Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца

Еще в полусне я вспомнил все, что случилось, и протянул к ней руки. Открыв глаза, я увидел, что в комнате один. Но приход Моники не был сном, на подушке осталось углубление от ее головы, и слабый аромат фиалок еще парил в воздухе. О Моника, дивная Моника, одно ее имя было, как нежное прикосновение, как ласточка и семицветная радуга над землей…

Под правым плечом у меня лежал какой-то холодный металлический предмет. Золотой медальон. Я открыл его, он оказался пустым. Маленькая фотография была из него вынута.

Я снова погрузился в темную, как бархат, нирвану, которая была выше страсти. Заснул я с глубоким убеждением, что нет греха слаще, чем нарушение десятой заповеди.

Глава тринадцатая МЕРТВЕЦЫ ВЫХОДЯТ НА БЕРЕГ

Рано утром на моторке я отвез всех в Лиллесанн, там им предстояло пересесть на автобус, идущий в Кристиансанн, откуда Моника, Эбба и Танкред должны были на поезде отправиться в Осло. Осеннее утро было серое и мглистое. Над морем сквозь туман, словно вой раненого зверя, доносился голос ревуна. Шхеры в эту пору выглядели удивительно грустными, серые острова, омываемые волнами, олицетворяли собой застывшее одиночество. Я сидел на руле и чувствовал, как радужное, беспечное настроение, охватившее меня ночью, отступает перед натиском суровой реальности бытия.

За завтраком Арне был молчалив и теперь сидел, глядя на воду, хмурый, как небо перед грозой. Объяснялось ли это только похмельем? Или он вчера не успел излить весь свой яд? А может, Арне понял, что произошло между мной и Моникой? Он об этом ни словом не намекнул. Но теперь я был готов принять все последствия своего грехопадения, даже если от этого пострадает наша с ним дружба. Разве все поэты, начиная с Сафо и кончая Сигурдом Хулем, не учили нас, что право, которое предъявляет Жизнь, превыше всего? Если бы было можно, я бы пошел к хирургу и удалил совесть, как злокачественную опухоль. Чтобы уже ничто не мешало мне жить в соответствии с этим принципом.

Моника нацепила прежнюю маску брезгливого, надменного равнодушия. Я видел ее непроницаемый профиль. Она сидела у борта, подставив лицо морским брызгам, и казалась холодной и далекой, как русалка. Лишь иногда, когда мы обменивались быстрым взглядом, ее глаза теплели. На секунду меня охватило сомнение: а что, если это была только месть Арне? Если я был нужен только для того, чтобы снять напряжение, самоутвердиться. Но достаточно было одного ее взгляда, чтобы рассеялись все сомнения: Моника не играла — ее чувства были подлинными.

Мы подошли к причалу Лиллесанна. Когда — мы отнесли чемоданы на автобусную остановку, Арне повернулся ко мне.

— Ну что ж, посмотрим, каков ты будешь в новой должности. Деньги я тебе вышлю сегодня вечером. Вернусь, наверное, через неделю. Если я тебе понадоблюсь, звони архитектору Орстаду в Кристиансанн, я буду жить у него.

Он записал мне номер телефона. И вдруг улыбнулся:

— Не забудь, теперь твоя очередь ночевать в Желтой комнате! — сказал он. — Ты единственный из мужчин еще не прошел через это испытание. Надеюсь, ты не нарушишь правила игры, хоть мы и не сможем тебя проконтролировать?

— С удовольствием переночую там сегодня, — заверил я его. — Даю слово.

— Не нравится мне, что мы уезжаем из Хейланда, так и не освободив Лиззи от этого мерзкого человека, — посетовала Эбба. — Но, честно говоря, я сделала все, что могла. Надеюсь, Карстен не оставит ее в беде.

Подошел автобус. Я помог им внести багаж и сердечно простился со всеми. Пожимая мне руку, Моника шепнула:

— Мы не прощаемся, Пауль. Скоро увидимся, и тогда уже я буду полностью свободна от Арне. Я напишу тебе, как приеду в Осло. Скучай без меня хоть немножко.

— Хочешь, я поговорю с ним сейчас?

— Нет, нет, предоставь это мне. Всего тебе доброго. И спасибо, что ты вернул меня к жизни.

Возвращаясь в Каперскую усадьбу, я спрашивал себя, что меня заставило согласиться на добровольную ссылку в этой дыре? Теперь меньше, чем когда бы то ни было, меня привлекала жизнь отшельника в Каперской усадьбе посреди мертвых пустошей и мрачного моря. Почему я не отказался в последнее мгновение от этой дурацкой должности и не уехал с Моникой в Осло? Но тогда бы я нарушил обещание, данное Арне, а этому воспротивился старый зануда, который живет в каждом из нас: «Хватит с тебя одного преступления на один раз, дружище».

Неужели я вечно буду мальчиком на побегушках у этого человека? Не пора ли мне начать жить собственной жизнью? Закончить учение и найти достойную работу, даже если придется протирать штаны в министерстве юстиции? Все лучше, чем болтаться, как медуза, в океане жизни. Неделю я, конечно, проживу тут один, может, мне даже полезно провести несколько дней в одиночестве, но, когда Арне вернется, я выложу перед ним карты на стол. Скажу ему, что намерен всерьез устроить собственную жизнь и собираюсь жениться на Монике. А потом уеду в Осло и постараюсь не ударить в грязь лицом.

После полудня меня навестил Карстен. Он был чем-то взволнован, глаза у него горели. Мне даже показалось, что он выпил.

— Жаль, не успел с ними попрощаться, — сказал он. — Я допустил вчера резкость. А сегодня я зашел, чтобы сообщить интересную новость. Лиззи сейчас находится в Осло, в моей квартире. Я только что говорил с ней по телефону.

— Как это?

— Я просто-напросто похитил ее. К сожалению, все произошло достаточно прозаично, без веревочной лестницы и прочего. Помнишь, ленсман сказал, что собирается навестить Пале и расспросить его о найденных им предметах с «Таллинна»? Так вот вчера, ближе к вечеру, я встретил ленсмана, он шел на Пасторскую усадьбу. Ему открыла Лиззи, Пале не было дома, он отсутствовал уже два часа. Лиззи укладывала чемоданы и сказала, что они с мужем собираются уехать на несколько недель. Он хочет увезти ее в какой-то санаторий, чтобы она полечила нервы.

Как только я это услышал, я понял, что надо действовать немедленно. Теперь или никогда! Я тут же направился в Пасторскую усадьбу и за несколько минут уговорил ее уехать со мной. Просто-напросто посватался к ней. Чемоданы были уложены, так что оставалось только тронуться в путь. Я нанял на берегу лодку до Лиллесанна, а там посадил ее в машину, чтобы она успела на вечерний поезд. Дал ей ключи от моей квартиры в Осло и обещал, что приеду через несколько дней. Как тебе это нравится? — Карстен не скрывал своей гордости.

— Звучит, как новелла из дамского журнала, — сказал я. — А у тебя не будет неприятностей? Ты уверен, что они с Пале неженаты?

— Абсолютно. Она несколько раз говорила об этом в совершенно спокойном и вменяемом состоянии. И если она отрицала это перед Эббой, то лишь потому, что находилась под гипнотическим влиянием Пале. Кроме того, я просмотрел газеты. За то время, что Пале жил в Норвегии, сообщения об их бракосочетании не делалось. Да я бы себе никогда в жизни не простил, не вмешайся я сейчас. Лиззи необходимо было избавиться от этого человека, уехать куда-нибудь подальше. Вот она и уехала в последнюю минуту. Страшно подумать, что она так долго жила с этим чудовищем. У меня описан точно такой же тип человека в романе «Оборотень».