"Мерседес" на тротуаре
Шрифт:
— Ага. Влез какой-то гад и выдрал из-под капота всю электрику. А сейчас пока из Москвы привезут запчасти, пока в порядок приведут… Тут еще праздники. Никак не раньше старого Нового года… — Собеседник смачно сплевывает в, забитую окурками, урну и достает из пачки новую беломорину. — Мне этот Mercedes поперек горла. — Мужик черной от машинного масла рукой, очерчивает границу местонахождения Mercedes'а.
— Что, машина дрянная? — Сочувственно спрашиваю я.
— Машина нормальная. Люди дрянные. — Он неожиданно разворачивается ко мне всем корпусом и разражается целой речью. — Вот ты скажи, корреспондент, какой суке потребовалось вынимать из джипа кишки? Их же в городе не продать. Здесь таких машин по пальцам безрукого инвалида пересчитать можно. И влез же, сволочь, в самый неподходящий момент: утром машину к крыльцу
— А охрана? — Большей глупости я сказать не мог. Собеседник взглянул на меня: «Я думал, я с умным человеком говорю…», но промолчал. Впрочем, я все понял и без слов. Мимо вахтера незамеченным, разве что слон не пройдет. Да и то, потому, что через вертушку не пролезет. Тесновато там слону. — Извините. Глупость ляпнул.
— Ага, — соглашается мужик. — Ведь говорил коменданту, что охрану нужно ставить нормальную. А, не дай Бог, кто мину подложит и губернатора грохнет? Что тогда?
— А за что губернатора взрывать? — наивно удивляюсь я.
— Есть за что. И губернатора, и любого его зама. Возьми, к примеру, Сливкова. Запросто грохнуть могут. Под ним вся экономика, лицензии, госсобственность. Деньги сумасшедшие. Его закорючка на нужной бумажке, дороже бриллиантов, хреновых стоит. Должность такая. Не должность-золотое дно на кладбище.
— Это как? — Вопросы моя слабость. Все люди к моему возрасту вырастают, а я так и остался на уровне пятилетнего почемучки.
— Много власти, много денег, много конкурентов, а решают все вопросы просто. — Он прицеливается указательным пальцем мне в лоб. — Свинцом решают. Ясно — почему золотое и почему на кладбище?
— Вроде да. А за что собаку обозвали Марго? — Я вспоминаю кудлатую сучку. Никак ей такое благородное имя не идет.
— Сучку-то? Ага. Так она всех бездельников в гараже гоняет. Никому жизни не дает. Ну, прямо как Маргарет Тетчер. Железная баба! — О кудлатой собачонке мужик говорит с видимым уважением. Не то, что о начальстве.
— Так с Mercedes'ом все утряслось? С работы не выгнали?
— Пока нет. А на что тебе этот хренов Mercedes понадобился? — интересный у нас народ: сначала все расскажут, а потом спрашивают зачем. В ЦРУ на редкость недалекие люди работают. Привыкли на своем Западе жить по строгим правилам и к нам с той же меркой подходят. Один мой знакомый в конце восьмидесятых получил доступ к сверхсекретной информации минуя систему допусков, КГБ и охрану. Просто звонил по телефону, представлялся и спрашивал в одном из министерств, работавших на военку: «Мне нужна такая-то информация. У кого я ее могу получить?». Информация была специфическая. Знали эту тематику немногие. Его переадресовывали от одного человека к другому. По спирали: от клерка, к небольшому начальнику, от небольшого начальника к среднему и т. д… Когда мой приятель добрался до зам. министра, обладавшего всем объемом информации по этой теме, большой чиновник ни на минуту не усомнился: звонящий наверняка птица высокого полета. А как иначе, если может вот так запросто звонить по телефону к нему в кабинет?
— Mercedes? Все просто. 18 января такой машиной был сбит мой брат. Машин этой модели и такого цвета в городе только две. Вот я и решил, на всякий случай, проверить: не сидел ли за рулем какой областной начальник.
— Ага. Сидеть-то начальник мог. Ехать не мог. Восемнадцатого все на мне ездили, а Mercedes, стоял на мертвом приколе, как дырявая баржа. Так, что не наша машина твоего брата сбила. Точно не наша. А что, серьезно пострадал?
— Переломов много, но жив. Уже на костылях по больнице бегает. — Нет, к Лиде я позже отправлюсь. Сначала к Лешке в больницу. Давно не видел брата. И Катю.
— Легко отделался. Из-под этой горбовины живым выскочить — за счастье. С другой стороны: не будь вороной, дорога внимания требует. А то вчера какой-то козел перекресток на красный проскочил и все движение на Гвардейцев остановил. Я вечером час в пробке болтался. Встретил бы: убил гада.
— Пьяный, наверное. — Как можно равнодушнее говорю я. Все-таки неприятно, когда обзывают козлом. Даже, если заслуженно. — А брата на тротуаре сбили.
— Ага. — Мужик
задумывается, переваривая информацию, и вдруг с энтузиазмом заявляет: — Вот ты спорил, но прав я. Не машина дерьмо — люди дерьмо. Гоняют балбесы по тротуарам! Лень жопу оторвать до магазина два шага сделать: подъезжают к самому крыльцу. Ставят тачки где попало! Всяких шизиков поразвелось и все за руль лезут.Слова о шизиках я на свой счет не отношу. Вожу, конечно, неважно, но с головой все в порядке. И справка есть.
Стою у ворот автохозяйства. Мужик, оказавшийся главным механиком, проводил меня до выхода. Отодвинул металлические ворота и, махнув в сторону вахты, сказал: «Этот олух пусть спит. Ты в следующий раз здесь проходи». Знал бы он, что я тот гад, который устроил вчера пробку, пожалуй, так просто за ворота не выпустил.
Мне предстоит сделать выбор. Каким путем идти дальше. Теперь я точно знаю, что брата сбил джип, оформленный на Лиду. Замечательно. Остается выяснить: что связывает Лидочку с командой покойного Валеры, живого Кускова и фирмой «ТетраТех». Как только я разберусь с этой абракадаброй, наверняка станет ясно: почему моей смерти жаждет такое количество людей.
Можно зайти с другого бока. Геннадий Георгиевич, если его правильно спросить, наверное, согласится рассказать, какой именно секрет он стремился похоронить вместе со мной на Лидкином огороде. Не из-за стремления же вырастить рекордный урожай картофеля мной пытались удобрить почву. Эти ребята мало похожи на юннатов.
Итак есть два пути. Длинный — до Лиды и короткий — до «ТетраТеха». Собственно, есть и третий путь: отыскать коротышку в шикарной дубленке и протестировать его знания о белом Mercedes G500. Только дорога в «СтарКус» — кротчайший путь на кладбище. А мне туда рано. Хотелось бы еще лет пятьдесят послоняться по белу свету, решая, что же в Сибири хуже: холодная, ветреная зима или пыльное, короткое лето. Нет, положительно, третий путь не для меня.
Достаю из кармана монетку подбрасываю, ловлю и считаю, что орел, презрительно взирающий на меня с герба, ничто иное, как офис Геннадия Георгиевича Волобуева. Не тащиться же опять через весь город в Лидочкину страну — Гигантоманию.
Сегодня пинком открывать дверь магазина я не решаюсь. Осторожность — залог долгой и счастливой жизни. С тыла обхожу пятиэтажку, на первом этаже которой господин Волобуев организовал свой автомобильный притон. Выглядываю из-за угла. Ничего подозрительного. Если не считать изрядно надоевшую Toyota Sprinter. Так и подмывает подойти ближе и поинтересоваться: удалось ли оттереть отторгнутый моим желудком коньяк или бандиты так и разъезжают с кляксой на капоте? Кстати, в Лидочкином гараже я не додумался заглянуть в салон. Вряд ли рыжкосвким «джипикам» удалось отмыть все последствия трагической перестрелки, последней для господина Рыжкова. Но я сдерживаю свои низменные страсти и не даю любопытству, мстительности и злорадству втянуть себя в авантюру. Перебегаю через улицу и встаю в очередь к телефону-автомату напротив «ТетраТеха». Я третий. Предо мной молодой парень, спортивного вида. Трубку телефона прочно сжимает цепкая ручка юной леди лет пятнадцати с отчетливыми следами крупнокалиберного макияжа. Она, размазывая губную помаду по трубке, выясняет:
— Нет, зачем ты так сказал? Ты же знаешь, я не люблю, когда мне так говорят! — Леди пару секунд слушает объяснение, затем, с той же интонацией повторяет всю реплику слово в слово.
Пока девица «строит» далекого ухажера, я слежу за тем, что происходит около «ТетраТеха». К магазину периодически подъезжают машины. Преимущественно иномарки. Автолюбители исчезают за пластиковыми дверями. Одни из них выходят с покупками, другие с разочарованными минами. Вот только хозяева Toyota, выходить не торопятся.
Девочка, между тем, продолжает терроризировать визави. Поразительный талант подрастает! Она только при мне успела повторить свои претензии не менее двадцати раз, при этом ни разу не на миллиметр не отклонилась от первоначального текста и интонации. У меня закрадывается подозрение: что этот малолетний макияжный набор — кукла с вмонтированным магнитофоном. Вообще, такой вариант было бы мне только на руку. Пока она занимает телефон, мое присутствие отлично замотивированно. Никто не придерется. Пусть деточка хоть пол дня мучает неизвестного мне беднягу, имевшего глупость «сказать так». Сам виноват.