Мертвецы

Ладно, ладно. Может, я и сделал второй звонок в ту ночь, когда сгорел «Хопперз». Все довольно запутано, к тому же у меня голова была забита, и я поэтому не могу быть полностью уверен, честно, не могу. Но не думаю, что что-то следует из того, что она поехала. Разве я мог ее убить? Да, я ее доставал иногда, да, иногда чего-то не делал. Но убивать? Она ведь женщина, типа. Нельзя убивать женщин.

– Ну, да, – сказал он. – Извини.

Я посмотрел на него. Он глядел на свои руки. Как я уже говорил, терпеть не могу, когда пацан страдает.

– Забудь, – сказал я. – Ты ведь не знал, что она внутри.

– Ага.

Я закурил.

– Ага? Что ага?

– Ага. Я знал, что она там.

– Повтори.

– Сказал, что слышал. Я знал, что она была в «Хопперз». Когда его поджигал.

– Как? Откуда?

– Я сам ее туда оттащил. Ты ведь этого хотел?

Я посмотрел на Фина. Он по-прежнему глядел на свои руки, ждал, пока я что-нибудь отвечу. И может, надо было что-то сказать. Что-то значительное, как полагается в такие моменты. Но в конце концов я сказал:

– Заткнись.

– Ну я ж, бля, для тебя это сделал, Блэйк. Ты ведь не был с ней счастлив. Она тебе не подходила. А я хотел, чтобы мои старые друзья вернулись. Я, ты и Легз. Как сейчас. Она тебе не подходила, Блэйк. Поверь мне.

Я посмеялся. Но смех был ненормальный.

– Ладно, Фин, хватит.

– Но я должен тебе рассказать, Блэйк, Я не могу это всю жизнь держать в себе. Я ударил ее по голове бутылкой виски и связал… понимаешь… хорошо так, крепко. Я все качественно сделал, Блэйк. Связал руки, потом ноги, потом перевернул ее и привязал руки к ногам.

– Фин, еб твою мать, заткнись.

– Она потом пришла в себя, типа, начала скулить. Ну, я тогда ударил ее ботинком по голове и заткнул ей рот своими носками. Облил керосином, оставил за барной стойкой и вышел… Я все это для тебя сделал, Блэйки… А потом поджег. Блэйк.

Блэйк? Послушай меня, Блэйк. Я должен был это сделать. Я…

– Заткнись.

– Не кричи на меня, Блэйк. Я, бля, тебе Одолжение сделал. Ты бы сам ее замочил рано или поздно. Я бы замочил, если бы моя жени ходила налево. У меня, правда, жены нет…

– Че?

– Блэйк.

– Ты че, назвал мою жену потаскухой?

– Блэйк, отпусти меня. Я так дышать не могу.

Лицо у Финни медленно багровело. Света было немного, Но я знал, что оно багровеет, потому что именно такое происходит с лицом, если схватить человека за горло. Он вцепился в мои руки, но я этого почти не заметил. Потом увидел за окном какое-то движение. Через дорогу.

– Видишь? – спросил я.

Финн закашлялся и что-то пробормотал.

– Это ж блядская собака. Видишь? Там, у парка.

Я посветил туда фонариком, но Финни было не до того. Я открыл дверь и выскочил.

Перешел дорогу. На другой стороне остановился, чтобы прикурить, зажигалка щелкнула так громко, будто грузовик проехал через мост. Это было неправильно. Но выбора у меня не было. Псина должна быть где-то здесь. Я полез сквозь колючие кусты, цепляясь штанами за шипы.

– Пиздопроебина мандоблядская… – сказал я, ну, и еще кое-что. Наконец я выпутался, но у меня на штанах, под яйцами, осталась дырка в виде буквы L. Терпеть не могу портить одежду. Одежда пацана много что о нем говорит. Посмотрите на Финни. У него на шмотках большими буквами написано «уебок». Я посветил вокруг фонариком.

И увидел псину. Этот гад что-то вынюхивал в траве. Я был уверен. Во всем Норберт Грин двух таких собак не сыщешь.

Я шагнул к нему. Пес поднял голову, увидел меня и навострил единственное ухо. Я надеялся, что он нюхает коробку, но это была всего лишь куча старого собачьего дерьма. В общем да, глупо ожидать, что пес будет носиться с коробкой в зубах всю ночь. Нет, он ее где-то спрятал. Он потрусил по парку.

Я шел за ним. Он бежал очень медленно, как Лесси, когда она ведет какого-нибудь чувака с веревкой и блоком к старой шахте, в которую упал какой-нибудь засранец. Может, это дворняга знала, что мне нужно, и вела меня туда, где она это сныкала. Собаки иногда понимают такие вещи. Я как-то поставил десять фунтов, один к восьми, на собаку по имени Тед Флетч на стадионе Блендер. На половине последнего круга она шла второй и отставала. Я всем сердцем пожелал, чтобы лидер – черно-белая псина по кличке Свиногрыз – упал. Ну, и он упал. Слишком быстро вышел из последнего поворота и поскользнулся, сломав заднюю лапу. И это был конец Свиногрыза, зато я понял, что собаки подвержены телепатии. И выиграл восемьдесят фунтов.

Ну так вот, я шел за этим псом прям до угла парка. Потом он снова посмотрел на меня прям как Лесси и пролез в дыру в заборе.

Я встал на колени и заглянул в дыру. Похоже, за забором был обычный сад. Я слышал, как пес шел по дорожке, потом остановился – я надеялся, там, где он закопал коробку. Забор был высотой примерно шесть с половиной футов. Я подпрыгнул и схватился руками за верх. На мне была кожанка, так что я не боялся что-нибудь порвать. Но испортить одежду – это самый меньший геморрой из тех, что у меня были. Я попросту не мог перелезть через забор. Я закидывал ногу, но ботинок беспомощно скользил по дереву. Я пыхтел, потел, но отступить не мог. Еще и потому, что Лесси стоял там, по другую сторону забора и смотрел на меня, подняв ухо.

Он хотел, чтобы я перелез. Я, блядь, это точно знал. Он хотел, чтобы я перелез, потому что он был на моей стороне. Я подмигнул ему, набрал полную грудь воздуха и снова закинул ногу.

На этот раз мне удалось зацепиться. Я подтянулся. Это было ни хуя не удобно, семнадцать стоунов живого веса жопой на деревянной жердочке. Нужно было передохнуть, так что какое-то время я не двигался с места. Посмотрел вниз, чтобы как-то отвлечься от боли и узнать, куда безопаснее спрыгнуть. А потом забор подо мной рухнул.

Как кошка, которая всегда приземляется на лапы, я всегда приземляюсь на жопу. Есть, конечно, шанс ее отбить, но уж лучше жопу, чем голову. Особенно если голова и так не в порядке, как у меня, например. Ну вот, я отряхнулся и выпрямился, покачал головой и заметил, что забор рухнул по всему периметру. В доме одно за другим стали загораться окна, а Лесси начал на меня лаять.

– Ну, хороший мальчик, – сказал я, протягивая руку, как обычно обращаются с собаками. Он подошел и невозмутимо тяпнул меня за палец.

Когда я уже протянул руку, чтобы ухватить его за ухо, задняя дверь открылась, и из дома вышел чувак в клетчатом халате и тапочках. Он показался мне знакомым. Собака побежала и начала прыгать около него.

– Кто? Что? Кто ты, черт тебя дери? – сказал он. И по голосу я понял, что этот тот парень с кладбища, которого я видел пару дней тому.

– Ну, – сказал я, пытаясь вспомнить, что я тогда ему гнал. Но я не помнил. Помнил только, что нужно было избавиться от него как можно скорее, пока он не наткнулся на База. Хуй знает, как мне это удалось. – У тебя столбы заборные неправильно вбиты, – сказал я. Наверное, этого было мало. – Поэтому упал весь забор, а не одна секция. Ты их недостаточно глубоко вбил.