Мертвое море

Ни Кук, ни Фабрини даже не думали развязывать Сакса, хотя понимали, что рано или поздно им придется это сделать.

– Я даже окажу вам услугу, - усмехнулся Сакс. Он ткнул большим пальцем в сторону Крайчека.
– Лягу с психом, а вы, девчата, можете вдоволь наслаждаться друг другом.

Фабрини зло посмотрел на него.

– Снова взялся за это дерьмо, Сакс?

Тот лишь ухмыльнулся. Широкой, полной тайной радости ухмылкой. По глазам было видно, что у него на уме - незаконченное дело. Между ним и Фабрини. И когда снова придет время танцев, уже будет не так тесно, как в шлюпке.

Менхаус, слегка порозовевший после того, как они, наконец, выбрались из воды, сказал:

– Я буду спать с ними. Проблем не возникнет. Его слова прозвучали как-то зловеще. - Не надо нам никаких проблем.

Сакс попытался обратить все в шутку.

– Со мной их точно не будет. А вот за Крайчеком нужен глаз да глаз.

– Не, - сказал Кук, - Крайчек, похоже, уже взял себя в руки.

– Более-менее, - отозвался Крайчек.

Губительная атмосфера корабля , в основном, никому не понравилась, но все сошлись в одном - здесь лучше, чем в спасательной шлюпке. По крайней мере, здесь они могли перемещаться. Могли вытянуть ноги, не доставляя друг другу хлопот. И если на них нападут, здесь было, где драться. В данных условиях это определенно было преимуществом.

Позднее, когда мужчины перекусили крекерами и сыром, запив теплой водой, а Кук раздал всем глюкозные таблетки, как было сказано в руководстве по выживанию, Фабрини и Кук сели у себя в каюте и разговорились. Даже с открытым иллюминатором воздух по-прежнему был влажным и липким. Не то, чтобы холодным, а каким-то тяжелым, сырым и спертым.

– Не хочу, чтобы другие знали о том журнале, - сказал Кук, зная, что Сакс поднялся на палубу, а Крайчек отправился на поиски... неважно чего, лишь бы не оставаться в каюте.
– Пользы им от этого будет мало.

Фабрини усмехнулся.

– Думаешь, Сакса здесь что-либо беспокоит? Да хрен там! Не парясь, поднялся на борт корабля-призрака... лишь бы не мешали плести заговоры и интриги.

– Что он, наверное, сейчас и делает.

Никто из них в этом не сомневался. В жизни нужно быть готовым к разным неприятностям, и Сакс, будучи подлым и коварным ублюдком, был из их числа. Но представлял ли он из себя реальную угрозу? Этого никто не понимал. После всего того дерьма, которого они натерпелись от Сакса на плоту - хотя он утверждал, что это было временное помешательство, невроз, прошедший естественным образом - никто ни в чем не был уверен. Фабрини все это не нравилось, но Кук объяснил ему, что Сакс вряд ли причинит им вред. И что он понял кое-что насчет Сакса - Сакс панически боялся остаться один.

– Похоже, Крайчек постепенно возвращает контроль над реальностью. И я не хочу травмировать его теми записями в журнале. Возможно, все это полная чушь, хотя я почему-то в этом сомневаюсь.

Фабрини лишь кивнул.

– И все-таки, что ты об этом думаешь? Обо всем том дерьме, которое описывал Форбс... думаешь, все это чистая правда?

Да, - сказал Кук.
– Думаю, что правда.

Учитывая то, что Кук был сейчас за главного - и эта роль его пока не особо вдохновляла - он сомневался, что данное признание было хорошей идеей. В руководстве лидера, конечно же, не рекомендовалось делать подобное. Если выступаете за главного, вы должны беспокоиться о моральном состоянии своих людей. Но и лгать в этом вопросе Кук считал неприемлемым. Особенно лгать Фабрини, который читал журнал и был там, когда Кука коснулся дух давно умершего Форбса... или то, чем тот стал. Отпечаток, отражение, называйте, как хотите.

– И что это нам дает?
– довольно спокойно спросил Фабрини.

– Если б я только знал.
– Кук сел на койку и уставился себе на колени.
– Думаю, мы должны признать, что застряли в каком-то страшном месте, где происходят страшные вещи.

Боже, а как же моральное состояние?

– Я размышлял над тем, что Форбс рассказывал про тот, другой корабль, - сказал Фабрини.
– И думаю, здесь он должен быть не один. Ты же, как и я, слышал все то дерьмо про Треугольник Дьявола. Даже если половина из этого правда, здесь должно быть настоящее кладбище пропавших кораблей.

– И самолетов.

– Именно. Может, после того, как приведем немного мозги в порядок, продолжим осмотр? Кто знает, что мы найдем.

Нет, - подумал Кук, - ты просто не понимаешь, что ты можешь найти. Или что может найти тебя.

Но у предложения Фабрини были определенные достоинства. "Циклоп" был лишь одним из сотен, если не из тысяч. Корабли и самолеты исчезали в этой мертвой зоне с незапамятных времен. И "Мара Кордэй", несомненно, будет не последней. Возможно, где-то рядом находятся другие суда. И пусть даже на них нет людей, но наверняка есть еда и вода. А может, еще моторные лодки, топливо, оружие, и тому подобное.

– Мне нравится твой ход мысли, Фабрини, - сказал ему Кук.
– Если рядом есть другие корабли, мы сможем найти кое-какие припасы, и у нас все получится.

Ему не просто понравилось, что в Фабрини вдруг проснулся новаторский дух, а его неожиданно проявившийся позитивный склад ума. Кук понимал, что раньше Фабрини был напуган. Сильно напуган... А кто из них не боялся и не боится до сих пор? Но он вышел из этого состояния с освежающей решительностью. И это хорошо. Потому что в этом месте собственный разум мог уничтожить тебя так же быстро, как и то, что поджидало в тумане.

Фабрини подождал, а потом спросил:

– Почему бы тебе просто не рассказать, что у тебя на уме, Кук? Я к тому, что хуже от этого мне уже не будет.

– А кто сказал, что у меня что-то на уме?

– Никто.

Кук кивнул.

– Ладно. Все это, конечно, хреново, но небольшие преимущества у нас еще остались. Он встал и, подойдя к иллюминатору, посмотрел на туман и на проплывающие мимо водоросли.

– Ты же читал, что написал Форбс. Про белое желе, обнаруженное в мертвых телах, а также в других местах... Что он там писал? Что оно испускало странное свечение? И что доктор обжег руки, прикоснувшись к нему? И что ожоги на трупах напоминали те, которые вызывает радий? Сечешь, к чему я клоню?

Но Фабрини лишь покачал головой.

– Кук, я бросил школу в десятом классе. Растолкуй, а то я не понимаю.

Лицо Кука растянулось в ухмылке, но всего лишь на мгновение.

– Радиация, - сказал он.

– Вот, дерьмо.

– Да, и ожоги и то недомогание, которое испытывал экипаж по возвращении на "Корсунд"... все это похоже на радиационное облучение, верно? Лучевая болезнь. В 1918 году Форбс ничего не знал о радиации, а доктор Аспер если и знал, то совсем немного. Но все сходится, не так ли?

Фабрини побледнел.

– То нечто, о котором писал Форбс... которое, по его мнению, убило экипаж на "Корсунде", и его людей на этой посудине... Черт, думаешь, этот корабль по-прежнему кишит им? Мы, наверное, уже светимся в темноте.