Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца

Я припарковал машину приблизительно в пятидесяти метрах от переулка, в котором прошло мое детство. Сейчас на месте старых домов выросли безвкусные блочные дома, символическая футбольная площадка и неизменная стоянка для машин.

Аквариум открывается в десять, но в такое раннее время посетителей еще очень мало. Женщина в окошке кассы посмотрела на меня с нескрываемым скептицизмом. Может быть, потому, что я был один. Мужчины моего возраста обычно приходят сюда вместе со своими детьми, особенно в выходные, и матери детей очень редко бывают с ними. В результате взрыва разводов за последнее десятилетие Аквариум стал для мужчин тем же, чем центр психической реабилитации для женщин.

— Я, наверное, первый посетитель сегодня? — поинтересовался я.

— Нет, до вас пришел еще один мужчина, — ответила кассирша и склонилась над столом. — Основной наплыв посетителей бывает часов в двенадцать, когда кормят тюленят. Обязательно посмотрите на это.

Я поблагодарил за совет и направился ко входу через двор, заглянув по дороге в большие смотровые окна бассейна с пингвинами. Крошечный тюлененок, лукаво улыбаясь, проплыл на спине мимо меня. Ему не хватало только утренней газеты в ластах и софы, чтобы быть принятым за своего в любой средней норвежской семье.

В бассейне справа два его родственника обсуждали последние новости селедочной биржи и обдумывали выгодность ставок на макрель.

Я вошел в пустой вестибюль. Никого. Даже новое кафе еще не открылось. Морские звезды в бассейне были немы, как устрицы, и неподвижны, как финансовые политики. Оппортунистически настроенный краб ковылял вокруг в надежде создать свою собственную фракцию, но смог возбудить лишь молчаливое презрение морских ежей.

Я вошел в главный зал — большое овальное помещение, стены которого сплошь состояли из квадратных смотровых окон в зеленые морские глубины, где резвилось бесконечное количество разнообразных видов рыб и морских зверей среди водорослей и кораллов — настоящее собрание Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Пустые заверения и неискренние улыбки. Я был совершенно один, что совсем не радовало. У меня возникло ощущение, что внезапно я очутился на дне морском. Как будто это я находился в аквариуме, а рыбы просто приплыли поглазеть на меня.

Я быстро спустился по лестнице в подвальный этаж. Здесь морские звери и рыбы плавали в меньших смотровых бассейнах, и если вы решались прочесть все таблички с аннотациями, то скоро у вас по спине начинали бегать мурашки.

Чтобы разместить как можно больше бассейнов, архитектор выстроил нижний этаж Аквариума в виде бесконечного лабиринта. Посетители, следуя за всеми поворотами и боковыми ответвлениями, довольно скоро переставали ориентироваться в пространстве. Я сам, например, пройдя мимо десятка бассейнов, обрел твердую уверенность в том, что только единицы могли бы указать, где север и где юг. Но, с другой стороны, ведь это никогда и не было целью.

По-прежнему никого. Эхо разносило звук моих шагов. Когда я останавливался, замирали и они.

Или нет?

Может, мне просто кажется?

Кто-то смотрел мне в спину. Я резко остановился и повернулся. Сердце бешено колотилось.

Я прошел немного обратно и резко остановился.

Раздался звук — и не одного, а даже двух шагов! — когда эхо давно уже должно было бы замолкнуть.

Я быстро побежал назад.

Звук шагов бегущего человека раздавался совершенно явственно.

У лестницы я остановился. Никого.

А шаги?

Он убегал — в противоположную сторону.

Опять тишина.

Я потряс головой. Наверняка это просто эхо сыграло со мной злую шутку, многократно повторив мои собственные шаги в поворотах и закоулках лабиринта.

Я вновь направился в глубь Аквариума. Чтобы лучше рассмотреть животных, свет приглушали, и было довольно трудно увидеть, что впереди. Кроме того, зеленоватый свет морской воды тоже искажал действительность.

Я остановился. Сейчас у меня не осталось никаких сомнений.

Раздался звук открываемой двери и быстрые убегающие шаги вновь в обратном от меня направлении.

Я бросился в ту сторону, пролетая мимо морских звезд, стаек сельди, русских осетров, подарка Хрущева, и их американского родственника от господина Рейгана, мимо больших вмонтированных в пол смотровых окон в бассейн тюленей, мимо фонтана вверх по лестнице в вестибюль.

Никого.

Я посмотрел на ворота. Мужчина с маленькой девочкой покупали в кассе билеты. Больше ни одного человека.

Я спустился вниз по лестнице и пошел в направлении, противоположном моему прежнему, вглубь по коридору.

Я несколько раз останавливался, но слышал теперь только свои собственные шаги. Никто не бежал от меня, и ни одна дверь больше не открывалась и не закрывалась.

Дверь… Единственными дверями, которые попались мне на глаза, были двери в туалет и дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен».

Я решил никуда не заходить и продолжал идти внутрь Аквариума. Помимо воли, я все время посматривал на бассейны по сторонам, как будто их обитатели могли мне что-нибудь рассказать. Но они молчали, если им вообще было что сказать.

В некоторые мгновения мы замечаем, что наш мозг работает слишком медленно, что мы не верим тому, что видят наши глаза. Этих мгновений многие из нас хотели бы избежать.

В одном из бассейнов кто-то поместил сверху необычный экспонат.

Кто-то сунул голову молодого человека под воду и держал ее там, пока он не перестал барахтаться.

Сейчас он смотрел на меня полными смерти и ужаса глазами, покачивая головой вверх-вниз и приоткрыв рот, из которого, наподобие недоеденного бутерброда, высовывался язык. Последний раз, когда я видел этого парня, он лежал в объятиях Сирен Сэвог в доме, который довольно скоро после нашего свидания начал гореть.

Это не мог быть никто иной, кроме Хенрика Бернера.

Прежде чем я бросился вверх по лестнице, я подумал, что ему очень повезло, потому что он не оказался в соседнем бассейне.

12

— Повезло? Повезло! — раздраженно повторил Данкерт Мюус, уставившись на меня взглядом, способным убить любую из находившихся вокруг рыб и рептилий. Цвет его лица скорее подошел бы застеснявшейся девице, да и настроение было как у морского черта. — Какая разница, черт возьми, в каком бассейне тебя утопили?

— Там пираньи. — Я указал на соседний бассейн.

— Пираньи?

— Южноамериканские хищные рыбы, опасны для человека. Если бы их было достаточно много, то они сожрали бы твое вещественное доказательство в течение нескольких минут, во всяком случае его голову.

Мюус осмотрелся.

— Эй! Кто-нибудь! Покажите-ка этому нашему знатоку рыб ближайшую камеру и держите его там, пока он мне не понадобится.

Его помощник полицейский Педер Исаксен, похожий на кролика-альбиноса с рыжими волосами, явился как из шляпы фокусника. Он схватил меня за руку, явно рассчитывая переломить ее на две части, если я тут же по собственной воле не последую за ним.