перевернула зеркало: его обратная сторона была такая же твердая, как и овальная рамка.

– Ты, правда, так делаешь?
– спросила недоверчиво Юнипа.
– И сейчас сможешь сделать?

– Смотри, если хочешь.

Мерле сначала погрузила пальцы в водяное зеркало, потом ладонь и, наконец, всю руку. Рука исчезла, будто вообще перестала существовать.

Юнипа придвинулась к Мерле и ощупала часть ее плеча, не утонувшего в зеркале.

– Что ты чувствуешь?

– Тепло, - сказала Мерле.
– Очень приятно и не горячо.
– Она понизила голос: - А иногда еще кое-что чувствую.

– Что же?

– Чью-то руку.

– Чью-то... руку?

– Да. Она берет меня за пальцы, нежно-нежно, и держит.

– Крепко держит?

– Не очень. Просто... ну, просто держит мою руку. Как подруга. Или...

– Или как родители?
– Юнипа не сводила с нее незрячих глаз.
– Ты думаешь, что твой отец или твоя мать держат тебя за руку.

Мерле сначала не хотела говорить на эту тему. Но она поняла, что Юнипе можно довериться, и, немного поколебавшись, решилась.