Мертвецы не тоскуют по золоту

— Не надо. Я сам все скажу. Я был обычным исполнителем чужой воли. Приказы отдавала она. Поймайте эту стерву, и у вас волосы дыбом встанут от ее деяний.

Трифонов достал из стола диктофон и снял трубку внутреннего телефона.

— Вызовите ко мне в кабинет стенографистку и, если не трудно, заварите кофе. Побольше и послаще.

Спустя десять минут в руках арестованного находилась кружка с кофе, а он говорил и говорил. Его взгляд уткнулся в пол, и, казалось, он забыл о присутствующих. Иногда он вздрагивал от собственных слов, делал короткий глоток и вновь погружался в свой рассказ.

13

Автобус на Хельсинки отправился точно по расписанию. Рядом с Ветровым сидел пожилой коренастый мужчина и то и дело отрывал его от мыслей, задавая глупые вопросы из сборника кроссвордов, который он решил разгадать от корки до корки.

За окном шел дождь, серые пейзажи не радовали глаз, но на настроение Ветрова погода не влияла, а когда они миновали таможенные посты и очутились на территории Финляндии, оно еще больше поднялось.

Неугомонный сосед вновь заговорил, но на этот раз его вопрос не относился к кроссворду:

— Вы считаете, что по эту сторону границы дышится легче и свободнее, Максим Данилыч?

Ветров медленно повернул голову и осмотрел соседа. Ничего примечательного. Какой-нибудь майор в отставке, бывший замполит или завхоз.

— Вообще-то меня зовут Романом Михайловичем.

— А меня Алексей Дмитриевич Сычев. Полковник юстиции, старший следователь по особо важным делам.

— И что за особо важные дела погнали вас за кордон в такую погоду?

— Любопытство, господин Ветров. Слабость я имею к неординарным историям.

— Как я слышал, если речь идет о банкире Ветрове, то его убили. Но это, скорее, банальная история.

— Ну если уж быть точным, то Романа Михайловича Сироткина убили летом семьдесят второго года. Правда, я не назвал бы его гибель банальной.

— Боюсь, вы опоздали со своими выводами.

— С выводами невозможно опоздать. Либо они есть, либо их нет. Чем же вам Россия не угодила? Вы же очень богатый человек.

— Россия тут ни при чем. Богатство богатству рознь. Человек не может стать богатым, если у него государство сидит на иждивении. Очень прожорливая обуза. — Он опять посмотрел в окно. Автобус шел на хорошей скорости по идеально гладкой дороге. — Ну хорошо. А какое вам до меня дело, господин Сычев?

— Старая привычка докапываться до истины. Сон потерял.

— Я не верю в истину. В истоки поверить можно. В изначальный этап. Но никто не знает, куда свернет течение и в какое русло вас вынесет.

— Кстати, о русле. Расскажите мне про вашу последнюю жену. Она повлияла на течение или это обычный камень, который воды реки преодолел? Сильная личность, решительная, алчная, смелая и очень настырная. Я уже не говорю о ее изобретательности.

— Хм... А вы наблюдательны. Вам бы в ее автобус попасть, а не в мой. Не по тому следу пошли. — Ветров взглянул на часы. — У... Времени у нас вагон. Извольте. Только взгляд у меня субъективный. Обвинять эту женщину я ни в чем не хочу. Мне кажется, это ваша прерогатива. А для меня она стала самым печальным эпизодом в моей жизни. Началась эта история довольно обыденно, и никто не мог предполагать трагических последствий. Мне до сих пор многое остается непонятным, будто я находился под влиянием каких-то темных сил. Моя жизнь протекала монотонно, скучно и однообразно. Последнее десятилетие я испытывал ужасное одиночество. Вы себе не представляете, что значит жить с душевнобольным человеком. Ты пытаешься делать для него добро, а он смотрит на тебя как на врага. Я женился рано на хорошенькой энергичной девушке. Женился по расчету. Тут скрывать нечего. Вряд ли я смогу утверждать, что любил ее. Но то, что мне пришлось пережить теперь, когда я подошел к полувековому рубежу, совсем другое чувство. Когда в доме появилась Вика, она не произвела на меня особого впечатления. Романтических приключений на мой век хватало. Когда Анастасия стала совсем плоха, наш семейный врач порекомендовал нам сиделку. Хорошая опытная медсестра с солидными рекомендациями. Ее условия меня устраивали, и она вошла в наш дом.

В первое время моя жена хорошо относилась к новой няньке. Вика по натуре человек деликатный. Она умела предугадывать желания больной и никогда не перечила ей. Вскоре Насте стало лучше. Вика даже уговорила ее на прогулки в саду и катала Настю в кресле. У жены появился аппетит и порозовели щеки. Доктор поражался результатом. Со временем Вика освоилась в доме и стала членом нашей общей семьи. Ей удалось поладить с Неддой, что очень трудно сделать при невыносимом характере нашей экономки. Во всяком случае, Недде не приходилось убирать посуду за медсестрой, стелить ее постель.

Однажды я занимался докладом и несколько дней не ходил на работу. Собирался международный конгресс, и мне поручили на нем выступить. Ответственное задание требовало серьезного подхода. И вот в мой кабинет заходит Вика с подносом. Чай, печенье, тосты. Так получилось, что Недда куда-то ушла, и медсестра подменила ее на некоторое время.

"У вас очень озабоченный вид. Что-то не получается?" — "Не укладываюсь в сроки. Нет практики работы на компьютере". — "Если хотите, то я могу помочь. Я хорошо печатаю и умею ладить с техникой". — "Идея прекрасная. И под диктовку можете?" — "Давайте попробуем".

Она взяла стул и села со мной рядом. От нее исходил нежный одурманивающий аромат духов. Что-то екнуло в моем сердце. Мне показалось, что мое лицо стало красным. Я встал и уступил ей место перед клавиатурой.

Работала она быстро, без помарок. За один вечер с небольшими перерывами, когда она отлучалась к своим основным обязанностям, мы сделали большой объем работы. Она помогала мне в течение трех дней, и этого времени хватило, чтобы закончить доклад. Такого феноменального результата я и ожидать не мог.

"Вы из тех самых женщин, которые со временем становятся незаменимыми". Она улыбнулась. "Я получаю за это деньги". Ответ походил на ледяную струйку воды. Я тут же достал бумажник и спросил: "Сколько я вам должен?" — "Ничего. Вы меня не нанимали. Я сама напросилась". — "И тем не менее вы не правы. Любой труд должен оплачиваться". — "Конечно, если он закреплен договором".

Вика встала и вышла из кабинета. В этот день я ее больше не видел, а ночью она мне приснилась. Беспокойный эротический сон. Такого уже давно не было. Впервые я испугался собственных чувств, нахлынувших на меня как снег на голову. На следующий день я автоматически зачитал доклад на конгрессе и ловил себя на том, что думаю о ней, а не о том, что говорю.

Каждый раз, возвращаясь домой, я думал, что сейчас увижу ее, но подходить боялся, будто кто-то держал меня на веревочке. А она, как я понимал, делала все, чтобы не попадаться мне на глаза. Такое положение дел меня не устраивало. У Вики был один выходной день на буднях. Я разрешил ей пользоваться одной из моих машин и знал, что она мотается в Петербург или Сосновый Бор. Я не знал, с кем она проводит свой досуг, но желание увидеть ее наедине, вне дома, было слишком сильным, и я не удержался.