Мертвая хватка

Сафира к выбору нарядов отнеслась без энтузиазма — для кого выпендриваться, для Костика? Она мельком глянула на порядком отросшие белые корни волос и выцветшие брови. До чего дошла в этой глуши. Даже про краску забыла…

А Лейла видела в этом променаде «свой шанс»: раз уж понаедут всякие столичные хлыщи, да еще и столь массово, то, может, получиться очаровать какого-нибудь не занятого парня? Не на горняков же, в самом деле, засматриваться? Не для них черешня цвела!

— Ты не забывай, что это все-таки Север, там ночью холодно будет, — напомнила Сафира, увидев в руках приятельницы нечто кружевное и эфемерное.

— Я с Камчатки, не забуду, — фыркнула Лейла, выуживая из развала очередной дизайнерский кошмар. — Примеришь? Тебе бы подошло.

— Пресветлые боги с тобой, рыбка моя, — замахала руками Сафира. И, поймав удивленный взгляд подруги, озадаченно замолкла. Осознавая, что совершенно незаметно, даже как-то слишком буднично стала перенимать манеры и порядки нового мира. Того, в котором ей теперь придется жить. И это навсегда.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, департамент правоохраны и судейства

Гаральд не любил казенных зданий. А уж судейских — тем более. Но это был единственный доступный способ поговорить с вечно погруженным в дела другом. Звонить бесполезно, даже на личный номер, этот отбрешется, научился.

А вот дверь закрывать на замок то ли не положено, то ли забывает. Чем лорд Райвен и воспользовался, самым наглым образом вломившись в кабинет.

— В Идо едешь? — без приветствий поинтересовался Гаральд.

— Нет, — Виктор, тоже не утруждая себя лишними церемониями, продолжил разбирать бумаги.

— А как же праздник урожая? К друидской родне не поедешь?

— Зачем? Это ты любитель безудержного пьянства. А я пас. Тем более, от утреннего похмелья потом хрен кто избавит. Потому что все друиды — сами ровным газоном.

— Таблетку выпьешь, — пожал мощными плечами Гаральд. — Мы ведь даже не отметили твое повышение, прокурор Коннор. Я вообще об этом из газеты случайно узнал, что мой скрытный друг нахлобучил сеть наркоторговцев, вычислил нелегальные забавы в борделе, посадил на нары самого ректора Академии управления и получил повышение. А мне ни слова!

— Было много работы. Ты тоже о своих делах не особо докладываешь.

— Я обычный финансовый чиновник. Ты со скуки удавишься, если я начну о своей работе рассказывать. Это у тебя что ни день, то рейды, перестрелки…

— Такая же рутина. Только еще по локоть в крови и дерьме.

— Вот и съездишь, отдохнешь от всего этого.

— Я так понимаю, ты пришел меня уговаривать? Компанию получше не нашел?

— В тот день, когда я не найду компанию для пьянки, я совершу ритуальное самоубийство, чтобы не быть позором своего рода, пусть я и приемный. Но у меня есть лучший друг, который закопался в своих бумажках, как червяк в… гм! Что? Сам сказал. Не гипнотизируй мою совесть, она крепко спит и гипнозу не поддается.

— Гаральд, у меня куча работы.

— Это всеобщий выходной.

— Я дежурю.

— Врешь, — Гаральд нахально развалился в кресле для посетителей. Мебель обреченно всплакнула фурнитурой, но выдержала. — Буду сидеть здесь, пока не поумнеешь.

— Пока не состаришься.

В кабинет заскреблись.

— Лорд Коннор, срочно, — в дверь просунулась сначала рука с телефоном, а затем уже весь остальной организм адъютанта. — Канцелярия патриарха на проводе.

— То есть, когда очень надо, тебя можно достать и по телефону? — сделал нужный вывод Гаральд, и Виктор чертыхнулся.

— Слушаю. Да. Принято, — лицо помощника прокурора исказилось. Сначала на нем появилось выражение огромного недовольства, затем злости. Виктор передал трубку адъютанту и адресовал вопрос уже Гаральду. — Твоими стараниями?

— Что? — непонимающе воззрился лорд Райвен.

Виктор заискрил глазами. При всей заботе о своем режиме отдыха он ненавидел слишком активное вмешательство в личное пространство. Но удивление друга было абсолютно естественным, никакого страха разоблачения или других посторонних эманаций не обнаружилось.

— Патриарх Ким, — снизошел до объяснений прокурор. — Мое присутствие на мероприятии обязательно.

— То есть ты едешь? — столь же искренне обрадовался Гаральд. Виктор, еще настроенный на чтение эманаций, в очередной раз убедился в том, что это чистейшее совпадение, а не попытка любым способом вытащить его «на природу», даже если для этого придется сговориться с Кимом. Да и попробуй с ним сговорись, с этим упертым стариканом.

— Ты уже все понял, мой догадливый друг. Да, я еду, — кивнул Виктор. — Можешь начинать радоваться. Только, наверное, я буду не один.

— Даже так? — Гаральд придвинулся поближе к столу и продемонстрировал высшую степень любопытства. — Какая новость, а я и не в курсе.

— Она тоже пока не в курсе, — усмехнулся Виктор.

— А кто «она»?

— Полагаю, что моя будущая девушка.

Триединая империя, Джалан

Район Фирих, комплекс зданий департамента правоохраны и судейства

Тасита никак не могла сосредоточиться на работе. Буквы в очередном отчете плясали перед глазами, и складываться в понятные строчки не хотели. А отчет требовалось вычитать, прежде чем отправлять начальству. Такая же молодая и красивая коллега сочувственно поглядывала на растерянную оперативницу.

— Не сложилось? — понятливо спросила она, не особо мучаясь этической составляющей этого вопроса.

— Похоже, да. Точнее, нет. Не сложилось.

— Привыкай, — вздохнула девушка, застучала ноготками по клавиатуре, а потом снова отвлеклась и уточнила. — Он знает, где ты работаешь?

— Да, — кивнула Тасита.

— Тогда понятно. Из наших что ли?

— Да, — вдаваться в детали не хотелось.

— Наши часто так делают. Мы для них — имперские шлюхи. Чисто потрахаться, особенно, когда после операции надо напряжение снять — это они всегда пожалуйста. А встречаться… Ну знаешь!

— Знаю. Все будут смотреть и думать: это мужик, чью бабу регулярно отправляют на задания. Трахаться с другими мужиками. И он это терпит.

— Работа у нас такая. Или ты не знала, куда устраивалась?

— Знала. Без вариантов. Я же из Давраха.

— Это многое объясняет, — хмыкнула девушка и поставила чайник. — Уж лучше быть имперской сукой, чем проституткой в борделе для горняков. Здесь хотя бы платят прилично. Ты талантливая, дослужишься до майора, будет хорошая пенсия.

— Если доживу до пенсии.