Мертвая зона

В.: И тем не менее от отказался от операции?

Вэнн: Да.

В.: Не произошло ли что-нибудь необычное, когда Смит выходил из вашего кабинета?

Вэнн: Я бы сказал – более чем необычное.

В.: Пожалуйста, расскажите обо всем комитету.

Вэнн: Я тронул Смита за плечо – думал задержать его на несколько минут. Не хотелось, как вы понимаете, сразу отпускать человека после таких слов. И когда я к нему прикоснулся, мне что-то передалось… словно током ударило, и в то же время было странное ощущение, будто он из меня высасывает, выкачивает… вытягивает что-то. Готов согласиться, это весьма субъективное описание, но, учтите, его дает человек, чье ремесло состоит как раз в том, чтобы делать профессиональные наблюдения. Ощущение, можете мне поверить, не из приятных… Я… отшатнулся… а он вдруг говорит: позвоните жене, Стробери сильно расшибся.

В.: Стробери?

Вэнн: Да, именно так. Это брат жены… его зовут Стэнбери Ричардс. Мой младший сын, когда был маленький, звал его дядя Стробери [49] . Я не сразу сообразил, о ком речь. Вечером говорю жене, что надо бы позвонить брату – он живет в городе Кус-Лейк, штат Нью-Йорк.

В.: Она позвонила?

Вэнн: Да. Они мило поболтали.

В.: То есть ваш шурин, мистер Ричардс, был вполне здоров?

Вэнн: Да, вполне. Но на следующий неделе он красил дом, упал с лестницы и сломал позвоночник.

49

Клубника (англ.).

В.: Доктор Вэнн, верите ли вы, что Джон Смит предвидел это? Верите ли вы, что у него было прозрение?

Вэнн: Не знаю. Но думаю… это не исключено.

В.: Благодарю вас, доктор.

Вэнн: Могу я кое-что добавить?

В.: Разумеется.

Венн: если он действительно был отмечен проклятьем, – да, я называю это проклятьем, – я надеюсь, господь будет милосерден к измученной душе этого человека.

…и все, я знаю, станут говорить, будто я задумал и осуществил это из-за опухоли, но ты не верь им, папа. Это неправда. Опухоль – просто несчастье, которое, как я сейчас думаю, давно уже гналось за мной и наконец меня настигло. Опухоль находится в том месте, что я ушиб во время автокатастрофы, и, по-видимому, в том самом месте, которое я ушиб в детстве, гоняя на коньках по Круглому пруду. Именно тогда у меня было первое «озарение», вот только подробности забылись. Потом было другое, перед самой автомобильной катастрофой, на ярмарке в Эсти. Спроси Сару, она наверняка помнит. Опухоль расположена в той области мозга, которую я всегда называл «мертвой зоной». Видишь, так все и оказалось. Вот она, горькая правда. Бог… судьба… промысел… рок… как ни назови, это нечто словно протягивает твердую и властную руку, чтобы опять привести весы в равновесие. Я мог наверняка погибнуть в автокатастрофе, а то и раньше, на Круглом пруду. И я верю: когда я исполню то, что должен исполнить, весы вновь придут в абсолютное равновесие.

Я люблю тебя, папа. Самое ужасное – ужаснее может быть лишь убеждение, что единственным выходом из безвыходного положения, в котором я оказался, является снайперский выстрел, – это, все понимая, оставлять тебе в удел не только скорбь, но еще и ненависть тех, для кого Стилсон – сама доброта и справедливость…

Выдержка из свидетельских показаний, заслушанных так называемым «Стилсоновским комитетом» под председательством сенатора от штата Мэн Уильяма Коэна. Ведет опрос помощник главного юрисконсульта комитета Альберт Ренфрю. Свидетель – доктор Сэмюэл Вейзак, проживающий по адресу: 26, Харлоу Корт, Бангор, штат Мэн.

Дата – 23 августа 1979 г.

Ренфрю: Дело идет к перерыву, доктор Вейзак, и мне бы хотелось от лица комитета поблагодарить вас за участие в этом долгом, четырехчасовом разговоре. Вы существенно прояснили события.

Вейзак: Рад был помочь.

Р.: Доктор Вейзак, у меня к вам последний вопрос – может быть, самый важный. Интересующий нас момент затронут в письме Джона Смита к отцу, которое здесь зачитывалось. Вопрос следующий…

В.: Нет.

Р.: Простите, не понял.

В.: Вы собирались спросить меня, не опухоль ли заставила Джонни в тот день в Нью-Гэмпшире нажать на спусковой крючок, так?

Р.: Собственно, я действительно…

В.: Отвечаю: нет. Джонни Смит до конца своих дней был человеком разумным, мыслящим. Об этом говорит его письмо к отцу, а также письмо Саре Хэзлит. Да, он жил под невыносимым, почти божественным бременем власти или, если угодно, проклятия, как выразился мой коллега доктор Вэнн. Но он не был ни сумасшедшим, ни человеком, чьи действия определяются навязчивыми идеями, вызванными нарушением внутричерепного давления, если такая зависимость вообще возможна.

Р.: Но, согласитесь, у Чарлза Уитмена, прозванного «техасским снайпером» [50] , тоже была…

В.: Опухоль мозга? Да. И у пилота восточных авиалиний, чей самолет разбился во Флориде несколько лет назад, – тоже. Но ни в том, ни в другом случае никто не утверждал, что всему виной была опухоль. Позволю себе напомнить вам имена других печально известных личностей – например, Ричард Спек [51] , или пресловутый «сын Сэма» [52] , или Адольф Гитлер, – у них не было опухоли мозга, однако они стали убийцами. Или тот же Фрэнк Додд, преступник из Касл-Рока, которого разоблачил Джонни. Комитет может счесть поступок Джонни противоестественным, но это был поступок человека в здравом уме. Вероятно, истерзанного мучительными сомнениями… но в здравом уме.

50

Маньяк, стрелявший в прохожих из здания библиотеки Техасского университета.

51

Убийца из Чикаго, чьими жертвами были медицинские сестры.

52

Так называл себя Дэвид Берковиц, убийца-маньяк, терроризировавший Нью-Йорк в 1976 году.

…а главное, я хочу, чтобы ты понял: за этим шагом стоят долгие и мучительные раздумья. Даже если человечество выгадает лишние четыре года, два года, хотя бы восемь месяцев, чтобы во всем разобраться, – дело того стоит. Это порочный путь, но он может оказаться единственно правильным. Не знаю. Во всяком случае, играть Гамлета я больше не намерен. Я слишком хорошо знаю, как опасен Стилсон.

Папа, я тебя очень люблю. Поверь мне.

Твой сын

Джонни

Выдержка из свидетельских показаний, заслушанных так называемым «Стилсоновским комитетом» под председательством сенатора от штата Мэн Уильяма Коэна. Опрос ведет помощник главного юрисконсульта комитета Альберт Ренфрю. Свидетель – Стюарт Клоусон, проживающий на Блэкстрэп-роуд, Джэксон, штат Нью-Гэмпшир.

Ренфрю: Итак, вы захватили с собой фотоаппарат, мистер Клоусон?

Клоусон: Точно! Перед самым уходом. Я вообще чуть было не остался дома в тот день, хотя мне и нравится Грег Стилсон… то есть нравился до того, как все случилось. Понимаете, мне этот общественный центр был как кость в горле.

Р.: Из-за экзамена на водительские права?

К.: Ну да. Надо же было такого дурака свалять. Но потом я сказал себе: какого черта! И пошел. А в результате этот снимок. И какой! Еще разбогатею, вот увидите. Это, пожалуй, не хуже, чем водружение флага на Иво Джима.

Р: Молодой человек, я надеюсь, вы не считаете, что все было отрепетировано специально для вас?

К.: Конечно, нет! Что вы! Просто я хотел сказать… э-э… сам не знаю, что я хотел сказать. Понимаете, это произошло прямо перед моим носом, ну и… как бы вам сказать… В общем, здорово, что мой «Никон» оказался при мне.

Р.: Вы сфотографировали Стилсона в тот момент, когда он поднял ребенка?

К.: Да, сэр. Томми Робсона.

Р.: Это и есть тот снимок в увеличенном виде?

К.: Точно, моя фотография.

Р.: Что же произошло после того, как вы сделали снимок?

К.: За мной бросились два этих бандита. Они орали: «Отдай камеру, парень! Брось ее, су…» Ну, в общем, в таком духе.

Р.: А вы бежали от них.

К.: Бежал? Еще как бежал! Они гнались за мной почти до самых гаражей. Один чуть не схватил меня, но поскользнулся на льду и упал.

Коэн: Молодой человек, позволю вам заметить, что, убежав от этих бандитов, вы выиграли главный забег в своей жизни.

К.: Благодарю вас, сэр. То, что Стилсон сделал тогда… это, конечно, надо было видеть, но вообще… закрываться маленьким ребенком – дальше уже ехать некуда. Да уж, теперь Нью-Гэмпшир не выберет его даже в бригаду по отлову собак. Даже если…

Р.: Благодарю вас, мистер Клоусон. Вы свободны.

Снова октябрь.

Долго не могла Сара решиться на эту поездку, но пришел час, когда она почувствовала, что откладывать дальше невозможно. Она оставила детей на миссис Эйблнеп – у них теперь была прислуга, и две машины вместо маленького красного «пинто», и годовой доход Уолта подбирался к тридцати тясячам – и отправилась одна в Паунал сквозь пылающее зарево поздней осени.